Дьявольская сила - Фриц Лейбер

— Какую же?

— Биржу. В шестьдесят первом, когда Хамнеры перебрались в Лос-Анджелес, они снимали клетушку за девяносто долларов, и глава семьи ездил на подержанном «шевроле». Спустя шестнадцать месяцев они уже жили в собственном доме в Сан-Хосе, Эд-старший оставил работу и разъезжал на новехоньком «сандерберде», а его жена на «фольксвагене». Да, закон запрещает несовершеннолетнему находиться в казино штата Невада, но на биржевые ведомости запрета, как ты понимаешь, не существует.

— Ты намекаешь на то, что Эд… что он мог… Элис, ты с ума сошла!

— Ни на что я не намекаю. Разве только на то, что он, по-видимому, знал, чего хочет его отец.

Я знаю, чего ты хочешь.

Элизабет вздрогнула: ей показалось, будто эти слова кто-то шепнул ей прямо в ухо.

— Последующие шесть лет, с небольшими перерывами, миссис Хамнер провела в различных психолечебницах с диагнозом «нервное расстройство», однако, по словам санитара, с которым говорил агент, это был самый настоящий психоз. Она утверждала, что ее сын — прихвостень дьявола. В шестьдесят четвертом она пырнула его ножницами. Пыталась убить. Она… Лиз? Лиз, что с тобой?

— Шрам, — пробормотала Элизабет, — Мы были в университетском бассейне, и я увидела у него глубокую вмятину… вот здесь, — она показала точку над левой грудью. — Он тогда сказал, что напоролся в детстве на кол в заборе.

— Мне продолжать?

— Почему бы и нет. Хуже уже не будет.

— В шестьдесят восьмом его мать вышла из дорогой клиники в Долине Ван-Джоакин. Они втроем отправились путешествовать. На трассе 101-го шоссе есть стоянка для пикника, там они сделали привал. Пока Эд-младший собирал хворост для костра, миссис Хамнер разогнала машину и вместе с мужем сиганула с высокого утеса в океан. Не исключен вариант, что она рассчитывала сбить машиной собственного сына. Эду тогда было под восемнадцать. От отца ему осталось наследство — ценные бумаги на сумму один миллион долларов. Через полтора года Эд перебрался на восточное побережье и поступил в наш колледж. Вот, собственно, и вся история.

— Новых скелетов в шкафу не предвидится?

— Тебе этого мало?

Элизабет прошлась по комнате.

— Теперь понятно, почему он избегал разговоров о своих родителях. Тебе непременно надо было разворошить их могилы, да?

— Предпочитаешь ничего не видеть. — Элис смотрела, как Лиз надевает пальто. — Сейчас ты, конечно, к нему?

— Угадала.

— Ты ведь его любишь.

— Вот именно.

— Элис подошла к подруге и слегка встряхнула ее за плечо.

— Ты можешь на секунду поджать свои коготки и просто подумать? Эд Хамнер обладает способностями, о которых мы, обычные люди, можем только догадываться. Он помог своему отцу развернуться на рулетке, а после озолотил, играя на бирже. Видимо, он обладает даром внушения. Может, он экстрасенс. Или ясновидящий. Не мне судить. Но что такие, как он, существуют — это факт. Лиз, неужели ты еще не поняла — ведь он заставил тебя полюбить его!

Лиз медленно повернулась к Элис.

— Это уже ни в какие ворота не лезет.

— Да? Он подсказал тебе правильные ответы на экзамене, как раньше подсказывал своему папаше, в каком секторе остановится металлический шарик! Не прослушал он никакого курса по социологии, я проверила! Просто нахватался всяких терминов, чтобы пустить тебе пыль в глаза!

— Замолчи! — Лиз закрыла уши руками.

— Он знал, что будет на экзамене, знал, когда погиб Тони, знал, что ты летишь домой самолетом. Он даже знал, в какой момент психологически выигрышно снова появиться в твоей жизни после летнего перерыва.

Элизабет высвободилась и направилась к двери.

— Лиз, послушай, прошу тебя. Я не знаю, как он это делает. Он и сам, возможно, не знает. Я допускаю, что он не желает причинить тебе зла, но уже причинил. Пользуясь тем, что ему известно каждое твое сокровенное желание, он заставил тебя полюбить его. Но это не любовь. Это насилие.

Элизабет хлопнула дверью и побежала вниз по лестнице.

Она успела на последний городской автобус. Валил густой снег, и автобус продирался сквозь заносы, как хромоногий жук. Элизабет сидела сзади, погруженная в свои мысли. Кроме нее, в салоне было еще шесть или семь пассажиров.

Он попал в самую точку с ментоловыми сигаретами. И с тем, что ее мать все домашние зовут Диди. Первоклашка, который заглядывается на хорошенькую девчушку, а той и невдомек, что…

Я знаю, чего ты хочешь.

