Биржа — Игра на деньги - Гудмен Джордж "Адам Смит"

Конечно, люди из аналитического отдела на самом деле, если вы их прихватите дома, не думают, что все, читающие отчет, это летающие на собственных самолетах миллионеры. Но язык, которым они пользуются, и заключения, которые они делают, неизбежно приводят вас к именно такому выводу — такова уж оборотная сторона привычки выкручиваться. Намного легче сказать: «В то время как краткосрочные прогнозы неясны, в долгосрочной перспективе акции трогать не следует», чем отрезать: «Сплавляйте их, и чем быстрее, тем лучше».

У чартиста гораздо меньше материала для отчетов, а кроме того, у него нет никаких «свободных зон» или «долгосрочных перспектив», за которыми он мог бы спрятаться. Его тезис заключается в том, что прошлые тенденции говорят нам о будущих тенденциях Поэтому он вынужден сказать, собирается ли рынок (сумма курсов акций) или отдельно взятая акция идти вверх или вниз, а такое его предсказание очень легко проверить. И тогда ему приходится говорить нечто, похожее вот на это:

«Мы не предполагаем бурного роста, если только рынок не окажется способным прорваться через установившуюся ранее точку сопротивления на уровне 920. Нынешняя слабость акций нефтяной индустрии и сила активов аэрокосмических компаний указывают на смену лидеров. Точка поддержки установилась на уровне 885, и при условии, что она не будет пробита, мы предполагаем, что в ближайшее время движения вниз не произойдет. Таким образом, диапазон торгов указан выше».

Иными словами, рынок не пойдет вверх, если, конечно, он не пойдет вверх. Он не пойдет вниз — если, конечно, не пойдет вниз. И он останется на том же уровне, если, конечно, не произойдет первое или второе.

Но все это может и не быть столь бесполезным, как кажется на первый взгляд. Безусловно, и покров тайны, и шаманские заклинания нередко смешны, особенно когда другие чартисты публикуют совершенно другие выводы, основанные на тех же самых графиках. Но если график может показать вам то, что происходило, а все это резко отличается от того, что, как вы думали, должно было происходить, — вам, видимо, надо еще раз обдумать все сначала, даже если будущее и не просматривается в выложенных на блюдце чайных листьях. Наличие графика предполагает, что вам следует обратить на него внимание, потому что люди, которые уже подключались к игре, — а, стало быть, создали этот график — умнее вас, или знают что-то, чего вы не знаете. Вы можете данное предположение оставить без внимания, но это неплохой способ перепровериться.

Так можно ли по следам движения цен действительно предсказать будущее?

Если бы это всюду и для всех было действительно возможно, то очень скоро снова стало бы невозможным. Когда любой и каждый что-то знает, тогда никто не знает ничего. Рынок стал бы слишком «эффективным» — разрыв между настоящими и будущими ценами был бы замкнут точными прогнозами. А чартист, как и дельфийский оракул, должен быть постоянно готов выдать на гора свои туманные предсказания, вокруг которых выстраивается религия со всеми обрядами и песнопениями.

Значит ли это, что графики можно игнорировать? Думается, что графики все-таки могут быть полезным инструментом, даже не обладая прогностическими качествами. Диаграмма может дать вам мгновенный портрет характера акции: идет ли она в ритме менуэта, танцует ли вальс, твист или рок-н-ролл. Диаграмма также может в какой-то степени показать, как менялся характер самого танцора. И, кстати, появилась даже математическая поддержка тезиса о том, что тенденция движения сохраняется. Недавно был опубликован реферат докторской диссертации Роберта Леви, названный «Концепция относительной силы прогнозов цен обычных акций», который занимается именно этой темой. Первые шестьдесят страниц книги являются, пожалуй, самым точным описанием того, что такое «технический» анализ рынка. В остальном книга представляет собой блестящее и неожиданное исследование последовательностей в ценовых характеристиках — но поскольку это исследование пользуется обильной компьютерной статистикой и высшей математикой, оно вряд ли имеет отношение к перепачканным тушью чартистам, хотя в ряде тезисов и поддерживает то, что они делают.

