Не уходи. XIX век: детективные новеллы и малоизвестные исторические детали - Алекс Норк

— Не торопитесь, Аполлон Александрович, Френсис Бэкон вовсе не автор шекспировских вещей.

— То есть?! — он даже с обидой взглянул на виноватую в поспешности пустую рюмку.

— Фрэнсис Бэкон был автором немногих шекспировских вещей, и даже не был автором самой идеи «Шекспира».

— А кто же?! — произнесло сразу несколько голосов.

— Королева Елизавета, господа.

— Но зачем?! — раздалось опять почти хором.

— Символ, господа. Англии нужен был Великий символ. Англии, которую Елизавета не собиралась передавать в чьи-то чужие руки. Это значит — должно быть нечто, непосильное никакому другому народу. В Европе бушевал Ренессанс, сравняться с ней в живописи или архитектуре — никак невозможно. А вот собрать все национальные литературные силы, создать самый мощный художественный словарь было не просто реально: в Англии, как нигде, культивировалось литературное творчество среди аристократии. И позволю напомнить, Елизавета сама нередко принимала участие в любительских спектаклях. К тому же, драма и умный сонет сразу входят в культуру народа, это вам не итальянская живопись, где поди всё запомни, а сначала до многого доберись.

— То есть у вас есть данные, что именно Елизавета — создатель Шекспира?

— Как организатор. Хотя кое-что писала сама. Она ведь абсолютно свободно владела латынью, хорошо знала греческий, иначе — античную литературу. И европейскую новеллу знала, так как неплохо владела французским и итальянским.

Островский, разволновавшись, попросил тоже ему налить коньячку.

Дядя выполнил.

— Вам, Ваше высочество?

— Даме? Средь бела дня?!.. Разве чуть-чуть.

Великая княжна была симпатичной, слегка влюбленной в дядю, и слыла оригиналкой.

Позже в саду она нашла в траве лягушонка, поискала глазами цель... ближе всех оказалась одна из прелестных баронесс — в нее и полетел лягушонок.

— Вас, Ваше высочество, в Петропавловской крепости надо держать.

Дядя кивком подтвердил сделанный вывод, но на веселую хулиганку это ничуть не подействовало.

А если суммировать Сашин доклад, выходило следующее.

Главным администратором идеи Елизаветы «Шекспир» стал Френсис Бэкон. А главной ошибкой антистрадфордианцев, как стали называть антишекспировцев, была попытка найти стоящего за сим именем одного или нескольких авторов. Вокруг этого и шли основные споры антистрадфордианцев. В действительности, и Саша хорошо аргументировал это, в том числе филологическими аргументами, охват был крайне широк. В «проекте» участвовала почти вся талантливая английская аристократия, причем многие женщины.

Шекспир (беспрецедентно) ни разу не приглашался ко Двору, на его смерть не было написано ни одной элегии. Но судя по тому как он богател, деньги ему регулярно подбрасывали. К тому же парень прекрасно понимал — если начнет пробалтываться, острый кинжал найдет его через день или два, да еще похоронят втихую, а самого поместят, «якобы», в дальнее имение, чтобы «творил — а ему не мешали».

Всех всё устраивало. А до денег реальный Шекспир — это вполне доказано — весьма и весьма жаден был. И вот тебе — после смерти «писателя» ни одной странички рукописей его никто не нашел. А они денег стоили. И в завещании про них ничего, хотя там даже ложки-вилки указаны.

Много интересных отдельных фактов. На двух просто нельзя не остановиться.

Со временем королева, перешагнувшая 70-ти летний возраст Елизавета, стала дурить и превращаться из локомотива в тормоз. В 1601 году ее последний любовник граф Эссекс организовывает очень плохо рассчитанное восстание против Королевы. Стычка бунтовщиков и королевских войск происходит непосредственно в Лондоне. Стычка недолгая, но появляются убитые и раненые. Рядом с Эссексом постоянно находится молодой лорд Рэтленд с обнаженным клинком, что приравнивается по английским законам к действию оружием. Это конец — эшафот. Который и получает граф Эссекс, но(!) Рэтленд приговаривается всего лишь к крупному штрафу и ссылке в свое имение. Кстати, о выплатах по штрафным санкциям почему-то никому ничего не известно.

Рэтленд — воспитанник Френсиса Бэкона, чрезвычайно одарен, закончил в Италии, знаменитый тогда, Падуанский университет. Подняли списки его сокурсников; оказалось, среди его студенческих товарищей были двое из Дании.

