Я был аргонавтом - Евгений Васильевич Шалашов

запутавшихся в сетях, вытряхивать. На кой целителю паутина[1]?

Нас с Аталантой отрядили в кашевары, хотя очередь Тесея, но что взять с раненого?

Да, о Тесее. Что же все-таки у него произошло с Ариадной, если девушка оказалась жива и здорова, да еще и вышла замуж за бога? Может, в самый последний момент Дионис заменил человеческую жертву какой-нибудь «трепещущей ланью» или овцой, а победитель Минотавра этого не приметил? А теперь, бедолага, мучается угрызениями совести?

Я же решил помочь воительнице. Ничего страшного, что нога хромает и опираюсь на костыль. Приглядывать за варевом, чтобы не убежало, помешивать смогу, а болтаться просто так по лагерю или лежать, как остальные инвалиды, скучно.

Видимо, не только мне одному скучно сидеть без дела. Вон, подходят сородичи — хитромудрый тесть и ревнивый зять. У одного рука висит на тряпке, второй хромает.

— Саймон, мы твой панцирь собираемся укрепить, — поведал мне Автолик. — Не возражаешь?

— Чем вы его укрепите? — поинтересовался я, с подозрением посмотрев на хитрована.

— Медью, как ты и советовал, — вмешался Лаэрт. — Мы тут свою добычу сложили, прикинули — должно хватить.

Откуда родичи возьмут медь, не стал спрашивать. После нападения стимфалийских птиц «Арго» по колено завален медными перьями. Нет, вру — по колено это было бы чересчур, да и по щиколотку многовато, но то, что палуба превратилась в медный ковер — это точно. Не пропадать же этакому богатству, если само свалилось на голову? Плохо лишь, что крупных перьев, вроде того, что впилось мне в бедро, немного, а остальные мелкие, вроде воробьиных и тонкие, словно бумага. Крупные прихватизировали лучники, грозившиеся понаделать из них наконечники для стрел, а мелкие разделили поровну. И девать некуда, и выбросить жалко. Были бы у нас кузнецы да ювелиры, а еще нужные инструменты, так что-нибудь и сотворили. Придется подождать до лучших времен, отдать пластиночки меди ремесленникам, чтобы расплавили и сделали что-нибудь стоящее. Научить, что ли, народ медную проволоку тянуть, а из нее делать кольчуги? Надо подумать.

— А чего вы свои панцири не укрепите? — поинтересовался я.

Родичи переглянулись, запожимали плечами. Ясное дело. И попробовать хочется, на кошках потренироваться, и своих доспехов им жалко, да и прокалывать старую, уже задубевшую кожу куда сложнее, нежели мою. Тьфу-ты, не мою кожу, а того вепря, из которого сделали панцирь.

— Ладно, с вами все ясно, — махнул я рукой. — Творите, выдумывайте, делайте чешуйчатый панцирь, а если меди не хватит, то можете еще и мою долю добычи взять. Она под скамьей, в шкуру замотана.

— Да мы ее уже взяли, — повеселел Автолик. — Гилас поначалу противился, отдавать не хотел — мол, нельзя без спросу, потом заинтересовался и свои перья отдал.

Ага, кто бы послушал — Гилас свои перья отдал. Впрочем, я могу представить парня в перьях. Ему бы пошли.

— Эй, покалеченные герои, — свистнула Аталанта, — Закипело, помогите-ка мне котел передвинуть.

С ее-то силой, девушка и сама бы сумела передвинуть котел, пусть он и тяжелый, но если рядом стоит трое мужчин-бездельников, отчего бы не воспользоваться случаем?

— Как вкусно пахнет! — закрутил носом Автолик, помогая переставить котел поближе к краю костра, где жар поменьше. — А чем пахнет-то?

— Едой пахнет, — принюхался и Лаэрт. — И не просто едой, а вкусной. Верно, сама Гера готовила.

— Делать больше богиням нечего, как морским бродягам похлебку готовить, — усмехнулся я и решил вставить и свои пять оболов. — Вы лучше Аталанту похвалите за мастерство.

— Помогли, всем спасибо, а теперь брысь отсюда, — махнула черпаком воительница, делая вид, что ей безразличны похвалы. — Саймон, а ты куда побежал?

Побежал — это сильно сказано. Я решил, что воительница гонит и меня вместе с остальными, решил пока потихонечку сходить да и глянуть — что станут делать с моим панцирем? Любопытно же, да и шкурный интерес.

— Бери черпак, да следи, чтобы не убежало, — скомандовала девушка. — Я пока в лес сбегаю, посмотрю — нет ли какой подходящей травы.

Лаэрт, шедший за своим тестем, услышав последнее слово, резко остановился и обернулся:

— А трава-то зачем? Или ты, как Асклепий, нас в козлов хочешь превратить?

— Трава для запаха нужна, — вздохнула воительница. — Чеснок давно слопали, лук закончился, последние луковицы в котел кинула, бобов всего на один раз осталось. Что, будем одно мясо да рыбу есть?

— А чем плохо? — пожал плечами Лаэрт. — Мясо можно и без чеснока, если свежее. А вот коли с гнильцой, да пованивает, тогда лучше чесночку взять, чтобы запахи перебило. Но коли рыба гнилая, то лучше ее не есть.

— Вот пошел бы, да и нашел чеснока, хотя бы дикого, — оборвала аргонавта Аталанта. — Как болтать, так все мастера.

— Он бы пошел, все нашел, но с ногой у него неладно, сама видишь, — пришел на выручку зятя хитрый Автолик. Поворачивая Лаэрта, ухватил его здоровой рукой за хитон и прошипел: — Мы с тобой что собирались делать? Начнешь с Аталантой спорить, она тебя без обеда оставит.

Но сбегать за травкой или превратить кожаный панцирь в чешуйчатый не удалось. Мы увидели, как по небу перемещается какая-то точка, превратившаяся при подлете в крылатого Бореада. Все, кто был поблизости и не был занят делом, тут же сгруппировались, желая узнать полученную информацию.

Первым к приземлившемуся летуну подбежал второй брат, осмотрел его, едва не ощупал, а убедившись, что двойник цел и невредим, передал Ясону.

— Ну, что ты видел? — требовательно спросил капитан.

— Реку слева видел, — доложил разведчик. — Еще озеро, из которого она в море впадает. А еще поле, чем-то засаженное. Не уверен, высоко было, но показалось, что репа.

Упоминание репы отчего-то вызвало смех у героев. А вот я так соскучился по овощам, что с удовольствием слопал бы свежую репку.

— А еще я отару овец видел.

— Овцы? —сразу же оживились и запереговаривались аргонавты. Овцы — это нежное мясо, не какая-нибудь кабанятина или дикая птица, состоящая из сплошных костей и сухожилий. Овечка, зажаренная на костре — чудо света. И не восьмое, а самое, что ни на есть первое.

— Ясон, хорошо бы овечек заполучить, — выступил вперед Геракл. —