Артиллерист: Назад в СССР (СИ) - Ларин Павел

— Рядовой Исаев. — Невозмутимо ответил блаженный Олег.

— Тебе что, Исаев, мало было в тот раз? Еще хочешь, чтобы я тебя прокачал?

— Никак нет. Просто задаю вопрос.

— Чет ты мне с Соколовом не нравишься в последнее время…

Я чуть не выматерился от неожиданности. Соколов каким тут опять боком? Вообще стоял, никого не трогал. Что за гадство?!

— Просто хотел спросить, возможно ли планомерно подходить к бегу, а не до такой степени рьяно, чтобы нас пинали и толкали в спину. Какие-то неуставные отношения получаются. — Продолжал рыть яму себе, а заодно, как выяснилось, и мне, блаженный Олег.

— Что ты сказал? Неуставные? То есть ты хочешь, чтобы к тебе по уставу относились? — Сержант Лиманов так обрадовался, словно ему премию выдали. За особо проявленное мудачество.

— А почему бы и нет? Не думаю, что там написано, будто нужно пинками гнать молодых, необученных к физо, солдат. — Исаев либо вообще потерял чувство самосохранения, либо решил идти напролом. Что, в принципе, одно и то же.

— Ну, раз, так, то я тебя понял. Хорошо, будь по твоему. Ты захотел по уставу, значит так и будет. Думаю, твой дружок Соколов в этом тебя поддержит. Вы же у нас теперь "с Тамарой ходим парой". После завтрака начнем.

Вот, что значит коллективная ответственность, подумал я. Слово не сказал, а за меня уже все решили. Хотя, чему удивляться. Нам сразу, с первых дней говорили, в армии думать не нужно, за вас уже все продумали.

Насколько мне было известно, да и как предупреждали на КМБ, упоминая дисбат, уставщина гораздо жестче дедовщины. Есть подозрение, зря Исаев вздумал показать свой характер. Он у него как-то очень не вовремя просыпается. Прямо Родион Раскольников, етить твою за ногу. Никак не определится, кто он. Тварь дрожащая или право имеющий.

Завтрак пролетел, как одна секунда. А вот уже в расположении, Лиманов решил не тратить слова впустую и наглядно пояснить Исаеву, как сильно тот неправ. Он вызвал нас обоих, естественно, куда же без меня, выдал нам по бронежилету и посадил на стулья.

— Соколов, твой друг Исаев изъявил желание жить по уставу. — Начал сержант издалека.

Говорю же, идиот. Если что, я стоял неподалёку и, естественно, отчетливо слышал каждое слово, сказанное блаженным Олегом. Как и все остальные, впрочем.

— Я это уже понял утром.

— Ты, как боевой товарищ, просто не имеешь права бросить его. Вы у меня вместе теперь будете проходить все тяготы и лишения службы. Это ясно?

— Так точно. — Отвечаю, а сам думаю, ну, что, млять, еще?!

— Начнем мы с вами вот с чего. Чтоб жить по уставу, нужно знать устав. К его изучению мы сейчас приступим. Одеть бронежилеты и сесть на стул.

Мы выполнили приказ. Для чего нам нужны были броники я еще не знал, но понимал, наверняка это все не просто так.

— Я читаю, а вы повторяете за мной. В любой момент останавливаюсь и спрашиваю по очереди одного из вас, что вы запомнили. А чтобы вам лучше запомнилось, я вынимаю из-под вас стулья, но вы остаетесь сидеть, так же, как и сидели.

— Товарищ сержант — Тут уж я не выдержал. — Как мы будем сидеть? Без стульев.

— Легко и просто Соколов. Вы же должны преодолевать трудности по службе. Вот — первая из них.

Он вытащил из-под нас стулья и мы остались в такой же позе, будто сидим, да еще и в бронежилетах. Ноги затекли в секунду. А этот довольный своей фантазией придурок принялся читать. Мы, как провинившиеся двоечники, повторяли за ним. Спустя минуту он спросил.

— Исаев, что ты запомнил? Говори.

— Ммм... А можно повторить еще раз. — С каменным лицом выдал блаженный Олег.

— Конечно, можно. Я ведь должен вас учить. Это моя обязанность. Вижу запоминаете вы плохо, сейчас помогу.

Сержант дал нам под жопу опять два стула и вышел. Я обрадовался, подумал, все, закончился цирк. Но не тут-то было. Лиманов принес нам еще два бронежилета.

