Сталинские методы управления. Как стать вождем своей компании - Сергей Молотов

Еще один вариант провокации партнера/конкурента – несостоявшаяся, но ожидаемая уловка. В качестве примера хочется привести все ту же встречу Сталина с британским премьер-министром, особенно потому, что Англия в тот момент находилась в партнерских отношениях с Советским Союзом, но эти отношения вот-вот могли смениться жесткой конкуренцией – что и произошло после окончания войны. В. М. Бережков описывает обед 13 августа 1942 года, на который был приглашен Черчилль: «К концу обеда Сталин стал произносить тосты в честь различных родов войск Красной армии, подходя соответственно к каждому из маршалов и генералов, командующих этими войсками. Из иностранцев тоста Сталина удостоился только президент Рузвельт, Черчилль был явно обижен…»[81]. Неудивительно, что британский премьер почувствовал себя обиженным. Ведь Рузвельт не присутствовал не только на обеде, но даже и в Советском Союзе, в тот момент только обсуждалась возможность встречи Сталина и Рузвельта, но тем не менее Сталин счел нужным произнести тост в его честь. После этого Черчилль ожидал тоста в свою честь – в конце концов, он был британским премьер-министром и рассчитывал на соответствующее званию отношение. Но тоста не прозвучало. Посыл, которого ожидал и на который рассчитывал Черчилль, не состоялся. С учетом неудачного хода переговоров такой несостоявшийся реверанс произвел гораздо больший эффект, чем все возможные слова: «„При этом, – заметил Черчилль, – я сам должен признать, что далеко не всегда относился дружественно к Советскому Союзу, особенно сразу же после первой мировой войны“. Сталин примирительно сказал: „Я это знаю. Уж в чем вам нельзя отказать, так это в последовательности в отношении вашей оппозиции к советскому строю“. – „Можете ли вы простить мне все это?“ – спросил Черчилль»[82].

Как видите, если тщательно подготовить разговор, как следует разобраться в степени воздействия на собеседника ваших посылов, то проблемы общения и ведения переговоров сведутся к минимуму. Главное – изучить тех людей, с которыми нужно общаться, знать сотрудников своей компании, конкурентов и партнеров.

Под колпаком

Тем, кто любит колбасу и уважает закон, не стоит видеть, как делается то и другое.

Колбасный принцип[83]

Цезарь сказал: разделяй и властвуй. Но он не указал, что именно нужно разделить, чтобы властвование было спокойным и надежным. Поэтому при определении направления разделения и точки приложения сил первым этапом является наблюдение – в точности как при любом эксперименте либо действии: сначала необходимо посмотреть, куда вбивать гвоздь, а уж потом размахивать молотком.

Институт «вторых секретарей» (см. выше) фактически является одной из методик наблюдения. Однако это наблюдение за удаленными объектами: филиалом либо представительством. А ведь неприятная ситуация может созреть прямо под боком. Даже не будем говорить о возможности «заговора», когда заместитель руководителя спит и видит, как занять кресло ступенькой повыше. Достаточно и такой мелочи, как семейные проблемы бухгалтера, – и ближайшая проверка налоговой инспекции может принести печальные неожиданности.

Сталин наблюдением не пренебрегал – и был совершенно прав. Конечно, оказаться объектом подобного наблюдения довольно неприятно, но если речь идет об интересах государства (компании, фирмы), то понятие «неприятно» следует отбросить: главным является не чей-то личный душевный комфорт, а неукоснительное соблюдение глобальных интересов. Представьте, что компания, которой вы руководите, недополучила значительную часть прибыли, поскольку вы вовремя не узнали о том, что у главного инженера сын – двоечник. Не будете ли вы кусать себе локти, подсчитывая убытки? Не пожалеете ли о том, что не обеспечили должного наблюдения за сотрудниками? Не задумаетесь ли, как можно оперативно получать необходимую (а иногда и лишнюю, но заранее ведь ничего не известно) информацию о работающих в компании людях?

Борис Бажанов чрезвычайно романтично описывает свое открытие о том, как Сталин занимался прослушиванием телефонов: «Я вхожу к Сталину с каким-то срочным делом, как всегда, без доклада. Я застаю Сталина говорящим по телефону. То есть не говорящим, а слушающим, – он держит телефонную трубку и слушает… Я стою и жду. Наконец, я с удивлением замечаю, что на всех четырех телефонных аппаратах, которые стоят на столе Сталина, трубка лежит, и он держит у уха трубку от какого-то непонятного и мне неизвестного телефона, шнур от которого идет почему-то в ящик сталинского стола. Я еще раз смотрю; все четыре сталинских телефона: этот – внутренний цекистский для разговоров внутри ЦК, здесь вас соединяет телефонистка ЦК; вот „Верхний Кремль“ – это телефон для разговоров через коммутатор „Верхнего Кремля“; вот „Нижний Кремль“ – тоже для разговоров через коммутатор „Нижнего Кремля“; по обоим этим телефонам вы можете разговаривать с очень ответственными работниками или с их семьями; Верхний соединяет больше служебные кабинеты, Нижний – больше квартиры; соединение происходит через коммутаторы, обслуживаемые телефонистками, которые все подобраны ГПУ и служат в ГПУ. Наконец, четвертый телефон – „вертушка“… Его завели по требованию Ленина, который находил опасным, что секретные и очень важные разговоры ведутся по телефону, который всегда может подслушивать соединяющая телефонная барышня. Для разговоров исключительно между членами правительства была установлена специальная автоматическая станция без всякого обслуживания телефонистками. Таким образом, секретность важных разговоров была обеспечена. Эта „вертушка“ стала, между прочим, и самым важным признаком вашей принадлежности к высшей власти. Ее ставят только у членов ЦК, наркомов, их заместителей, понятно, у всех членов и кандидатов политбюро; у всех этих лиц в их кабинетах. Но у членов политбюро также и на их квартирах. Итак, ни по одному из этих телефонов Сталин не говорит. Мне нужно всего несколько секунд, чтобы это заметить и сообразить, что у Сталина в его письменном столе есть какая-то центральная станция, при помощи которой он может включиться и подслушать любой разговор, конечно, „вертушек“. Члены правительства, говорящие по „вертушкам“, все твердо уверены, что их подслушать нельзя, – телефон автоматический. Говорят они поэтому совершенно откровенно, и так можно узнать все их секреты. Сталин подымает голову и смотрит мне прямо в глаза тяжелым пристальным взглядом. Понимаю ли я, что я открыл? Конечно, понимаю, и Сталин это видит. С другой стороны, так какя вхожу к нему без доклада много раз в день, рано или поздно эту механику я должен открыть, не могу не открыть. Взгляд Сталина спрашивает меня, понимаю ли я, какие последствия вытекают из этого открытия для меня лично. Конечно, понимаю. В деле борьбы Сталина за власть этот секрет – один из самых важных: он дает Сталину возможность, подслушивая разговоры всех Троцких, Зиновьевых и Каменевых между собой, всегда быть в курсе всего, что они затевают, что они думают, а это – оружие колоссальной важности. Сталин среди них один зрячий, а они все слепые. И они не подозревают и годами не будут подозревать, что он всегда знает все их мысли, все их планы, все их комбинации, и все, что они о нем думают, и все, что они против него затевают. Это для него одно из важнейших условий победы в борьбе за власть. Понятно, что за малейшее лишнее слово по поводу этого секрета Сталин меня уничтожит мгновенно»[84].