Нет, нет, нет. Я люблю его!

Любит? А может, ей просто доставляет удовольствие находиться в компании того, кто всегда заказывает в ресторане блюда по ее вкусу, и никогда не ошибается в кинотеатре с выбором фильма, и вообще делает только то, что нравится ей? Не превратился ли он для нее давно в своего рода зеркало, которое показывает ей лишь то, что она хочет увидеть? Он замечательно угадывает с подарками. Когда вдруг похолодало и она начала мечтать о фене, кто ей его подарил? Эд Хамнер, кто же. Заглянул случайно к «Дэйзу» — и вот, пожалуйста. Она, само собой, пришла в восторг.

Но это не любовь. Это насилие.

Она сошла на углу Мэйн и Милл-стрит, холодный ветер обжег лицо, и она поежилась, а автобус уже отъехал с мягким ворчаньем. Задние фары помигали в сумерках и растворились.

Никогда еще ей не было так одиноко.

Эда дома не оказалось.

Она стучала минут пять, а потом в растерянности стояла под дверью, не зная, как быть дальше. У нее не было ни малейшего представления, чем Эд занимается и с кем встречается, когда они не видятся. Об этом как-то речь не заходила.

Может, зарабатывает сейчас покером на новый фен?

Неожиданно решившись, она встала на цыпочки и поискала над дверью, где, она знала, лежал запасной ключ. Пальцы нашарили ключ, и он со звоном упал к ногам.

Она вставила ключ в замочную скважину.

В отсутствие Эда квартира выглядела совсем другой — неживой, как бутафорская мебель в театре. Ее всегда забавляло, что человек, совершенно безразличный к своему внешнему виду, сделал из квартиры игрушку, хоть фотографируй для модного журнала. Квартирка была вся точно специально устроена для нее, а не для него. Ну это, положим, бредовая мысль. Бредовая?

Словно впервые она отметила про себя, как ей нравится заниматься, сидя на этом стуле, или смотреть телевизор. Как сказала бы Златовласка, усевшись на стул Младшего Медвежонка: «В самый раз». Не слишком твердо и не слишком мягко. Идеально. Как и все остальное, что ассоциировалось у нее с Эдом Хамнером.

Из гостиной вели две двери — в кухоньку и в спальню.

За окном разгулялся ветер, и старый дом скрипел, как бы вжимаясь в землю.

В спальне она постояла над железной кроватью. Тоже в самый раз. Внутренний голос не удержался от язвительного вопроса: «Шикарная кроватка, а?»

Элизабет остановилась перед стеллажами, взгляд скользнул по корешкам книг. Одно название привлекло ее внимание. Она сняла книгу с полки: «Что мы танцевали в пятидесятых?» Томик раскрылся на танце «Стролл». Пояснения обведены жирным красным карандашом, а на полях крупно, с вызовом: БЕТ.

Уходи, сказала она себе. Еще что-то можно спасти. Если он сейчас вернется, я не смогу смотреть ему в глаза. То-то Элис восторжествует. Не зря платила денежки.

Но она уже не могла остановиться. Слишком далеко все зашло.

Она подошла к чулану и повернула ручку, но дверь не поддалась. Заперто.

На всякий случай она пошарила над дверью и сразу нащупала ключ. «Не делай этого», — предупредил ее внутренний голос. Она вспомнила, что случилось с женой Синей Бороды, когда она открыла запретную дверь. Но остановиться сейчас значило навсегда остаться в неведении. Она открыла дверь.

И в тот же миг у нее возникло странное чувство, что Эд Хамнер-младший жил именно здесь.

Чулан являл собой страшный кавардак: гора скомканной одежды, книги, теннисная ракетка без струн, изношенные спортивные тапочки, разбросанные конспекты, пачка табака «Боркум Рифф», наполовину рассыпанного. Зеленая армейская куртка валялась в дальнем углу.

Она подняла с пола книжку. «Золотая ветвь» Фрэзера. Подняла вторую. «Древние ритуалы, современная мистика». Третью. «Гаитянское ву-ду». Последняя книжка, в старом, потрескавшемся переплете, с почти стершимся заглавием, запахом своим напоминала тухлую рыбу. «Некрономикон». Она открыла наугад и с омерзением отшвырнула книгу. Низкопробная похабщина.

Она потянулась к куртке Эда, как к спасительной соломинке, даже самой себе в этот момент не признаваясь, что собирается шарить по карманам. Под курткой обнаружилась жестяная коробочка.

Она с любопытством повертела ее в руках, внутри что-то погромыхивало. В таких жестянках мальчишки обычно хранят свои сокровища. На крышке рельефными буквами было написано: «Бриджпортские леденцы». Она сняла крышку.