Ночи Калигулы. Падение в бездну - Ирина Звонок-Сантандер

Оставив сестру, Калигула вплотную подошёл к Лоллии.

— Детей у тебя нет, — осуждающе проговорил он, рассматривая подбитый глаз красавицы. — В супружеской жизни ты скучна и однообразна. Зато расточительна и падка на драгоценности. Зачем ты мне нужна? — Калигула хмыкнул и насмешливо передёрнул плечами. — Даю тебе развод!

Лоллия всплеснула руками и громко зарыдала. Друзилла с нескрываемой радостью смотрела на поверженную супругу. Отныне — бывшую!

Калигула, небрежно махнул кистью руки. Солнечный луч преломился в отграненном камне перстня.

— Затолкайте её в старые носилки и увезите прочь из Рима. Видеть её больше не желаю. Никто не смеет оскорблять мою милую Друзиллу!

Почва закачалась под ногами Лоллии Павлины, словно зыбучий песок африканской пустыни. Плача и простирая руки, она подползла к императору. Калигула склонился к ней. Подумал ревниво: «Никто не должен спать с женщиной, которая была женой императора!»

— Не смей возвращаться к Гаю Меммию! — угрожающе прошептал он, приподняв резким движением заплаканное лицо Лоллии.

— Я и не собираюсь! — брезгливо приподняв верхнюю губу, ответила она. — После императорской постели — вернуться в жалкое провинциальное ложе?!

Калигуле понравился высокомерный ответ, достойный императрицы. Но он не любил Лоллию Павлину. Он не любил никого, кроме Юлии Друзиллы.

XXXV

Друзилла сладко нежилась в постели. Шёлк покрывал приятно охлаждал разгорячённое тело. Окна императорской опочивальни были открыты, чтобы поскорее выветрился запах благовоний Павлины.

— Изида соединила нас после разлуки, — шепнула она, влюблённо прижимаясь к Гаю. — Нет в Риме богов, способных потягаться с её могуществом.

Гай лениво кивнул. Он был готов согласиться с Друзиллой в чем угодно.

— Ты построишь новый храм в честь Изиды и Сераписа? — кокетливо спросила она. — Чтобы она больше не ютилась в жалком сером доме на склоне Эсквилина.

— Конечно! — Калигула обхватил рукой хрупкое обнажённое тело, которое теперь не приходилось делить с Кассием.. — Изида — замечательная богиня: она была преданной женой родному брату!

— Я завидую ей, — вздохнула Друзилла.

— Египет! — лёжа на спине, размечтался Гай. — Роскошь и нега двора Клеопатры… Наш прадед Антоний был не так глуп. С каким удовольствием я покинул бы Рим и поселился в Александрии! Но нельзя оставить Сенат без присмотра! — помрачнел он. — Если я не могу отплыть в Египет — привезу кусочек Египта в Рим. Начну с нового храма.

— У меня есть для тебя подарок, — улыбнулась Друзилла.

Грациозно вывернувшись, она вытащила из-под подушки гемму. На тёмном фоне переливались розовым блеском два профиля — Калигулы и Друзиллы. Гай Цезарь восхищённо осмотрел драгоценность.

— Я буду носить её на императорской мантии, — пообещал он. — Я тоже приготовил подарок для тебя. Особый подарок!

— Какой?

— Узнаешь этой ночью в храме Кастора и Поллукса. Непременно одень жёлтую тунику.

* * *

Чтобы пройти из Палатинского дворца в храм божественных близнецов, не нужно выходить на улицу. Под покровом темноты Калигула и Друзилла, держась за руки, бежали по саду. В правой руке Гай Цезарь держал горящий факел. Оранжевое пламя выхватывало из темноты очертания статуй, делая их причудливо уродливыми. Слабо колыхались верхушки аравийских пальм, шумели ветви кипарисов. Изливаясь из открытых рыбьих ртов, журчала вода в фонтане.

Дверь в храм, недавно прорубленная по приказу императора, была приоткрыта. Калигула, увлекая Друзиллу, прошёл внутрь. Их неровные шаги в полумраке отдавались загадочным эхом.

На алтаре горел жертвенный огонь. Два жреца стояли рядом с молодым барашком с рогами, обвитыми плющом. Между коринфских колонн неподвижно замерли закутанные фигуры. Подойдя поближе, Друзилла узнала Цезонию, Макрона и дядю Клавдия с супругой, капризной и сварливой Элией Петиной.

— Что это? Ночное жертвоприношение? — девушка удивлённо посмотрела на барашка, напоённого вином.

— Да, жертвоприношение! Свадебное! — уголком тонкого рта улыбнулся Гай. — Хочешь быть моей женой и матерью моих детей? — произнёс он ритуальный вопрос.

Друзилла мучительно покраснела, давясь жгучим стыдом. До сих пор она убеждала себя, что никто, кроме бабки Антонии, Агриппины и подруги Цезонии, не догадывается о её непозволительной, извращённой любви. Да, она живёт во дворце брата! Ну и что? Разве это запрещено женщине, чей муж находится в длительном отъезде? Глухие сплетни, ползающие по Риму, ещё не добрались до её ушей. Она благополучно обманывала саму себя.

