Все вернется - Марина Серова

– Похоже, что так.

– Эгоист! Бабник, аферист и эгоист! Ты знаешь, что он носит ботиночки из кардавана?

– Это ведь лошадиная кожа, кажется?

– Да. Ей сносу практически нет. Говорят, люди такую обувь по тридцать лет носят и более. Но и стоит она… Ого-го! Как десять пар самой лучшей обуви из свиной кожи… Значит, очень он себя любит. За что и получит! Антон, у тебя все, больше ничего интересненького ты мне сообщить не хочешь?

– Да вроде все. Если я еще что-то накопаю…

– Да уж будь любезен! И — спасибо.

Я положила трубку. Так вот, значит, как, господин Зосимов! Мы и женщин очень любим, и денежки?.. А что вы подлогами за деньги занимались, не вызывает никаких сомнений! И если — по словам бывшей жены — это произошло хотя бы один раз, не исключено, что вы и нынче продолжаете свою неблаговидную деятельность. И кто теперь сумеет меня переубедить, что вы подкинули трупик младенца своей возлюбленной Ангелине Романовне, чтобы она выдала его взамен живого, только что родившегося ребеночка какой-нибудь несчастной мамаше? Вот гадюшник! Один липовые заключения о смерти стряпает и трупы младенцев ворует, другая… Ох, ребята, доберусь же я до вас!

* * *

Главное — камера. Как ее установить? Да просто прийти к Леониду Максимовичу и поставить ее… куда-нибудь. Для начала надо просто заявиться к нему «на осмотр», а дальше будет видно. В прошлый раз я побывала у него в образе милой простушки, и он на это клюнул, даже предложил познакомиться, телефончик мой спрашивал. Раз его мой внешний вид так зацепил, я продолжу в том же духе.

Я вновь надела кроссовки и спортивный костюм. Косметики — минимум, прическа — самая скромная. Я ведь спортом занимаюсь, мне не до всяких там развлечений в этой трудной жизни!

Дед встретил меня в дверях.

– О! Полетт, ты куда это в таком виде? На стадион? Побегать хочешь?

– Да, дедуля, я решила форму поддерживать.

– Похвально, это весьма похвально. Только не начинай с больших дистанций, а то мышцы заболят. Километра два — два с половиной на первый раз вполне достаточно. Ну от силы — три. Ты ведь нетренированная, ведешь лежачий образ жизни! Так что не сорвись.

– Хорошо, дедуля.

– А секундомер у тебя есть? Засекай время и следи за пульсом.

– Ладно, дедуля.

– Ну, вперед! Спортивных успехов тебе, спринтер! En avant! [1]

Я дошла спортивным шагом до своей машины и села в нее. На этом мои занятия физкультурой на сегодня закончились. Я поехала в морг.

* * *

Санитар упорно не хотел меня пропускать. Это был не Бычок, тот, думаю, узнал бы меня сразу. Это был другой, такой же небритый, неопрятный тип, у которого я почему-то не вызвала никакого доверия.

– Леонид Максимович меня знает, я у него уже была, — втолковывала я небритому, — ты мне его позови…

– Не позову, — стоял на своем неопрятный тип, загораживая могучим торсом вход, — его нету!

– Врешь! Дай я сама посмотрю. Если Леонида Максимовича нет, я уйду.

– Не могу я вас пустить, потому как мне было велено никого не пускать. Покойников всех сегодня разобрали, так что…

– Да что я там у вас такого сделаю, покойника вашего украду?

– А кто вас знает, может, и украдете!

Ага, это еще неизвестно, кто их быстрее украдет! Я уже набрала в грудь побольше воздуха, чтобы громко, во весь голос, высказать небритому, что я о нем думаю, как вдруг за своей спиной я услышала:

– Это кто тут воюет?

Я обернулась и увидела Зосимова. Он стоял в накинутой поверх зеленого халата куртке.

– Не успеешь отойти на минуту, как на твоем корабле бунт!

– Леонид Максимович, она тут к вам все рвется… Я ей говорю — нету вас. А она…

– А он меня не пускает, — пожаловалась я, как в детстве, тоном капризной девочки на нехорошего дяденьку.

– Кто не пускает?! Он? Ух, я его! — Зосимов погрозил небритому пальцем, тот потупился, как провинившийся школьник, а я от души рассмеялась.

– Пойдемте, — Леонид Максимович взял меня за локоть и повел по мрачному коридору к своему кабинету.

Я покорно шла за ним.

– Что у вас случилось-то? — спросил он тихо, склонив голову к моему лицу.

– Нога не проходит, — сказала я.

Мы зашли в кабинет патологоанатома. Зосимов внимательно посмотрел мне в глаза:

– Ну тогда… покажите мне вашу ногу.

Я села на стул и задрала штанину. Леонид Максимович присел на стул напротив, нагнулся к моему колену и потрогал его.