Фамилии угадываются с первого раза, но я назову: Розенкранц и Гильдернстейн.

Это же друзья Гамлета.

Откуда Шекспиру (кстати, настоящая фамилия — Шакспир), откуда ему знать эти имена, тем более, что никакого знакомства с Рэтлендом он не имел.

Почему граф Эссекс, имевший некоторые оправдания за свои действия — но никакого литературного таланта — получает эшафот, а его ближайший помощник — ссылку в дорогое семейное именье?

Рэтленд был слишком нужен. Как и его очень талантливая жена, покончившая самоубийством через две недели после ранней смерти мужа.

Много другого — забавного и трагического, — но главное — проект состоялся: каждый головорез английского морского флота знал: «У них, в Англии, главный писатель-интеллектуал всего мира» — с этим чувством и мирно трудились, и шли на абордаж!

Символ говорит человеку, что он не один, что множество единиц повторяют в себе такое же, человек обретает ощущение неконечности здешней своей жизни.

А высший символ делает нацию-чемпиона, которая уже не желает опускаться ниже своей этой планки.

Елизавете удалось.

Великой королеве Елизавете.

Мы все вышли проветриться в сад.

Скоро, вслед остальным, явился с гитарой Григорьев.

Аполлон Александрович Григорьев очень литературно недооценен, и даже — дядя с Островским говорили при мне, что будущее его место в русской литературе еще печальней. Странная привычка наша — смешивать творчество художника с образом жизни и полагать — раз он позволяет себе иногда легкий жанр, значит, он по-настоящему несерьезен, и это уже приговор навсегда. Григорьев, закончивший среди первых двух номеров Юридический факультет Московского университета, прекрасно знал иностранные языки, в особенности — немецкий. У него много переводов из Гете, Гейне, немало переводов с французского — он очень серьезный поэт. Религиозная тема его всегда волновала. Романтика, трагическая любовь... и тема смерти отчетливо зазвучала в последние годы. Он всегда очень вдумчив в своей поэзии и старается идти дальше реальности.

Ну и что?..

Все, конечно, потребовали «Цыганочку».

И зазвучало:

О, говори хоть ты со мной,

Подруга семиструнная!

Душа полна такой тоской,

А ночь такая лунная!..

Две гитары, зазвенев,

Жалобно заныли...

С детства памятный напев,

Старый друг мой — ты ли?

.........................................

Это ты, загул лихой,

Ты, слиянье грусти злой

С сладострастьем баядерки —

Ты, мотив венгерки!

..............................

Пусть больнее и больней

Завывают звуки,

Чтобы сердце поскорей

Лопнуло от муки!

...............................

Полсада истоптали под радостные прихлопывания в ладоши самого Островского.

Смотрю вдруг — Казанцев рядом приплясывает... но с иронией в движениях — не за этим, показывает, явился.

Через пять минут мы садимся в его экипаж.

— А Аполлон ведь покинет нас скоро, — грустно говорит дядя.

— Почему ты, Андрей, так настроен?

— Ну, во-первых, стихи последние давал мне читать.

— Смерть?

— Как главная тема. И такая вдруг тоска по прошлому там проскальзывает, по хорошему-неслучившемуся, — он махнул рукой и отвернул голову... а потом хрипловато сказал: — Ты, Сергей, не заметил, когда в сад выходили, он бутылку коньяка взял — там половина оставалась — и всё в три глотка.

Еще помолчали.

Выехали уже на Большую Якиманку.

— Ну рассказывай, Митя, что приключилось?

— Смерть девушки. Правильнее, молодой женщины.

— Почему правильнее?

— Была на втором месяце беременности.

— Обстоятельства, Мить, не томи.

— Болела с детства эпилепсией. Приступ. Покусанные губы. Видимо, хотела вытереть платком, и заглотила его при сильном вдохе.

— То есть дыхательные пути забились?

— Совершенно верно.

— Анатом что говорит?

— Никаких следов насилия. Даже нет синячков на плечах, когда мужчина хватает женщину.

— М-м, прости, но это вряд ли по нашей части. Несчастный случай — и что тебя беспокоит?

— На похоронах были два дальние родственника и священник.

— То есть любовник, от которого она забеременела, отсутствовал... Н-у, мог испугаться, по малодушию, так сказать. А что о нем известно?

— Красивый, сухощавый, выше среднего роста, волосы... скорее всего темный шатен. Она не имела подруг, информация — непосредственно от швейцара.

— А может быть вообще не он?