— А как же Кассий? — хрипло спросила она. — Он до сих пор мой законный муж.

— Уже нет! — заверил её Гай. — Я послал ему развод от твоего имени.

Друзилла закрыла лицо узкими ладонями. Кассий знает о её грехе! И все остальные тоже знают! Друзилла осмотрела лица присутствующих сквозь слегка расставленные пальцы. Цезония мило улыбается, держа в руках аккуратно сложенное покрывало огненного цвета. Вот почему Гай попросил Друзиллу одеться в жёлтое. Жёлтая туника с оранжевым покрывалом составляют свадебный наряд невесты.

Цезонии можно доверять. Она — подруга, которая не осудит Друзиллу. Но остальные?! Смуглое лицо Макрона напоминало каменную глыбу. Он смотрел на Друзиллу с плохо затаённой ненавистью. Дядя Клавдий удивлённо открыл рот, словно кто-то исписал непристойностями его любимые этрусские манускрипты. Жена Клавдия, сплетница Петина, уставилась на Друзиллу с нескрываемым любопытством. Будет чем удивить подруг, болтая в лавке драгоценностей или восточных тканей!

— Мне так стыдно! — обращаясь к Гаю, пробормотала Друзилла. Уголки нежных розовых губ болезненно дрогнули и поползли вниз.

Калигула поцеловал её безвольную руку.

— Зачем стыдиться? Весь Рим знает о нашей любви. Мы создадим целую династию рыжеволосых императоров, равных по могуществу и славе династиям египетских фараонов.

Возбуждение, блестящее в глазах Калигулы, передалось и Друзилле.

— Разве я когда-нибудь отказывала тебе? — зачарованно глядя на возлюбленного брата, ответила она.

Не отводя глаз от лица Друзиллы, розового от пламени факелов, император махнул рукой жрецам:

— Начинайте!

Фламин схватил упирающегося барашка за рога и подтащил поближе к алтарю. Виктимарий взвесил на ладони тяжёлый молот, которым предполагалось оглушить жертвенное животное. Лица обоих жрецов были сосредоточенно-хмурыми. Затея с ночной женитьбой императора казалась им безумной. Но воспротивиться они не смели. Гай Цезарь недавно велел убить двоюродного брата, назначенного ему в сонаследники покойным Тиберием. Что ему жизнь двух жалких жрецов?

— Можно? — хрипло спросил виктимарий.

— Бей! — ответил фламин, крепко держа барашка и не позволяя ему двигаться.

Мощный удар обрушился на голову животного. В следующее мгновение жертвенный нож по рукоять погрузился в горло, поросшее белой кудрявой шерстью. Кровь потекла ручьём, обагряя мрамор алтаря. Виктимарий умелым движением вспорол брюхо. Фламин поднёс к вывалившимся внутренностям факел и пристально изучил положение внутренних органов.

Молчание фламина продолжалось слишком долго. Его густые брови непроизвольно сдвинулись. Виктимарий заглянул коллеге через плечо и тоже нахмурился.

— Что там? — нетерпеливо прикрикнул Калигула.

— Неблагоприятное знамение, цезарь! — пряча растерянный взгляд, ответил фламин. — Печень сильно сдвинута влево. Боги говорят, что брак не должен состояться. По крайней мере, сейчас.

В бегающих глазах жреца неуловимо читалось: союз между сестрой и братом невозможен. Калигула молчал, закипая злостью. Всемогущий на земле, он оказался бессилен перед богами. Гай пожалел о том, что он не бог. Может, после смерти его обожествлят, как случилось с Юлием Цезарем и Октавианом Августом. Но сейчас — он не бог, и не может отменить неблагоприятное знамение. Люди приносят жертвы в храмах империи, но не богу Гаю Цезарю Калигуле, а гению императора — духу-хранителю, который рождается вместе с человеком и вместе с ним умирает. «Скоро положение вещей изменится! — надменно выдвинув нижнюю челюсть, думал Гай. — Все в Риме будет так, как я хочу!»

Друзилла устало стянула с головы ненужное покрывало. В зелёных глазах девушки стояли слезы.

— Не судьба! — она нервно дёрнула головой. — Ты — мой Гай, но я никогда не стану твоей Гайей, — с печальной иронией Друзилла перефразировала брачную формулу.

Калигула мучительно скрипнул зубами. Макрон подошёл к императору и положил ему на плечо сильную ладонь. Его каменное лицо казалось тёмным, словно грозовое небо.

— Так лучше, Гай Цезарь! — примирительно произнёс он. — Подумай, какую реакцию вызвало бы известие о твоей женитьбе на сестре?! Сенат ни за что не одобрил бы её!

— Какое дело Сенату до того, на ком я женюсь? — злобно выкрикнул Гай. — Я — император! Я стою выше Сената!