Пусть умирают дураки - Марио Пьюзо

Валли захлопнула чемодан.

— Нет, — сказала она. — Ты вернулся другим. Тебе стало лучше, лучше со мной и с детьми.

— Я понял, чего мне недоставало, — сказал я.

— О да, — сказала она. — С этими смазливыми шлюшками в Вегасе.

— Они слишком дорого стоили, — возразил я. — А мне деньги нужны были для игры.

Я валял дурака, но в этом была доля серьезности. Если бы я сказал ей правду, что никогда не смотрел на других женщин, она не поверила бы мне. Но я мог привести хорошие аргументы: настолько чувствовал вину за то, что я такой никчемный муж и отец, который ничего не мог дать семье, не мог обеспечить им приличное существование, что мне не под силу было усугублять вину еще и неверностью. И основополагающий факт сводился к тому, что мы прекрасно себя чувствовали вместе в постели. Она была пределом моих желаний, она была идеальна для меня. Я думал, что создан для нее.

— Ты собираешься сегодня работать? — спросила она. На самом деле хотела узнать, собираемся ли мы сначала заняться любовью, чтобы успеть к этому подготовиться. Потом я обычно вставал, чтобы работать над романом, а она так крепко засыпала, что не шевелилась до самого утра. Она любила поспать. У меня и это не получалось.

— Да, — сказал я. — Я хочу поработать. Во всяком случае, я слишком взволнован перед поездкой, чтобы заснуть.

Было около полуночи, но она пошла на кухню, чтобы сварить мне кофе и сделать бутерброды. Я обычно работал до трех или четырех часов ночи, да и потом бодрствовал, пока она не вставала.

Наихудшая сторона писательства, по крайней мере, для меня, когда мне хорошо работалось, — это неспособность спать. Лежа в кровати, я не мог отключить свой мозг, продолжавший работать над романом. Когда я лежал в темноте, персонажи представали передо мной так живо, что я забывал про жену и про детей, и про обыденную жизнь. Но сегодня ночью у меня была другая, менее литературная причина. Мне хотелось, чтобы Валли уснула, так как мне надо достать деньги от взяток из тайника.

Я достал свою старую спортивную куртку «Лас-Вегас Виннер» из дальнего угла кладовки в спальне, которую ни разу не надевал с тех пор, как вернулся домой из Лас-Вегаса три года назад. Ее яркие цвета потускнели во мраке кладовки, но она все еще выглядела нарядной. Надев ее, я вышел на кухню. Валли бросила на нее взгляд и сказала:

— Мерлин, ты ведь не собираешься ее носить?

— Это моя счастливая куртка, — сказал я. — Кроме того, в ней удобно лететь в самолете.

Я знал, что Валли спрятала ее в кладовку, чтобы она не попадалась мне на глаза, и я не вздумал ее носить. Она не осмелилась ее выкинуть. Теперь куртка пригодилась.

Валли вздохнула.

— Ты такой суеверный.

Она была неправа. Я редко бывал суеверен, хотя и считал себя волшебником, но это не одно и то же.

После того, как Валли поцеловала меня на ночь и пошла спать, я выпил кофе и стал просматривать рукопись, которую вынес со стола из спальни, редактировал ее около часа, потом заглянул в спальню и увидел, что Валли крепко спит. Я слегка поцеловал ее. Она не шевельнулась. Мне нравилось, как она целует меня на ночь. Простой, обязательный поцелуй жены, казалось, отгораживал нас от одиночества и предательства внешнего мира. И часто лежа в постели в часы раннего утра, когда Валли спала, а мне не спалось, я слегка целовал ее в губы, надеясь, что она проснется, и я почувствую себя менее одиноким, занявшись любовью. Но на сейчас это был иудин поцелуй, частично продиктованный чувством, но в действительности — чтобы убедиться, что она не проснется, когда я буду раскапывать спрятанные деньги.

Я закрыл дверь спальни и подошел к кладовке в прихожей, где хранился большой сундук с моими старыми бумагами, копиями моего романа и исходной рукописью книги, над ней я трудился пять лет и она мне принесла три тысячи долларов. Там было огромное количество набросков, черновиков и копий, которые, как я когда-то надеялся, принесут мне богатство, известность и почет. Я докопался до большой красноватой перевязанной папки, я вытащил ее и вынес на кухню. Прихлебывая кофе, я считал деньги. Немногим больше сорока тысяч долларов. В последнее время деньги шли очень быстро. Я стал лидером среди взяточников и приобрел богатых и доверявших мне клиентов. Двадцатки, около семи тысяч долларов, я оставил в папке. Сотенными было тридцать три тысячи. Положив их в пять больших конвертов, я рассовал конверты по карманам куртки «Вегас Виннер», застегнул карманы и повесил куртку на спинку стула.

