Право на кровь - Кирилл Казанцев

Маршрутка тут же отстала, пропала за дождем. Далеко впереди светились красные габаритные огни попутной машины. И все, больше никто за «девяткой» угнаться не пытался, обгонять тоже желающих не нашлось.

Казарцев то ли спал, то ли медитировал. Юрка сидел с невозмутимой физиономией и молчал. Потом он откинулся назад, зашуршал пакетом.

– Ну и погодка, – проговорил Казарцев, и Макс едва не вздрогнул при звуках его голоса.

Предчувствие близкой беды грозило перейти в панику. Макс не отрываясь смотрел на дорогу и думал, как быть дальше. Впереди показались желтые огни на щите, предупреждавшем о ремонтных работах на мосту. Максу пришлось сбросить скорость и встать в хвост небольшой очереди.

«Может, здесь грохнуться?» – прикинул он, но тут же вынужден был отказаться от этой идеи.

Скорость невелика. Бампер «девятки» разобьется об ограждение, а результата не будет. Значит, надо ехать дальше, в Шараповку, как и сказал Юрка, чтоб его черти взяли!

До съезда с шоссе они долетели минут за сорок. Макс свернул и скинул скорость. Дорога пошла неровная. «Девятку» потряхивало, фары выхватывали из темноты немаленькие ямки и провалы в покрытии, доверху залитые водой. «Дворники» мерзко скребли по стеклу, и в тишине от их скрипа у Макса начинали ныть зубы.

Зато им не встретилось ни попутных, ни встречных машин. Просвистела мимо лишь одна залетная иномарка и пропала за пригорком. Оно и неудивительно. Погода дрянь, дачники по норам сидят. Хоть и пятница на дворе, а на природу никого не тянет.

Справа показался указатель. До Шараповки оставалось семь километров. Они пролетели их за четверть часа, съехали на грунтовку, посыпанную щебенкой.

Тут дела пошли совсем плохо. «Девятку» мотало по дороге, мелкие камни бились в днище, грохотали, точно картечь. Зато мрак по сторонам разбавили огоньки.

Вдоль дороги, правда, далеко от нее, тянулись дачки той самой Шараповки, неказистые, простенькие скворечники с фанерными стенками. Все же они были обитаемыми. Москвичи, озверевшие за неделю в мегаполисе, радовались и такому отдыху.

Потом дорогу обступил лес. Она пошла вниз. Впереди был тот самый овраг, длинный, заросший орешником и ольхой, очень удобное место для засады.

Макс даже не удивился, услышав «стой». Казарцев отстегнул ремень, выпрямился, обернулся к Юрке, краем глаза глянул на Макса. Тот заметил, что на лице у него не улыбка, а самая настоящая гримаса. Глаза пустые и темные, прямо как у Жарова.

И вдруг парня осенила догадка. Нет никакой засады. Казарцев здесь один. Стоит только шепнуть Юрке пару слов, и по капитану можно заказывать панихиду. С чего взялась такая уверенность – черт знает, но Макс отвернулся и коротко выдохнул.

«Поживем еще», – мелькнуло у него в голове.

Тут Юрка хлопнул приятеля по плечу и скомандовал:

– К обочине!

Макс взял вправо, остановился, выключил двигатель. По крыше «девятки» стучал дождь, капли грохотали, как швейная машина. В придорожной канаве под ветром шевелился высокий жирный камыш.

– Выходим. – Юрка нахлобучил капюшон, открыл дверцу.

С дороги пахнуло холодом и сыростью. Макс выскочил под дождь, следом за Юркой побежал к багажнику. Дубровин вытащил знакомый длинный пенал. Макс дернул за ручку. Из ящика со звоном потянулась лента, утыканная шипами.

– Бегом! – Дубровин бросился к лесу, Макс – к камышам.

Они быстро вкопали стержни в грунт и рванули обратно к машине. Макса колотила крупная дрожь, руки подрагивали, зуб на зуб не попадал. Он совсем растерялся.

Кто такой Казарцев – охотник на охотников или просто клиент? На кой черт он здесь, чего ищет? Пришел по их души или просто поиграть решил, и кто-то рекомендовал его Жарову? Или все же подстава?

Макс невольно ловил каждый звук. Его слух обострился, как у волка, малейший шум заставлял дергаться, оборачиваться, вглядываться в темноту. Он ждал окрика, шагов за спиной, выстрела в затылок, но вокруг было тихо. Только деревья мотались под ветром. С неба по-прежнему лил дождь, бил в лобовое стекло.

Парни запрыгнули в машину, отдышались. Казарцев оглядел их обоих, вымученно ухмыльнулся. Макс поймал в зеркале взгляд Юрки. Дубровин то ли что-то чувствовал, то ли сам психовал не по-детски. Макс не успел сообразить.

– Сдай немного назад по обочине, – сказал Казарцев. – Аварийку включи, типа поломался.

Сказано – сделано. Макс сдал назад, включил габаритные огни.

Юрка снова подался вперед и подал Казарцеву пистолет. Тот взял его, не глядя, снял с предохранителя, передернул затвор. Только он собрался что-то сказать, как в зеркала ударил ослепительный свет. Макс даже зажмурился от неожиданности.

