Солнце для любимой - Дебора Тернер

Ей неожиданно стало ужасно стыдно, что первой ее реакцией на известие о беременности был ужас. Ребенок не виноват в ее глупости. Зато теперь у нее будет от Клайва то, о чем она и мечтать не могла. Она погладила себя по животу и прошептала:

— Не бойся, маленький, я буду тебя любить и защищать. Я тебе обещаю.

Потом она заставила себя настроиться на более прагматический лад и подумать о будущем. Итак, теперь она навсегда будет привязана к ребенку — его ребенку. Это уже случилось, и теперь ее долг — заботиться о безопасности этого еще не родившегося существа. Ее собственные мысли и желания теперь не имеют значения.

Тут она почувствовала панику. Должна ли она сообщить Клайву? Ведь это и его ребенок.

Нет, она не может ему об этом сказать, ведь он предъявит свои права. С другой стороны, у него есть эти права. Но тогда ей уже никогда не удастся от него убежать. Он сумеет убедить ее, что так будет лучше для ребенка. Стефи поняла, что попала в ловушку. Ей пришло в голову, что это не случайность, а часть коварного плана мистера Стэнворда.

Стефани пришла в отчаяние. Она не знала, что делать. Только что появившийся у нее материнский инстинкт говорил ей, что она не справится одна, потому что почти не в состоянии работать. Попросить помощи она не могла ни у кого. Неожиданно она вспомнила о кулоне с бриллиантом. Девушка никогда не носила его, а несколько раз ей приходила в голову мысль, что нужно вернуть подарок Клайву, но она не решалась. Теперь Стефи подумала, что может его продать. Этих денег хватило бы на то, чтобы прожить несколько лет. Ради себя она никогда бы этого не сделала, но ради ребенка…

Стефани еще некоторое время сидела на скамейке, обдумывая эту идею, но потом решила, что утро вечера мудренее, и, с трудом встав, отправилась домой.

На следующий день она с невероятным трудом поднялась с кровати и тут же снова потеряла сознание. На работу она опоздала. Начальница строго посмотрела на нее и сказала:

— Мало того, что вы еле ноги таскаете, вы теперь еще и опаздываете. Что с вами? Вы больны?

— Я беременна, — ответила Стефи. Она со страхом ожидала этого разговора.

— А, ну тогда все понятно. Я хорошо помню это ужасное состояние, — ответила женщина гораздо более дружелюбно. — Но, надеюсь, вы понимаете, что я не могу позволить себе держать беременную работницу. Да и вам ни к чему тяжелый физический труд. Лучше найдите себе более легкий заработок.

— Я все понимаю, — ответила Стефи тихо. — Извините меня, я узнала об этом только вчера.

— Не волнуйтесь, — проговорила женщина, глядя на нее уже почти с симпатией, — я выпишу вам двухнедельное жалованье. Идите домой, отдыхайте. Берегите себя и ребенка.

— Спасибо, — ответила Стефи, чувствуя, что у нее опять подкашиваются ноги.

Вернувшись домой, она вынуждена была лечь отдохнуть. Проснулась Стефи от такой страшной жажды, как будто не пила неделю. С трудом встав, чтобы налить себе стакан воды, она вернулась и села в кресло. Нужно было принимать решение. Итак, первое, что она должна сделать, это уехать обратно на побережье. Местная жара и сушь плохо действовали на ее здоровье, а значит, были вредны для ребенка. Стефи подумала о Брисбене. Город был достаточно велик, найти ее там будет почти невозможно. Если продать кулон, они с ребенком смогут вполне сносно прожить пару лет.

Можно будет обратиться за помощью к Люку О'Рейли. Другой вопрос, как она перенесет путешествие? При одной мысли об этом у Стефани закружилась голова. Черт понес меня в этот Джерико! — подумала девушка с досадой. Но делать было нечего. Нужно было как-то выпутываться.

Она снова и снова спрашивала себя о том, нужно ли сообщить Клайву о беременности. Она задавала себе вопрос, не является ли желание воспитать ребенка в одиночку проявлением эгоизма с ее стороны? Ведь малыш имеет право на отца и имеет право жить в достойных условиях, которые она вряд ли сумеет создать своими силами. Помучившись некоторое время, Стефи поняла, что не в состоянии пока принять решение. Пусть пройдет некоторое время, а там она, может быть, и напишет ему.

Она откинула голову на спинку кресла и позволила себе расслабиться, но ее тут же посетила странная мысль. Стефи вдруг осознала, что значит заниматься сексом. Это только так называется, а на самом деле это не только и не столько секс. Она в наивности своей считала, что, согласившись лечь в постель с Клайвом, только удовлетворяет свое желание, что это не касается никого, кроме нее, что она просто борется за свободу. И вот из-за этой безответственности Стефани навечно потеряла свою свободу, потому что теперь она отвечает не только перед собой, но перед ребенком и перед самим Клайвом.

Эти размышления страшно утомили ее, и девушка закрыла глаза. Из забытья ее вырвал резкий стук в дверь.

Стефи вздрогнула и пришла в себя. Стук повторился. Она посмотрела на дверь и сквозь узорчатое стекло увидела очертания высокой мужской фигуры. Сердце у нее тяжело замерло, а потом забилось как в лихорадке.

Мертвенно-бледная, Стефани с трудом поднялась с кресла и дотащилась до порога. Она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы не потерять сознание, негнущимися пальцами повернула ключ в замке и открыла дверь.

Клайв стоял напротив нее, его лицо было страшно напряжено.

— Входи, — сказала Стефи еле слышно и попятилась.

Он шагнул в комнату, продолжая молча смотреть ей в лицо. От этого взгляда у девушки закружилась голова. Она еще раз попробовала глубоко вздохнуть, но это не помогло. Ноги у нее подогнулись, и она бы упала, если бы Клайв не подхватил ее. Держа ее за талию, он спросил резко:

— Что с тобой?

— Ничего, — ответила она, едва выговаривая звуки.

— Поэтому ты похожа на тень? Ты выглядишь так, словно явилась с того света. Ты решила уморить себя голодом?

— Нет, — ответила Стефани. Она уже немного оправилась и сейчас почувствовала раздражение, смешанное, впрочем, с изрядным облегчением. Но сказать ему правду у нее просто не поворачивался язык.

— Какого черта ты опять сбежала? — спросил Клайв весьма неприятным голосом, когда они прошли в комнату. — Почему ты не сообщила Джоанне свой адрес? Она с ума сходит!

— А почему ты считаешь возможным задавать мне эти вопросы? — с неожиданной яростью отозвалась девушка. Она села в кресло, обхватила колени руками — так ей легче было сохранять контроль над собой — и продолжила уже более спокойно: — Кто ты такой, чтобы спрашивать у меня отчета.

— Я — твой любовник, от которого ты сбежала, хотя обещала этого не делать, — проговорил Клайв, стоя у окна и скрестив руки на груди.

— Я обещала это только потому, что ты меня вынудил, — ответила она холодно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});