Черные камни Дайры - Сергей Удалин

И дверь захлопнулась. Минтисвел устроился прямо на траве в скудной тени хорошо знакомого ему куста кислятника и стал ждать. Других дел в городе у него пока что не было.

Слуга не обманул, сын оружейника действительно приехал уже после полудня. И не верхом, как почему-то ожидал Минтисвел, а в роскошных, украшенных тонкой резьбой и закрытых яркими атласными занавесками носилках. Таких во всем городе наберется не больше десятка. И откуда у сына ремесленника такое богатство?! Четверо носильщиков по его команде остановились и поставили портшез прямо посреди улицы. Из него вышел Линтартул, одетый не в обычный костюм своего клана — свободную рубаху, кожаный жилет и широкие шаровары, а в странное платье торговца из Клана Алчности, похожее на кусок ткани, много раз обернутый вокруг тела и закрепленный у плеча золотой пряжкой. Двое из носильщиков сопровождали хозяина до дверей. Толстый слуга неуклюже выбежал навстречу и, почтительно кланяясь, что-то быстро сказал и показал на стоявшего в стороне Минтисвела.

— Кто таков? — коротко спросил его Линтартул, и юноша сразу понял, откуда у слуги такая небрежная манера говорить.

— Да ты что, Линтартул, не узнал меня? Я — Минтисвел. Мы же вместе у твоего отца работали.

— Работал у отца? — задумчиво протянул новоявленный хозяин. То ли и вправду не признал, то ли не хотел узнавать. — Может быть, может быть. Разве всех упомнишь? И чего же ты хочешь?

— Мне бы с мастером поговорить, — хмуро ответил Минтисвел, не ожидавший такого приема.

— Не получится у вас разговора. У отца апоплексический удар. — Кажется, Линтартул был скорее раздражен, чем огорчен случившимся. — Руки-ноги отнялись. Ни сказать, ни головой кивнуть не может, только глазами моргает. Так что говорить будешь со мной. Выкладывай, что у тебя за дело к старику?

— Так ведь он мне за четыре декады работы должен, — упавшим голосом объяснил юноша, ошеломленный и расстроенный сообщением. Старый мастер, хоть частенько и ругал его, человеком был неплохим. И Минтисвел искренне сожалел о постигшем его несчастье.

— Ах, вот оно что! — разочарованно сказал сын оружейника. И замолчал, рассеянно потирая аккуратно выбритый подбородок. Только теперь Минтисвел впервые подумал, что может и не увидеть своих денег. Тем временем Линтартулу, кажется, пришла в голову какая-то интересная мысль. — Ладно, жди меня здесь. Пойду посмотрю в записях отца. Как, говоришь, тебя зовут?

Минтисвел повторил свое имя, удивляясь все сильнее, Насколько он помнил, сын оружейника неплохо считал отцовские деньги, а вот читать так и не выучился. Но может быть, кто-то из его слуг знает грамоту. Такое хоть и редко, но случается.

Ждать пришлось недолго. Линтартул вскоре вернулся с раскрытой толстой тетрадью в руке. Но улыбка его не предвещала ничего хорошего.

— Значит, так. Насчет того, что тебе причитаются деньги, я никаких записей не нашел. Зато ты кое-что должен. Вот, смотри. — Он ткнул пальцем с золотым кольцом в середину страницы. — Здесь написано: «Выдано подмастерью Минтисвелу двенадцать серебряных танов на покупку инструмента. Деньги он должен вернуть до начала лета». А ниже твой палец приложен. Значит, ты согласен. Так когда ты собираешься возвращать долг? Я бы предпочел получить деньги прямо сейчас.

Холодные глаза выжидающе уставились на Минтисвела.

— Какие деньги?! — вскипел юноша. — Я же оставил инструмент хозяину, когда уходил на войну. И старый мастер должен мне в три раза больше. Все в мастерской об этом знали. Спроси любого.

— У кого ж я спрошу? — Линтартул уже откровенно смеялся над ним. — Все прежние работники уволены. Старик ни слова сказать не может. А расписка — вот она! Любой судья со мной согласится. Двенадцать танов и еще два за то, что не в срок заплатил. Всего получается четырнадцать. Ну что, будешь отдавать долг или мне стражников звать?

Возмущенный такой явной несправедливостью, Минтисвел совсем потерял голову и бросился на обидчика. Но слуги, незаметно подошедшие сзади, были наготове. Закрутили Руки за спину и повалили в придорожную пыль.

— Ах ты, сопляк! На кого руку поднял?! — прошипел сквозь зубы сын оружейника и без особой злости, но с видимым Удовольствием ударил щегольским невысоким кожаным сапогом прямо в лицо юноши. Затем еще раз и еще…

Наконец, пресытившись развлечением, Линтартул направился к дому, оставив слуг забавляться с должником, как и сколько им захочется. Те с энтузиазмом продолжили забаву хозяина, тем более что им не надо было опасаться запачкать кровью дорогую одежду. Долго ли продолжалось избиение, Минтисвел не знал. Он потерял сознание, когда его мучители только входили во вкус.

ТУРВИН

Поздним вечером бывший рыцарь Клана Высокомерия, а ныне бездомный бродяга Турвин пробирался по узким темным улицам маленького городка Клана Страха и рассматривал еле видные в тусклом свете Малой Луны вывески. Ему предстояло нелегкое дело — отыскать достаточно смелого, но при этом нежадного и сговорчивого лавочника, который согласится обменять на провизию что-нибудь из его рыцарского обмундирования. Проще было прийти днем на городской рынок, но молодой рыцарь имел основания подозревать, что его уже разыскивают стражники всех союзных кланов как дезертира и убийцу. А значит, появляться в людных местах для него небезопасно.

Между тем беглый рыцарь давно уже испытывал муки голода. За те несколько дней, что он провел в степи, Турвин убедился — его рыцарский меч и крепкое копье мало пригодны для охоты на мелких животных. Тут больше подошел бы лук со стрелами, но в голой степи его не из чего сделать, Поэтому он решил перебраться через горные перевалы на земли Клана Страха. Здесь росли подходящие деревья, зато дичи водилось гораздо меньше.

И теперь потомок старинного рыцарского рода находился в почти безвыходном положении. Просить милостыню не позволяла рыцарская честь. Да и вид крепких доспехов и боевого меча вряд ли мог разжалобить сердобольных горожан. Разбойничать на дорогах Турвин тоже не хотел. Он все еще считал себя рыцарем и не мог применять благородное оружие для таких низменных целей. Можно было еще попробовать продать единорога, но беглец с самого начала решил, что ни при какой нужде с ним не расстанется. Здесь дело было уже не в рыцарском кодексе, а в элементарной человеческой совести. Турвин, можно сказать, вырос вместе с конем. На нем учился верховой езде, с ним выиграл свой первый турнир. И ни разу Ураган не подвел его в трудную минуту. Отдать его теперь в чужие и, возможно, недобрые руки было бы верхом неблагодарности.

Так что у молодого рыцаря оставалось два варианта — продать что-нибудь из одежды или оружия. Вернее, даже один, потому что запасных сапог или куртки у него не было. Хотя лето еще только начиналось и стояла теплая погода, Турвин не знал, сколько будут продолжаться его мытарства, и не собирался встречать зиму босым и голым.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});