Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Независимо от боготворения физических явлений, народы литовские поклонялись и личным божественным представителям этих явлений, духам или демонам, т. е. божествам, живущим в этих явлениях и управляющим ими, также божествам, специальным представителям и покровителям того или другого ремесла или занятия человека, того или другого обстоятельства его жизни; словом, весь окружающий мир, со всеми обращенными к человеку и влияющими на его существование сторонами и проявлениями своими, в воображении народном оживлялся, олицетворялся, и созидаемые фантазией народа божественные образы получали или общее, в особенности у латышей распространенное, название «матери» того или другого явления, или специальные собственные наименования; последние, разумеется, у разных отраслей литовского племени нередко создавались совершенно самостоятельно и оттого, за некоторыми исключениями, часто даже совсем не представляют взаимного сходства; сходные же и даже тождественные имена иноща имеют у разных народов литовских не только не тождественное, но даже различное значение[257]. Писатели XVI и XVII столетий: Менеций, Стрыйковский, Грунау, Давид, Лазиций, Эйнгорн, Преториус и др. приводят обширные списки воздушных и водных, лесных, земных, домовых, богов огня, скота, пчел, хлебов и растений, представителей различных отраслей деятельности человека и т. п. «Имели они (летты), — пишет Эйнгорн, — еще особенных богов и богинь, каковы мать или богиня моря, которой молились рыбаки, богиня пашни, которую призывали земледельцы, богини лесов, дороги, садов, к которым взывали охотники, путешественники, домовые хозяйки… И хотя они ныне (т. е. в XVII в.) уже обращены в христианство и ежедневно поучаются в этой вере, — продолжает Эйнгорн, — они все-таки не оставляют язычества, но призывают еще своих богинь, а именно в обычных своих песнях, этих действительных гимнах богам. Я сам нередко слышал, — прибавляет автор, — как охотники в своих песнях призывали мать лесов, путешественники — мать дороги, женщины — мать садов или скота»[258]. 2 В другом месте (в 1639 г.), перечисляя божества курляндских латышей, тот же автор называет «богов и богинь неба, грозы, грома, молнии, моря, ветров, огня, полей или пашен, садов, скота, тепла, пути, кустов и рощ»[259].
Из этой массы божеств прежде всего и естественно выделяется высший владыка, который у латышей носил название Wezzais tehws, т. е. старый отец, главный бог, восседающий на небе, разъезжающий на облаках и оттуда наблюдающий за делами людскими, он же и творец гроз. «Я начинал свои работы с помощью матери Лаймы (счастья) и заканчивал припоминая Бога богов», — говорится в одном из латышских заклинаний[260]. «Старик бранится» (wezzais barrahs), — говорят латыши, когда гремит гром.
Впрочем, латыши имели и до сего времени вспоминают в своих песнях специального бога-громовика, Перкуна, общего всем народам литовского племени. Именем этим означается и самый гром. В латышской Лифляндии есть место, называемое Перкунен (Perkuhnen), известны там также в разных местах «Перкуновы камни», на вид расщепленные молнией. В латышской Курляндии гром называется Перкунс (Perkuhns)[261]. В песнях латышей Перкун является нередко страшным громовержцем: «он мчится по небу на девяти конях», у него девять сыновей, «трое разят, трое гремят, трое мечут молнии»; но эта страшная разящая сила обыкновенно обращается на пользу человеку. Неоднократно в заговорах призывают помощь Перкуна против болезней и злых духов и сил вообще. Привожу несколько отрывков из таких заговоров:
От болезней. (От вередов и чирьев): Беги, чирей! Беги, веред! Беги, весь недуг!.. Перкун со своими девятью сыновьями будут гнать (тебя). Исчезни и т. д.
— (От кровотечения): Гремит Перкун, мечет молнии и забивает запруду крови.
— (От чемера, болезни преимущественно лошадиной): Приходят по морю девять перкунов, гремят, разят; они тебя (недуг) вобьют на девять сажень в землю, в землю без конца.
— (От родимца, прямо называемого нечистым духом): Отстань, нечистый дух, дай место Святому Духу! Ударит Перкунс из-за тридевяти рябин — тогда тебя разгромит на тридевять кусков!
— (Тоже): Отстань прочь, мешок проклятий! Уступи место Святому Духу! Поднимутся с моря тридевять молний, тридевять перкунов: они тебя разгромят, они тебя вобьют в землю на тридевять сажень, на тридевять миль!
— (От бешенства. Заклинается злой дух Пиктулис): Беги вон!.. Коли не послушаешься, позову Перкунса, будет тебе в затылок огнем, так что провалишься в землю на девять сажень!
На удой. (Против пагубного действия ведьм на молочный скот):… Перкунова стрела, отшиби прочь от моей
- Современный танец в Швейцарии. 1960–2010 - Анн Давье - Культурология
- Золото богов. Инопланетяне среди нас - Эрих Дэникен - Религиоведение
- Язычество древних славян - Борис Рыбаков - Культурология
- История веры и религиозных идей. Том 2. От Гаутамы Будды до триумфа христианства - Мирча Элиаде - Религиоведение
- Откровения славянских богов - Тимур Прозоров - Религиоведение
- История искусства всех времён и народов Том 1 - Карл Вёрман - Культурология
- Доказательства существования ада. Свидетельства переживших смерть - Алексей Фомин - Религиоведение
- Иисус глазами очевидцев Первые дни христианства: живые голоса свидетелей - Ричард Бокэм - Религиоведение
- Святые отцы Церкви и церковные писатели в трудах православных ученых. Святитель Григорий Богослов. СБОРНИК СТАТЕЙ - Емец - Православие / Религиоведение / Прочая религиозная литература / Религия: христианство
- Духи и божества китайской преисподней - Александр Георгиевич Сторожук - Прочая научная литература / Прочая религиозная литература