— Так, товарищи солдаты, одеваем сверху и продолжаем обучение. — Улыбка Лимонова выходила за пределы его лица.

Как же мне хотелось послать его на хер, развернуться и уйти хлопнув дверью. Жаль, невозможно. В итоге мы надели броню и сели на стул. Я тихонько сказал бледному Исаеву.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Как тебе, нравится жить по уставу?

— Мне вообще тут жить никак не нравиться. Сплошной дебилизм. — Ответил он, не поворачивая головы.

— Так! Отставить разговоры! Продолжаем обучение, товарищи солдаты. А стулья я забираю, чтобы они не мешали работать голове.

— Твою ж мать! Нахер мне все надо! — В порыве злости я сказал это вслух.

— Что такое, Соколов? — Сержант тут же оказался рядом, по-доброму, заботоиво, заглядывая мне в глаза.

— Да как так, можно учить устав? Если ноги затекли. Голова не соображает вообще.

— Аааа… вон оно, что… У вас ноги устали?

— Да, устали. — Я снова ощутил то самое чувство безразличия, которое уже появлялось в схожих моментах. Пусть идёт в жопу. Придурок.

— Ну что ж вы сразу не сказали. Давайте дадим ногам отдохнуть. А пока у нас ноги отдыхают, будут работать руки. Упор лежа принять.

Тут я понял, что пока этот самодур не задрочит нас окончательно, при каждом удобном случае, не видать спокойной службы.

Когда "обучение уставу" было окончено, я и блаженный Олег без сил лежали на полу. Подняться не было вообще никакой возможности. Имелось полное ощещение, что все части тела отказали разом.

И главное, он ведь нас не бьет, не унижает морально в полном смысле этого слова. Но твою мать… От таких уроков реально можно загнуться.

Сержант Лиманов, довольный и счастливый, вышел из расположения.

— Убью, суку. — Сказал вдруг тихо Исаев и начал подниматься медленно на ноги. По крайней мере, пытаться.

И снова я подумал, что это сказано на эмоциях.

Оставшаяся часть дня прошла спокойно. Видимо, Лиманов вполне наигрался в свои изврашенные игры.

После отбоя, я рухнул в постель с одной единственной мыслью. Спать. Все. Больше ничего не хочу. И свято верил, что до утра меня не разбудит вообще ничего. Даже внезапно начавшаяся та самая ядерная война.

Однако ночью, вдруг, открыл глаза. Не знаю, что это было. Наверное, предчувствие.

Покрутил башкой, пытаясь найти причину тревоги, которая вдруг начала возиться внутри.

Постель Исаева была пуста. Я полежал минут пять, гипнотизируя его кровать. Где носит этого придурка? Потом тихо спросил дневального. Тот ответил, будто блаженный Олег ушел в туалет. Думаю, ну это, конечно, понятно. Только чего так долго? Я сполз с кровати, соображая, не пойти ли мне, например, в туалет.

И только в этот момент заметил, что постель сержанта Лиманова тоже пуста.

— Слышишь…А сержант где? — Поинтересовался я у дневального.

— Так в туалете. — Судя по интонации его голоса, он вообще ничего странного в этом не видел.

А вот я очень даже взбодрился. Рванул в сторону толчка, мысленно прикидывая, что бы это значило. По моему внутреннему предчувствию, вообще ничего хорошего.

Когда я открыл дверь в уборную, первое, что бросилось в глаза — блаженный Олег. У него было такое спокойное и счастливое выражение лица, будто находится он не в солдатском туалете, а где-то на берегу моря. В руке мой дорогой, очень дорогой, друг держал какую-то загадочную хрень, назначение которой я даже не сразу понял. Непонятная палка, сантиметров двадцать длиной, в которую было вставлено, всунуто, впихнуто, понятия не имею, как выразиться точнее, лезвие от бритвы. Кулибин, епте мать. Сварганил себе оружие, дебил. Копье бы еще выточил.

Напротив Исаева в напряжённой позе замер Сержант Лиманов. И его лица я как раз не видел.

Но сразу понял, что сейчас произойдёт. Олег сделал резкое движение вперёд, махнув рукой, в которой была та нелепая конструкция с лезвием на конце.

— Исаев, млять! Дебил! — это все, что я успел сказать.

Глава 17

Бывают моменты, когда ты действуешь на автомате. Ничего не понимаешь то́лком. Не осознаешь. Просто срабатывают рефлексы. И все.