– Здесь больно? — спросил он.

– Да.

– А здесь?

– И здесь.

– Тогда надо делать снимок. Хотя внешне все нормально, отек небольшой. Холод долго держали?

– До вечера.

– Странно. Вообще, не похоже, чтобы колено у вас болело. Знаете что, поезжайте в больницу и сделайте снимок. Но не думаю, чтобы у вас было что-то серьезное…

А он хороший специалист. Его обмануть трудно. И ведь он прав, колено у меня практически не болит, хотя ту повязку я сняла сразу, как только вышла от него и села в машину. Но мне нужен был предлог для визита, и я его нашла, хотя, кажется, не совсем удачный…

Я оглядывала стены кабинета. Шкаф в углу, дверцы стеклянные, но занавешены изнутри белой тканью, так что не видно, что там, на полках. Рядом — сейф, небольшой, серый, на нем — электрический чайник. У двери — напольная вешалка. Куртка Зосимова и еще какое-то пальто висят на ней. Напротив стола на стене — полка для книг. На ней — какие-то папки, тетради, журналы… Наверху стоит цветок, единственный в комнате. Но он декоративный, листья совсем не похожи на настоящие, цветы — как в погребальных венках, яркие, неестественные…

– Почему вы оглядываетесь? Ищете что-то?

Зосимов внимательно смотрит на меня. Он еще спрашивает! Ищу, конечно! На тебя, негодяя, что ли, я приехала полюбоваться?

– Я, кажется, понял, что вы ищете…

И дальше все пошло в режиме стоп-кадра.

Он поднимает меня за плечи со стула и… целует. Я в шоке!

– Вы искали предлог, чтобы остаться?

Он что, идиот?! Или я так похожа на идиотку?

Зосимов снова целует меня. Я со стоном начинаю опускаться на стул. Глаза закрыты. У меня обморок.

– Эй, девушка, что с вами?

Патологоанатом берет меня за подбородок, поднимает его вверх, но, едва он его отпускает, как голова моя снова падает на грудь.

– Этого еще не хватало.

Он выходит из кабинета.

Так, быстрее! Цветок! Я подвигаю стул к той стене, где книжная полка. Вскакиваю на него прямо в обуви. Камеру втыкаю между листьев. Спрыгиваю на пол, стул — на место, я — на стул, голова — на грудь. Обморок продолжается.

В ту же секунду заходит Зосимов, подносит к моему носу ватку, смоченную какой-то вонючей гадостью, от чего я едва не вскакиваю. Обморок моментально проходит. Режим стоп-кадра оборвался.

– Это нашатырь?

– Угу. А что это у вас, девушка, за припадки такие? Вы вроде головкой об асфальт не стукнулись, когда я вас сбил. Давно это у вас?

– Что?

– Обмороки, спрашиваю, у вас давно? Или вы и слышите плохо?

Я тупо смотрела на Леонида Максимовича и глупо моргала ресницами.

– Так, все ясно.

Образ дурочки выручал меня не раз. Вот и теперь он помог мне, наконец, покинуть этот морг. Зосимов взял меня за локоть, вывел на улицу и захлопнул за мной дверь…

Глава 13

Я не могла дождаться вечера. Сегодня в морге устраиваются оргии. Сегодня Леонид Максимович со своей красоткой выпьют спиртику, по пятьдесят граммов и… Кто знает, чем все это закончится! А моя задача — записать все это на видео и потом продемонстрировать, кому надо.

Я сидела в машине. Прослушка была включена. Но то, что из нее доносилось, не представляло для дела никакого интереса. Вот Зосимов оформляет какие-то документы, кажется, он пишет свидетельства о смерти или что-то похожее. Вот кто-то пришел забрать эти бумаги, поговорили о человеке, умершем от перитонита. Скукотища! Если кто-то думает, что слежка — это интересно, пусть сам попробует посидеть пару дней в машине, практически безвылазно, и послушать всякую ахинею, в которой он ничего не смыслит! Я устала зевать. Устала сидеть. Хотелось выйти из машины и побегать вокруг нее или поделать приседания.

Дело шло к вечеру. Голоса стихали. Зосимов остался в своем кабинете один.

– Так, так, так, что это у нас? Анализ крови? Это кто такой? Осипов. Группа третья. Осипов, это кто? Где здесь у нас… Ага, вот он. Так. Осипов Иван Петрович. Цирроз печени. Так…

Его бормотание начинало меня усыплять. Я поняла, что если сейчас не глотну кофе, то усну прямо на руле. Я достала термос, открыла его…

– Ленчик!

Это был голосок той красотки, с которой Зосимов вчера куролесил в своем кабинете. Мою сонливость как рукой сняло. Я закрыла термос с кофе и убрала его в сторонку.

– Девочка моя!

– Ты занят?

– Для тебя я свободен всегда!