Сердце Дракона. Предпоследний том. Часть 1 - Кирилл Сергеевич Клеванский

Хельмер принимал участие в появлении Хаджара на свет (как бы странно это ни звучало), то демон…

Сложно сказать.

Хаджар не считал его другом… наверное.

Но и не видел в нем врага… возможно.

— Да расслабься ты, — демон качал бокалом, пытаясь выловить из того мороженную вишенку. — Мы уже почти у самого финала. Скоро ты получишь все ответы на свои недалекие вопросики.

— Кстати о вопросах, — спохватился Хаджар. — когда-то давно, кажется, в землях Да’Кхасси, ты мне обещал, что расскажешь, почему так случилось, что Парад Демонов перенесли на девять с половиной тысяч лет раньше. И кто вообще его перенес?

— Ты серьезно хочешь это обсудить сейчас? — возмутился Хельмер. — Я тут, между прочим, в законном отпуске. Видишь — у меня все атрибуты отдыха имеются, не хватает только знойной мулатки девственницы и…

— Хельмер, — прогудел генерал.

— Ну ладно, ладно, — вздохнул демон. — твоя взяла. Но тут надо сперва подумать с чего лучше начать…

Глава 1847

— Для начала, чтобы ты лучше понимал ситуацию, Хаджи, — Хельмер сменил бокал с коктейлем на сигару. — Парад Демонов никто не назначает и не призывает, он просто… происходит. По независящим ни от кого причинам.

Об этом генерал догадывался и прежде. Вряд ли в Безымянном Мире существовала сила, способная по своей воле соединять четыре сферы или, как их еще называли, слоя реальности.

Обладай кто-то подобной мощью и тогда вечной борьбы за власть никогда бы не возникло по той простой причине, что подобная власть — вызывать Парад Демоном, означала бы безграничный контроль над всем Безымянным Миром.

— Тогда…

— Его предсказывают, — перебил демон. — Несмотря на то, что Парад Демонов, обычно, случается через одинаковые промежутки времени, но это… обычно, — повторился Хельмер и выпустил облачко дыма. — Так что в бессмертных землях, стране демонов, в Фае и на Седьмом Небе есть некоторые… специалисты, назовем их так, которые способны высчитывать по косвенным приметам и знакам, когда будет следующий парад.

Звучало настолько логично, насколько что-либо могло звучать логичным в Безымянном Мире.

— Кстати, Хаджи, друг ты мой ненаглядный, а я когда-нибудь рассказывал, почему Парад Демонов называется именно так, а не как-нибудь иначе?

Название Парада Демонов? Хаджар никогда прежде не задумывался, почему он так наз…

Генерал оступился и схватился за голову.

Как же болит…

* * *

Вдали от суеты дворцов и интриг Седьмого Неба, между холмами и древними деревьями лежал небольшой луг. На первый взгляд — самый обычный, но одновременно с этим казалось, что само время решило сделать паузу и насладиться местным спокойствием. Высокие дикие травы, зеленые и пышные, шептали друг другу тихие истории, а легкий ветер танцевал среди них, пытаясь подслушать вести и разнести их дальше по миру.

На этом зеленеющем полотне собрались ученые мужчины и женщины, каждый из которых был погружен в своей собственный, уединенный мир. Настолько поглощенные своими занятиями, что практически сливались с окружающей действительностью.

Некоторые из них с палитрами и кистями в руках писали пейзажи и портреты, и в каждом мазке их кистей растворялись целые миры. Яркие краски на их холстах отражали мириады оттенков реальности, словно калейдоскопы чужих снов.

Другие лежали на мягких одеялах или уютно устроились на потертых подушках, перебирая страницы толстых томов и разворачивая тонкие листы свитков, погружаясь в мир, созданный словами и мыслями. И каким-то чудным образом шелест пергаментных страниц гармонично сочетался с симфонией природы, создавая атмосферу безмятежного спокойствия.

Чуть поодаль усердно трудились скульпторы, отбивая каменные и деревянные глыбы. Под их умелыми руками неодушевленные предметы превращались в захватывающие дух произведения искусства, каждое из которых рассказывало свою собственное историю, являясь продолжением души художника.

Над головой простиралось бескрайнее голубое небо, усеянное пушистыми кучевыми облаками. Эти величественные белые гиганты грациозно шагали, отбрасывая на луг массивные блуждающие тени. И эта едва заметная игра света и тени, сопровождаемая степенным танцем деревьев, делала открывшуюся взору сцену лишь еще более завораживающей.