И наконец, хотя графики, может, и не делают того, что им приписывают чартисты и продавцы диаграмм, но этапы накопления и распределения, которые они пробуют описывать — пусть и не слишком точно — стали частью уолл — стритского лексикона. А лексикон этот распространен настолько, что нередко используется применительно к самым разным вещам. Я вспоминаю, как при обсуждении за обедом межчеловеческих отношений один джентльмен сказал: «Формирование шипа на графике брака — вещь неприятная», а кто-то добавил: «В браке всегда есть и будут и «острова», и «развороты». При этом никто из присутствующих никакой неловкости не испытал. В лексиконе чартизма один из самых волнующих моментов — это момент, когда акция делает внезапное резкое движение после долгого пребывания на «базе» одного и того же ценового уровня. Однажды мы обедали с другом в ресторане, где в другом конце зала заметили нашего общего знакомого — раскрасневшегося, сияющего и счастливого. «Нет, биржа тут не при чем, — сказал мой друг. — У него новая зазноба, и вчера они впервые признались друг другу в любви. Тебе знакомо это поразительное чувство, когда наконец отрываешься от базы?»

К тотемам и амулетам можно относиться как к суеверию, но если суеверие это часть игры, а ее задача предугадывать движения толпы, то знание тотемов неизбежно становится частью прогностической работы.

В чартизме существует один основополагающий тезис, который нам стоит выделить и рассмотреть. Прошлые тенденции определяют будущие тенденции, а движение должно быть показано на диаграмме. Все чартисты, чтобы экстраполировать и визуально представить это движение, должны проводить какие-нибудь линии между ценами в разные промежутки времени. Это может быть медиана, это могут быть линии, связывающие вершины или низшие точки. А далее тезис гласит, что эта акция (или группа акций) с большей вероятностью двинется вдоль прочерченной линии. Вопрос о том, что же такое «с большей вероятностью», — 51 процент? 99 процентов? — остается открытым, а ведь именно эту позицию враг и атакует. К тому же враг настроен серьезно. Графиков и диаграмм существует великое множество, а мы с вами пока коснулись только азов. Но теперь давайте посмотрим, как атакует враг.

Глава 11

Что за чертовщина это «Случайное блуждание»?

Чартизм стар, как египетские папирусы. Метод «случайного блуждания» тоже имеет древние корни, но в законченном виде столь же юн, как и компьютеры. Чартизм пытается найти какой-то порядок в происходящем — метод «случайного блуждания» утверждает, что никакого порядка нет. И если сторонники теории случайного блуждания правы, то чартисты вот-вот останутся без работы, а над всеми аналитиками по ценным бумагам сгустились грозные тучи.

Сторонники «случайного блуждания» в массе своей университетские профессора, работающие на факультетах бизнеса и экономики. Они хорошо владеют сложным математическим языком и с удовольствием им пользуются. Более того, статьи о «случайном блуждании», пишущиеся этими учеными, просто обязаны быть абсолютно непонятными для непосвященных и перенасыщенными математическими символами для того, чтобы произвести должное впечатление на коллег. Если вы хотите посмотреть, как оно выглядит, попробуйте почитать журнал «Киклос» — в нем таких статей не одна и не две. Обширный материал, относящийся к интересующей нас теме, может быть найден именно там. Но мы обнаружим его и в сборнике «Случайный характер цен на фондовой бирже» (опубл. Массачусетсом институтом технологии под ред. профессора Пола Кутнера), и в 16-м номере «Избранных трудов факультета бизнеса Чикагского университета», в работе профессора Юджина Феймы «Случайное блуждание применительно к ценам на фондовой бирже».

Что такое «случайное блуждание»? Я не в состоянии понять и половины статей, посвященных этому предмету, поскольку мое знание булевой алгебры ограничено, а знание стохастических серий равно нулю. Но после ряда бесед с ребятами, занимающимися случайным блужданием, до меня дошло, что всю эту хитрость можно определить одним-единственным предложением. Позднее профессор Кутнер через одного из моих друзей передал, что мое определение вполне годится, а посему, без всяких уравнений, S и D, я его привожу здесь.