Уйти красиво - Елена Яковлева

Лиловый синяк и в самом деле красовался на красивой Лолитиной руке, чуть-чуть повыше локтевого сустава.

— Неплохо для одного дня, — покачал головой Поздняков, — и синяк, и расцарапанная щека! — А про себя подумал: «Поделом тебе, может, поумнеешь».

— И каблук качается, — жалобно добавила девушка и вытянула вперед загорелую ногу в коричневых босоножках, сплошь состоящих из узеньких кожаных ремешков. — Я напоследок так ногой по двери двинула, жалко, что стекло не вылетело, — мстительно присовокупила она. — Ладно, я, наверное, так поступлю… Мне эту Шихт в одиночку не одолеть, пойду-ка я к той, чьи снимки она заставила меня поменять. Представляете, женщина здорова, а ей по милости этой дамочки объявили, что у нее рак!

— Но и по твоей милости тоже, — заметил Поздняков.

Лолита потерла синяк на локте.

— А что я могла? Я жертва обстоятельств! Я попала в безвыходное положение! Вам бы предложили за просто так поехать в Европу!

Поздняков почувствовал, как где-то внутри у него громко и протяжно лопнула сильно натянутая струна.

— Что ты могла? — взорвался он. — Ах ты, маленькая гадина! Ты хоть представляешь, что натворила? Как у нее все просто: нагадила — повинилась, опять нагадила — опять повинилась. И, главное, всегда найдутся оправдания: то аргентинский папочка, то никудышная мать, то турне по Европе, то какие-то там стандарты! Навесили тебе сегодня, да, видно, мало. Добавить, что ли?

Девушка замерла, широко открыв миндалевидные глаза, а Поздняков продолжал говорить, уже плохо контролируя себя, а потому путаясь в словах:

— Женщина, которой ты подсунула чужой снимок, умерла… Уже скоро неделя, как умерла! И не исключено, что именно твоя детская шалость стоила ей жизни! Когда я уверюсь в этом окончательно, я вас всех сотру в порошок, поняла!

— Как это… умерла? — пролепетала Лолита. — Она же была здорова.

— Хотел бы я посмотреть на тебя после того, как тебе объявят подобный диагноз! Может, ты бы вышла от врача и попала бы под первый же трамвай при своих хваленых стандартах!

— Она что… попала под трамвай?

— Нет, она выпила целую упаковку снотворного! — Черт знает, зачем он ей это сказал?

— Ну вляпалась, точно вляпалась, — заголосила Лолита. Кажется, ее куриных мозгов все-таки хватило, чтобы осмыслить ситуацию. — Все из-за этой Виолетты, чтоб она провалилась! Откуда только она взялась на мою несчастную голову? — И тут ее словно осенило: — Стойте, да ведь это она и хотела сжить со свету эту бабу, а теперь, когда дело выгорело, хочет все свалить на меня! Ну разве это справедливо?

— Ладно, — прервал поток ее причитаний Поздняков, — ты можешь помочь и мне, и себе, если будешь послушной девочкой.

Лолита преданно посмотрела на него, на ее экзотической физиономии застыло немое внимание.

— Так может случиться, что мне понадобится твоя помощь, и ты мне ее окажешь.

— Какая помощь? — переспросила она завороженно.

— Ничего сверхъестественного. Просто, если я тебя попрошу, ты подтвердишь в присутствии Виолетты Шихт то, что мне сейчас сказала. Впрочем, скорее всего обойдется и без очной ставки.

— Да я… я ей глаза выцарапаю! — выпалила Лолита.

— Вот этого, я думаю, не потребуется, — возразил Поздняков. — Скажи-ка мне еще одну вещь… Знаешь ли ты некоего Влада Ольшевского?

Она сосредоточенно задумалась, вероятно, перебирая в памяти многочисленных своих кавалеров, и отрицательно покачала головой:

— В первый раз слышу.

— А Жанну Хрусталеву?

— Кто такая? — Лицо Лолиты по-прежнему выражало недоумение.

Сыщик посмотрел на часы: шансов застать Виолетту Шихт на своем рабочем месте оставалось немного, особенно если учесть, что он остался без автомобиля, который теперь сиротливо дожидался хозяина у четвертой по счету станции метро, а до ближайшей станции еще нужно добираться на троллейбусе.

Девушка продолжала шмыгать носом.

— Ну, куда теперь? — поинтересовался он. — Домой? — И тут он вспомнил о докторе Рудневе. — А то есть один врач, который просто мечтает взять на себя вину за твои проделки…

Лолита слабо улыбнулась:

— Вот дурачок! Нет, пойду домой. Зачем морочить голову хорошему человеку?

Наконец-то, первая здравая мысль за весь вечер!

ГЛАВА 9

В вестибюле Дома моделей Виолетты Шихт было тихо и сумрачно. Из-за обилия искусственных пальм и олеандров этот предбанник храма моды напрашивался на сравнение со слегка окультуренными джунглями. Не хватало только какой-нибудь обезьяны. Неужто Виолетте никто не подал такой идеи? Зато этот недостаток успешно восполнил немедленно возникший охранник из некоего тайного убежища, едва только Поздняков ступил на первую ступеньку мраморной лестницы.

— Извините, но Дом моделей уже закрыт, приходите завтра, — с дежурной приветливостью известил неусыпный страж.

— А я по личному делу к Виолетте Станиславовне, — безмятежно сообщил сыщик.

— Все равно, приходите завтра, — упорствовал охранник, безусловно, его узнавший. Не потому ли он его и не допускал к лучезарному начальству, что успел получить соответствующие инструкции?

— Скажите хотя бы, она здесь? — продолжал настаивать Николай Степанович.

У секьюрити, похоже, были неограниченные запасы терпения, но и желание следовать инструкциям, ибо не так давно он вышвырнул Лолиту на улицу без долгих раздумий:

— Я не знаю. Лучше вам все-таки прийти завтра.

— А можно, я здесь подожду? — стал валять дурака Поздняков. — Посижу в кресле и подожду?

— Не положено, — тоскливым голосом произнес охранник и замер, прислушиваясь к тому, что происходило наверху. А там хлопнула дверь, и следом застучали торопливые каблучки. Стук каблучков приближался.

— Ну идите же, идите, — взмолился охранник и схватил Позднякова за рукав.

— Что, прошляпил? — издевательски осклабился Поздняков и, обернувшись, посмотрел на лестницу: Виолетта Шихт собственной персоной эффектно и величественно ступала со ступеньки на ступеньку. Ни дать ни взять Клеопатра Египетская и царица Савская в одном лице!

— Что здесь происходит? — осведомилась она тоном, приличествующим вышеперечисленным особам.

— Да вот, — заканючил охранник, — я говорю, приходите завтра, а… — он замялся, подыскивая Позднякову подходящее определение. Ничего лучшего, чем «товарищ», он не подобрал. Не тянул, эх, не тянул старый служака Поздняков на обращение «господин». — А этот товарищ не слушает.

Виолетта соорудила на лице гримаску, в ее понимании символизирующую крайнюю степень удивления:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});