Ему всегда нравилось это место. Оно разительно отличалось от тех пышных дворцов и помпезных замков Седьмого Неба. Не говоря уже о Императорском Городе, где до сих пор, уже как несколько эпох не смолкал пир. Боги праздновали окончание войны и запечатывание Врат Грани, а генерал…

Генерал все бродил по небесам, не находя себе цели и смысла. Он побывал почти во всех библиотеках, но не нашел в них того, от чего бы быстрее билось сердце. Он побеседовал со многими богами и мудрецами, но их слова не заставляли его кровь пылать. Опал с богиней любви и красоты, но она не утолила его жажды; он играл в шахматы с богиней судьбы, но её ходы были для него прозрачнее водной глади. Он бился с богом войны, но тот не мог выдержать больше десяти ударов меча генерала.

На всех небесах, кроме, пожалуй, этого места, больше не было того уголка, где он бы мог найти для себя хоть что-то, кроме скуки и разочарования.

— Ложе Аштари больше не пленит тебя своим теплом? — прозвучал за спиной голос.

Он обернулся и увидел старика в простой, серой робе. Среди тонущих в блеске одеяний богов, она застеснялась бы даже общества половой тряпки. С каким-то цветными лоскутами, которые Ляо Фень, а именно им и являлся старик, гордо величал «заплатками» и топорщащимися швами.

На ногах мудрейший из богов Седьмого Неба носил сандалии из дерева и конопляной веревки (последнее название генерал тоже узнал непосредственно у мудреца). Его длинные, седые волосы колыхались на ветру, а уст не покидала легкая полуулыбка, которую многие часто путали с усмешкой.

Он подошел к визитеру и несмотря на то, что был ниже на две головы и уже в плечах на треть, генералу, как и всегда, показалось, что он стоит у подножия горы, чей пик теряется среди облаков.

— С ней хорошо, но… — генерал замолчал, пытаясь подобрать нужные слова. — но каждый день с ней такой же, что и предыдущий. Теплый и спокойный.

— А твое сердце ищет бури?

Бури… генерал достаточно видел бурь. Эоны лет он провел в облике мертвого древа посреди столь же мертвой земли и, как мятежный дух, ждал того, что в очередном порыве бушующей ярости мир избавит его от плена собственного неподвижного тела и уничтожит во вспышке небесного огня.

Но избавление не приходило.

А затем ему дали новое тело. И он мог бежать, мог чувствовать, мог говорить, мог странствовать, но… застрял посреди бесконечной войны с тварями Грани. И вот Черный Генерал и сам не заметил, как эта война стала его сутью, его воздухом и его смыслом.

Хотя, даже не война.

Нет, скорее не она сама.

А её суть. Суть того, что Черный Генерал, вдруг, из одинокого и никому не нужного мертвого древа, превратился в защитника Безымянного Мира, под чьим командование боги, демоны и фае бились за сохранность целого мира.

У него была цель. Был смысл.

И когда всего этого не стало, то он…

— Я просто хочу найти себе дело, — ответил генерал, внимательно рассматривая, как ученики Ляо Феня пишут картины, читают труды других мудрецов или ваяют скульптуры.

Ляо Фень проследил взгляд генерала, и улыбка на его лице стала чуть шире.

— Ты верно подмечаешь, воин, что здесь нет музыки.

— Музыка… — повторил генерал. — я видел, как у Аштари родилась дочь. Она назвала её так — Музыкой, но дитя еще совсем мала. Откуда ты, мудрец, слышал о ней?

— Люди, — пояснил мудрец таким тоном, словно одного этого слова было достаточно, чтобы объяснить больше, чем генерал в принципе спросить.

Они на какое-то время замолчали. Генералу нравилось общество Ляо Фени и то, как он умел молчать. О да, за это время он успел понять, что молчать надо уметь.

Некоторые молчат так, что кричат даже громче самых гласных голосов. Другие молчат, тая за языком острые кинжалы. Большинство, конечно, молчит не зная, что сказать.

Но Ляо Фень молчал совсем иначе. Он молчал вместе с тобой, а не из-за тебя.

— Совсем скоро четыре сферы сойдутся на границе, воин.

Генерал дернулся в сторону и где-то издали услышал знакомый зов своих боевых барабанов, что вели войска на приступ Врат.

— Миры демонов, людей, богов и Фае сойдутся в танце, — продолжил