– Выходим! – Казарцев толкнул дверь и выскочил под дождь.

Юрка вылетел следом. Макс немного опоздал, обогнул машину и открыл капот. С неба лило немилосердно. Наверное, Господь решил вылить на землю весь запас августовских дождей и открыл кран на полную. Капли ритмично стучали по затылку, прикрытому капюшоном, и Максу вспомнилась древняя китайская пытка такого рода. Когда-то ему казалось, что это ерунда. Подумаешь, вода. Оказывается, это та еще мука. Кажется, что конца ей не будет.

«Опель» точно с неба свалился, катил по щебенке, мелкие камни летели из-под колес. Автомобиль пер, переваливаясь, как обожравшаяся утка, и поравнялся с «девяткой».

Макс увидел, что в салоне двое. Толстый, неопрятный усатый мужчина за рулем и полная растрепанная блондинка с оплывшим лицом и отвисшими щеками.

Она явно чем-то недовольна, морщится, кривит губы, намазанные слишком ярко для ее возраста, машет руками. Мужик пялится на дорогу и огрызается, не глядя при этом на женщину.

– Ждем, – проговорил Казарцев, не сводя с «Опеля» глаз.

Макс закрыл капот, обернулся. Юрка держал руки под курткой, напрягся, подался вперед, приготовился сорваться с места.

Жутковато подвывал ветер. Мерзко шуршал камыш в канаве. Дождь бил в щеку, вода стекала по шее за воротник.

«Опель» полз дальше, мотался по дороге, грохотал щебенкой и вдруг дернулся. Его повело вбок, машина сбавила ход и остановилась.

Юрка рванулся вперед, но Казарцев придержал его за рукав и прошипел:

– Погоди, братишка, еще не время.

Он глянул на Макса, а тот сделал вид, что ничего не замечает. Парень смотрел вслед «Опелю», видел, как тот вылетел на обочину и остановился, слышал хлопок дверцы.

«Чего он ждет?» – подумал Макс, повернул голову и едва не отшатнулся.

Казарцев глядел на него в упор, словно примерялся, прямо как тогда, у березы.

«Погоди, скотина, мы еще не в расчете!»

Тут раздались голоса, приглушенные расстоянием, мужской и женский. Макс увидел в темноте два силуэта, неловких и толстых. Будто там бродили два пингвина, один с белыми всклокоченными волосами, а второй…

– Пошли! – Казарцева точно ветром сдуло.

Он мигом оставил позади и Макса, и Юрку, пролетел метры, отделявшие их от «Опеля», и сгинул в темноте, точно в канаву провалился. Макс подбежал вторым, обогнав Дубровина, закрутил головой. Тут раздался выстрел, потом еще один, и тишина болью резанула по ушам.

Казарцев выскользнул из тени, бесшумно подошел к машине, наклонился над женщиной. Та лежала на боку, уткнувшись лбом в заднее пробитое колесо. Юбка на ней задралась. Одна туфля на высоком каблуке пропала, вторая валялась рядом. Правая нога была странно вывернута вбок.

«Перелом?» – мелькнула у Макса мысль и тут же пропала.

Дубровин подбежал, повернул женщину на спину, прижал пыльцы к ее шее. Макс разглядел на виске блондинки небольшую темную точку. Входное отверстие, если быть точным. Пуля попала чуть выше скулы. Женщина умерла мгновенно. Она наверняка не успела понять, что произошло.

– Готова. – Юрка вытер пальцы о юбку покойницы, выпрямился и застыл, прислушиваясь.

Макс обошел машину, остановился, не понимая, что это за звук. Будто кто-то с аппетитом ест что-то сочное, мягкое и гнусно чавкает при этом. Даже не так – торопливо жрет, давясь кусками, точно боится, что отнимут.

Юрка тенью проскользнул мимо, обогнул «Опель» и вдруг пропал из виду. Казарцев тоже куда-то подевался. Макс двинулся вперед, стараясь идти тихо, подошел к открытой дверце с водительской стороны, заглянул через нее вниз и отшатнулся.

Юрка выпрямился так резко, точно получил ногой в челюсть. Он был бледный, что замечалось даже в темноте, нижняя губа прикушена.

Кто-то продолжал громко жрать, ворочался на щебенке и глухо стучал чем-то по колесу. От этих звуков бросало в дрожь.

– Отойди-ка! – услышал Макс и едва не отпрыгнул вбок.

Казарцев прошмыгнул мимо, присел на корточки у переднего колеса, наклонил голову, точно пес, глянул на Юрку, на Макса.

– Хреново.

Юрка подошел к нему, наклонился, снова запустил руку под куртку, вытащил что-то темное, спрятал за спину и поманил Макса к себе. Тот захлопнул дверцу, подошел, глянул вниз.

На песке лежал мужик, тот самый здоровенный кабан с темными уродскими усами. Он смотрел на Макса и пытался что-то сказать, хватал себя за куртку, мокрую, темную, тискал в толстых пальцах ткань. От мужика зверски разило перегаром и чем-то теплым, удушливым и сладковатым. При каждом движении у него изо рта плескала кровь. Она стекала по щеке на песок, в лужу, где помещалась голова с темными короткими волосами.