Идет розыск (журнальный вариант) - Аркадий Адамов

Около двенадцати часов на следующий день вся группа собралась у Цветкова. Были здесь и Откаленко с Шухминым. К счастью, они Отделались только ушибами во время аварии на шоссе. Удар грузовой машины получился скользящим, к тому же обе машины шли в одном направлении, и «Волга» оказалась снесенной в кювет. Сейчас у Игоря видна была лишь белая наклейка на щеке и небольшой синяк под глазом, у Шухмина такая же наклейка красовалась на лбу, но Петр заметно хромал.

— М-да… — недовольно процедил Цветков, оглядев обоих. — Хорошо еще отделались.

— Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь, Федор Кузьмич, — бодро ответил Шухмин.

Лосев насмешливо прибавил:

— Потери налицо, а что ты, интересно, нашел нашел в том кювете?

— Тебе бы там поискать, — ответил Петр.

— Зачем? Я в это время вот что нашел. — Виталий, улыбнувшись, кивнул на сидевшую тут же Лену.

— Одного лейтенанта нашел, а другого чуть не потерял, — не остался в долгу Шухмин. И все сразу стали серьезными.

— Как он, узнал? — обращаясь к Лосеву, спросил Цветков.

— В госпитале, — вздохнул Виталий. — Ножевая рана. Серьезная, говорят. Но опасности нет. Сегодня меня к нему пустить обещали.

— М-да… — снова, еще недовольнее покачал головой Цветков. — Дорого платим. Потому что не все додумали, видимо.

Федор Кузьмич в таких случаях не искал виновных, а делил вину на всех, включая себя.

Лена, внешне вполне спокойная, время от времени украдкой поглядывала на угрюмо молчавшего Откаленко. Она уже знала, что произошло после ее исчезновения, и все остальное, с ней самой случившееся, отступило на второй план. Лена представила себе, что должны были пережить в тот вечер ее товарищи, сколько она доставила им волнений, и сейчас была полна нежной и виноватой благодарности ко всем им. А Игоря ей было к тому же нестерпимо жалко, она еле удержалась, чтобы не сесть рядом, не сказать тихо хоть два слова, самых важных, самых, как ей казалось, нужных ему сейчас. Но она знала, что Игорь, самолюбивый, скрытный и сильный человек, никогда ей этого не простит.

— Какие сообщения с дачи? — спросил Цветков у Вали Денисова.

— Мы приехали туда в восемь тридцать, — ответил тот. — Гости уже разъехались. Говорили с Вовой, хозяином.

— Ну, и что?

— Во-первых, — как всегда, обстоятельно начал докладывать Денисов, — этот Вова произвел на меня хорошее впечатление. И говорил он правду.

— Точно. Хорошее, — подтвердил Лосев. — Случайный среди них человек.

— Во-вторых, — ровным голосом продолжал Денисов, словно Лосев и не перебивал его. — Гости разъехались спокойно. Никаких подозрений в связи с отсутствием тех двоих не возникло. Лев Константинович их ранний отъезд даже одобрил. В-третьих, больше на даче никто не появлялся. Других сообщений нет.

— А исчезновение Златовой их разве не встревожило? — спросил Цветков.

— Не очень. Поняли, конечно, что убежала. Посмеялись над Глинским. Нина, правда, разохалась. А Глинский разозлился.

— Куда делась та девушка, которая приехала с Шаниным?

— Уехала со всеми.

— И кто она такая, установить, выходит, не удалось? — продолжал спрашивать Цветков, на этот раз обращаясь к Лене.

Та смущенно ответила:

— Я ее даже не видела.

— Так. Значит, из всей этой компании, — подвел первый итог Цветков, — мы не знаем, кто такая эта девица — ну, ее мы быстро установим, адрес у нас есть, — и кто такой Лев Константинович. Второй раз он от нас ушел.

— Надо брать Глинского, — с необычной для него злостью сказал Лосев.

Цветков взглянул на него.

— Посмотрим, — ответил он и, сняв трубку одного из телефонов, набрал короткий помор. — Цветков говорит. Добрый день. Как почерковедческая экспертиза по Глинскому?.. Да? Прекрасно. — Он положил трубку и посмотрел на сидевшего в стороне Албаняна, и тот невольно напрягся. — Глинского мы можем брать. Обе фальшивые доверенности заполнены им. И по кислоте и по пряже. Итак, преступная группа включает в себя, во-первых, этого самого Льва Константиновича… Главарь, видимо. Затем идет Глинский. Он ищет фондодержателей и изготавливает фальшивые документы. Далее идет Шанин — он являлся с этими документами и забирал товар. И, наконец, Смоляков, шофер.

— В случае с пряжей, — вставил Албанян, — являлся и забирал товар кто-то другой. Возможно, и шофер был другой.

— Верно, — кивнул Цветков. — Но пока нам известны вот эти.

— А Бобриков? — спросил Лосев. — Ведь и он где-то рядом.