Утром, когда Валли обнимет меня на прощание, она, возможно, почувствует что-то в карманах. Придется сказать ей, что это наброски очерка, которые я беру с собой в Вегас.

Глава 14

Когда я сошел с самолета, Калли ждал меня у дверей аэровокзала. Аэропорт все еще был таким маленьким, что мне пришлось идти от самолета пешком, но уже строилось новое крыло вокзала — Вегас рос. И Калли тоже.

Он изменился: стал выше и стройней, был превосходно одет. На нем были костюм от Сая Девора и спортивная рубашка. Я удивился, когда он обнял меня и сказал:

— Все тот же старина Мерлин.

Он посмеялся, увидев спортивную куртку «Вегас Виннер» и заявил, что мне надо избавиться от нее.

Для меня был приготовлен в отеле большой номер с баром, набитым выпивкой, и цветами на столах.

— У тебя, должно быть, много резервов? — спросил я.

— У меня дела идут хорошо, — сказал Калли. — Я бросил играть. Я теперь по другую сторону столов. Ты же знаешь.

— Да, — сказал я. Меня позабавило, насколько Калли переменился. Я не знал, можно ли следовать моему первоначальному плану и довериться ему. За три года он мог измениться. И в конце концов, мы были знакомы только в продолжение нескольких недель.

Но когда мы выпивали, он искренне поинтересовался; вспоминаю ли я о Джордане?

— Все время, — отвечал я.

— Бедняга Джордан, — сказал Калли. — Он ушел, выиграв четыреста тысяч. Вот что заставило меня прекратить играть. И знаешь, с тех пор, как он умер, мне неслыханно везло. Если бы я правильно разложил карты, то мог бы стать первым человеком в отеле.

— Не ври, — сказал я. — А как же Гроунвельт?

— Я у него первый номер, — сказал Калли. — Он доверяет мне множество вещей, доверяет так, как я доверяю тебе. Кстати, раз уж об этом зашла речь, мне требуется помощник. В любое время, когда захочешь переехать с семьей в Вегас, ты получишь хорошую работу вместе со мной.

— Спасибо, — поблагодарил я. Я был действительно тронут, но в то же время, сомневался в природе его чувств ко мне. Я знал, что он не заботится о людях просто так, сказал:

— Насчет работы я не могу тебе сейчас ответить. Но я приехал сюда с просьбой. Если ты не сможешь помочь мне, я пойму. Ответь мне прямо, и как бы ты ни ответил, мы отлично проведем вместе пару дней.

— Ты получишь все, — сказал Калли, — что бы это ни было.

Я засмеялся.

— Подожди, пока не услышишь.

На мгновение Калли рассердился.

— Мне плевать, о чем речь. Ты получишь это. Если это в моих силах, ты это получишь.

Я рассказал ему про свои дела, о взятках и что у меня с собой в куртке тридцать три тысячи, которые нужно припрятать на случай, если дело лопнет. Калли внимательно слушал, глядя мне в лицо. Потом широко улыбнулся.

— Какого черта ты улыбаешься? — спросил я.

Калли засмеялся.

— Ты начал, как будто исповедуешься священнику в убийстве. Да ведь то, чем ты занимаешься, делает всякий, у кого есть возможность. Но должен признать, что я удивлен. Не могу представить, как ты говоришь парню, что ему придется раскошелиться.

Я почувствовал, что краснею.

— Я никогда ни у кого не спрашивал денег. Они всегда сами ко мне приходили. И я никогда не беру деньги сразу. После того, как я их устрою, они могут заплатить, что обещали, или надуть меня. Мне плевать. — Я ухмыльнулся. — Я мелкий пройдоха, а не мошенник.

— Вот что, — сказал Калли. — Во-первых, я думаю, что ты чересчур беспокоишься. Это дело, видимо, может продолжаться неопределенно долго. И даже если оно лопнет, худшее, что может с тобой произойти, это потеря работы и условный срок. Но ты прав, деньги твои надо где-то припрятать. Власти — это настоящие волкодавы, и если они найдут их, то отберут.

Меня заинтересовала первая часть из того, что он сказал. Я боялся, что сяду в тюрьму, а Валли с детьми останется без меня. Вот почему я все скрывал от своей жены. Я не хотел, чтобы она беспокоилась, а также не хотел упасть в ее глазах. Она представляла меня себе как чистого, неиспорченного художника.

— Почему ты думаешь, что меня не посадят, если поймают? — спросил я Калли.

— Это не тяжкое преступление, — сказал Калли. — Ты ведь не ограбил банк и не убил какого-нибудь несчастного владельца магазина, и не обманул вдову. Ты просто брал деньги с молодых бездельников, которые пытались извернуться и сократить срок службы в армии. Господи, в это трудно поверить. Парни платят, чтобы вступить в армию. Никто этому не поверит. Присяжные будут хохотать до упаду.