Солдаты Афганской войны - Сергей Бояркин

ЗАКОН СИЛЫ

В роте кроме вполне уставных работ по уборке помещений нам дополнительно приходилось еще выполнять самые разнообразные прихоти старослужащих. А прихоти возникали даже в ночное время. Именно по ночам старослужащие иногда любили «расслабиться» и посылали молодых кого за вином, а кого за закуской. Несколько раз среди ночи поднимали и меня:

— Воин, подъем! — я вскакиваю, как по тревоге.

— Жратву на четверых! Быстро! Даю двадцать минут!

Никто не задавал глупых вопросов, — А где взять? — и сразу убегали выполнять задание. Дедов «не е*ет», где и как раздобыть — главное, чтобы было.

Единственное место, где можно взять съестное ночью — это в полковой столовой. Скрытно, чтобы не заметил дежурный по части или другой случайный офицер, пробираешься к столовой. Там уже жмутся в нерешительности с пяток таких же «добытчиков» из других рот. Повара знают, что по ночам снаружи всегда крутятся молодые, знают, что всем им нужна еда, поэтому двери в столовой наглухо закрыты, и на стук никто не отвечает. Но вот слышится лязг засова — кому-то по делам надо выйти из столовой. Как дверь открывается, все посыльные стараются туда прорваться или хотя бы успеть попросить:

— Слышь, полбулки хлеба ни дашь? — повар такие просьбы даже не слышит.

У меня задача была полегче, поскольку меня послал Алик — известный бугор из 6-ой роты. Высокий и мощный — его хорошо знали во всем полку. Этой ночью он пришел к нам в 4-ю роту, чтобы пообщаться с Коломысовым и Сазоном, такими же здоровыми и крепкими дедами.

— Меня Алик послал! — сказал я повару. — Просил с десяток яиц принести и хлеба.

— Алик? — повар сразу на меня обратил внимание. — Сейчас принесу. Жди тут.

Через несколько минут он уже вернулся с кастрюлей, наполовину наполненной яйцами. Там же лежал хлеб. Я, счастливый, побежал обратно.

Другим же, иной раз, приходилось добывать провиант с «боем». Сколько волнующих историй о подобных ночных похождениях постоянно происходило в столовой:

— Сперва прошу повара по-хорошему: — Ну дай, говорю, хлеба с маслом и еще чего-нибудь поесть! Сам понимаешь, не для себя! — Не дает, сука! Говорит, — ничего нет! Думаю, — вернусь с пустыми руками — меня же п*дить будут! Терять нечего! Разозлился, как вломил ему! — Хлеб! Масло! Мясо! Тащи, сука, быстро! — Так сразу все нашлось! — Есть! — кричит. — Есть! Сейчас принесу! — смотрю — метнулся и тащит все что надо!

Когда в другой раз меня ночью послали за едой, то я уже не терялся. Проявляя солдатскую смекалку, первым же делом произнес магические слова: «Алик из шестой послал!» — и повара сами притащили все, что требовалось.

Законы в армии строгие, и они действуют также неотвратимо, как и законы самой природы. Хоть эти законы и не прописаны ни в каком кодексе и ни в каком уставе, все же по ним живут все армейские коллективы, и они определяют поведение всех солдат без исключения.

В ротах полностью властвует закон подчиненности по призывам, который гласит: «старший призыв — всегда прав». Коллектив роты небольшой — около семидесяти человек — все на виду и все друг друга знают. Но в отношениях между солдатами из разных рот зачастую действует уже иной закон: «кто сильнее — тот и прав».

Как прямое проявление так и сложное хитросплетение этих двух главных законов и образует все разнообразие неуставных взаимоотношений.

Неуставщиной были пропитаны все отношения между десантниками. Постоянно по этой причине приключались всякие неожиданные случаи.

Идешь по территории части и смотришь далеко-о вперед и по сторонам. Если где на пути встречается группа работающих, то лучше не испытывать судьбу и обойти стороной. А чуть зазевался — остановят, дадут в руки лопату и заставят ишачить. Случалось, что так припахивали даже дедов, когда те отбивались от своих.

В столовой после приема пищи уборка со стола, естественно — забота самых молодых. Когда взвод уходит на построение, они относят грязную посуду на мойку. Вот тут их и подстерегают опасности. Наряд по кухне — солдаты из других рот — зная, что посуду приносят одни молодые, старались их тут же перехватить. Они, стоя у дверей мойки с большущими черпаками в руках, отрезали возможные пути к отступлению:

— Стой, нах*! Куда, бл* направился! Назад!

— У нас построение! Меня ждут!

— А меня е*ет, что тебя ждут? Давай, сука, мой!

Привыкшие к повиновению молодые берут тряпку и моют тарелки, искоса поглядывая на дежурных. Стоит дежурному чуть отвлечься, как они бросали работу и пулей вылетали из кухни. Но так запросто улизнуть получалось не всегда. Подождав немного на улице, на выручку отправляется дед: посылать молодых бесполезно — их тоже заодно могут припахать. Теперь все решает сила: наворочает дед дежурным, значит хорошо — отбил молодого, а окажутся посильней дежурные — то дед сам и получит, и поработает.

И все-таки жизнь в условиях неуставных отношений здесь в части была во сто раз спокойнее и легче, чем там — в учебке, где мы жили по уставу.

А пока в часть не прибыли духи, все хлопоты по уборке помещений и обслуживанию старослужащих лежали на нас — черпаках. Было трудно, и мы ждали прибытия духов, как самых дорогих гостей.

Духи еще находились в карантине — так называется отстойник для обкатки новобранцев. Там за полтора месяца они проходят курс молодого бойца: осваивают строевой шаг, учатся правильно отдавать честь, заучивают уставы и сдают кросс. Получив необходимый минимум знаний, чтобы влиться в армейский коллектив, они принимают присягу, и их развозят по частям.

Мой приятель-черпак, уже носивший погоны капрала с двумя «соплями» (лычками), и в общем-то неплохой парень, в ожидании пополнения радостно потирал руки:

— Поскорей бы эти черти приезжали. Хоть отдышимся! — размышления на тему о новом пополнении действовали на него как бальзам, и он, оживившись, уже с оптимизмом глядел в будущее. — Припашем их как миленьких! Задр*чим до смерти! Я ждать не буду! Выберу одного, кто позачуханней, исп*жу для начала, а потом на себя заставлю пахать! Сразу и другие меня бояться будут! Ничо! Будет и у нас праздник! Нас гоняли как шакалов, и мы их, бл*ей, будем гонять не меньше! Помяни мое слово!

Слушая такие откровения, я только удивлялся:

— Ну и дает! Сам же от старослужащих терпит все, сам же их поносит, а теперь решил им же сподобиться? — однако вслух, дабы не прослыть ненормальным, только буркнул:

— Да, конечно. Поскорей бы уж приехали.

у меня уже ума хватало чтобы не учить других благородству. Для себя же я определился однозначно: молодые — тоже люди, и никого унижать не стану, а уж тем более не смогу переродиться в жлоба.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});