— Именно что, — с ударением произнес Цветков, — рядом. Как и эта самая Нина, допустим, или Коменков, паршивец зданий. И надо искать Смолякова. Мно-ого на нем крови. — Неожиданно обернулся к молчавшему Откаленко: — Ты как себя чувствуешь?

— Хорошо, — сдержанно ответил Игорь.

— Совсем хорошо?

— Совсем.

— Так, — удовлетворенно кивнул Цветков. — Что ж, беремся за дело. Жаль вот, следователь наш приболел.

— Виктор Анатольевич? — переспросил Шухмин. — Так ведь годы.

— Годы, годы, — сердито отозвался Цветков. — Грипп, а не годы, будь он неладен. Да вот время не ждет. Так что по его поручению кое-где действовать будем. Ты, Лосев, немедленно займись Шаниным, от него много ниточек тянется. Правда, ты его и брал. Но парень он хлипкий, И на контакт легко пойдет. Ты, Денисов, получишь санкцию прокурора на арест Глинского. Дальше. Вы, Златова, позвоните этой самой Липе, поделитесь происшедшим, пожалуйтесь. Надо попробовать восстановить контакт. Это тоже путь к главарю. Ну, а вы, милые мои, — обратился он к Откаленко и Шухмину, — сегодня свободны, — и многозначительно добавил: — Набирайся сил, Откаленко.

Лосев вернулся к себе в комнату и сразу же вызвал на допрос Диму Шанина. Через несколько минут конвой доставил того из соседнего здания.

Шанин сразу узнал Лосева. Насупившись, он остановился перед столом и, заложив руки за спину, с вызовом спросил:

— Кто это вам позволил рукоприкладством заниматься? Я могу и прокурору написать, имейте в виду.

— Вот мы сейчас и разберемся, кто чего себе позволил, — спокойно ответил Лосев. — А пока садитесь и отвечайте на вопросы.

— Не желаю я отвечать на ваши вопросы, — капризно ответил Дима и уже совсем другим, деловым тоном спросил: — Закурить найдется? Забыл свои в машине.

— Найдется. Да вы садитесь.

Виталий придвинул к нему сигареты и зажигалку. Шанин опустился на стул, жадно закурил и, видимо, стал успокаиваться.

— Так вот, раз вы отвечать на мои вопросы не хотите, — сказал Виталий, — тогда послушайте, что я вам скажу.

— Пожалуйста, — великодушно согласился Шанин.

— Во-первых, — сухо произнес Виталий, — как легко догадаться, вы арестованы. И перед вами сейчас не ваш дружок Бобриков или Витик-Шпунтик, то есть Коменков, а инспектор уголовного розыска старший лейтенант Лосев. А во-вторых, я хочу, чтобы вы до конца поняли ситуацию, в которую попали. Как вы можете тоже легко догадаться, мы оказались на той даче не случайно и арестованы вы тоже не случайно.

— Это еще посмотрим, случайно или нет.

— Так вот, ваше первое преступление. Вы получили десять тонн лимонной кислоты по фальшивой доверенности и чужому паспорту на имя некоего Борисова, вспоминаете?

— Нет!

— Вот это уже глупо, Шанин. Мы предъявим вас работникам бухгалтерии того завода, и вас все опознают. Неужели не ясно? Дима молчал, нервно куря сигарету, и смотрел в пол. Видно было, что о такой возможности он действительно не подумал.

— Второе ваше преступление еще опаснее, — продолжал Лосев. — Вы соучастник убийства и покушения на второе. Там, в воротах завода. Это вы тоже, надеюсь, вспоминаете?

— Нет! Я никого не убивал!.. — испуганно закричал Дима, и губы у него запрыгали. — Никого!.. Я… Я не вел машину!

— Это верно. Машину вел… Кто вел машину?

— Водитель вел!.. Семен!.. А я…

— А вы сидели рядом. Может быть, вы ему и велели задавить того старика?

— Вы что, с ума сошли?! — Дима рывком подался вперед.

— Скорее сошли в тот момент с ума вы, И Смоляков, Человек-то ведь погиб, Шанин. А девушка оказалась в больнице.

— Это не я!.. Я никогда, Что вы!.. — На глазах у Шанина навернулись слезы.

— Я еще не все про вас сказал, — неприязненно заметил Виталий. — Надо бы добавить, что любите широко и легко пожить. Так?

— Ну, допустим, что так. А кто не хочет? Скажите честно, без агитации. Все хотят жить широко.

— Вы правы, — ответил Виталий. — Все хотят как можно лучше жить. И вы, конечно, тоже. Но даже если отбросить совесть — а к этому мы еще вернемся — и рассуждать чисто практически, то вы выбрали не лучший путь к хорошей жизни. Ну, повеселились вы, скажем, легко и широко пожили… Сколько месяцев вы участвуете в преступлениях?.. Говорите, говорите, Шанин. Это не так уж и опасно для вас.

— Я не собираюсь… Хотя что тут такого! — сам себя перебил Дима и с вызовом сказал: — Ну, допустим, год, для круглого счета.