Злодейка должна умереть (СИ) - Коновалова Анастасия

* * *

Слухи про доброту, красоту и бескорыстность Риэль по Иосу распространились быстро. Эва прятала довольную улыбку за бокалом и слушала, как переговаривались молодые леди. О Риэль говорили и парни, которым настойчиво говорили, что на свободная и завидная невеста.

Про то, что Риэль свободная и прекрасная Артуру рассказывали уже несколько дней. Эва знала об этом, потому что Мелинда не отказала. Видела, ведь второй танец на королевском балу в честь дня рождения кронпринца Артур подарил Риэль. Адалисия прятала плотно сжатую челюсть за красивым веером, люди смотрели на танцующую пару и едва не прямо говорили, что они идеально подходили друг другу.

Сейчас Риэль не воспринимали простолюдинкой, в которую влюбились лишь за красивое личико. Она была Святой, почти равной королю.

Она поставила бокал на поднос прошедшей мимо служанки. Расправила веер и медленно пошла вдоль стены, закрывая половину лица. Знала, что где-то в зале сейчас заводил связи Клод, граф остался с графиней в поместье. Жаль, конечно, этих людей, но по-другому Эва не могла. Она уже подготовила все, расставила фигуры на шахматной доске.

Риэль с Артуром все еще танцевали, выглядели счастливыми и переговаривались. Была у Эвы надежда, что Адалисия не выдержит и накинется на Риэль, но ничего не произошло. Она стояла в стороне и выглядела недовольной, пусть и отвлекалась на разговоры. Делала вид, что ее это не волновало, но люди говорили слишком громко, смотрели пристально и с восхищением.

Сегодня Эва надела темно-синее платье с кружевами и драгоценными камнями на корсете. Волосы распустила, из-за чего Клод не хотел ее выпускать, как и остальные в поместье Питтерс. Черные перчатки, веер в руке и макияж, который не подходил под понимание «естественная красота». Лукреция удивилась, когда Эва потребовала именно это платье, едва не упала в обморок от прически и украшений.

Скорее всего ее считали сумасшедшей.

Однако это уже не важно.

Эва взяла с подноса полный стакан с водой. Уверенно шла вперед, пробираясь сквозь леди в пышных платьях и джентльменов, которые разговаривали между собой или договаривались о предстоящем танце. Ее это не волновало. Эва чувствовала, как потели ладони, дыхание становилось тяжелее и сердце колотилось в груди, будто бешенное. Она знала, что это за чувство — страх.

− Эва!

Риэль улыбалась широко, увидев ее. Жаль. Больно. Эва подавила улыбку, поджала губы, чтобы не извиниться за то, что произойдет. Постаралась придать лицу бесстрастное выражение лица и вскинула руку. Смотрела, как вода стекала по лицу растерянной Риэль.

Если Адалисия не брала на себя роль злодейки, то придется делать это Эве.

Глава 12. Ссылка

Я сидела на берегу озера и чувствовала холод, когда ветер обдувал мокрые ноги. Дернула плечами, напряглась, почувствовав тяжелый и теплый плащ на плечах, и резко обернулась. На меня с любовью и мягкой улыбкой смотрел Артур.

− Ты чего? Тебе же нужно отдыхать!

− Не беспокойся, − успокаивающе сказал Артур и неловко присел рядом. Он баюкал правую руку, которую едва не потерял во время сражения. Кривился от головной боли, но все равно улыбался и смотрел на внимательно. — Я очень скучал.

Я недовольно отвернулась, насупилась от обиды и злости. Артур едва не умер, а вел себя как дурак. Поощрять такое поведение я не хотела, поэтому дернула плечом, когда он положил руку мне на плечо. Но сразу оттаяла, стоило Артуру улыбнуться по-особенному и коротко поцеловать в щеку.

− Не злись, − тихо попросил он. Я выдохнула нарочито громко, чтобы он понял, что поступал неправильно. — Я тоже могу злиться. Почему ты не сказала, что тебя пытались отравить?

Я невольно вжала голову в плечи и улыбнулась виновато. Это же не так важно. Моих сил хватало, чтобы замедлить действие яда. Я не хотела говорить об этом Артуру, чтобы он не возненавидел Адалисию. Она наверняка просто не знала, что ее имя использовали злые люди.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Риэль присылала письма каждый день. Эва удивлялась каждый раз, когда утром получала новое и не вскрытое письмо, написанное явно наспех. Ни одно она не открыла, а сразу бросала в огонь — слишком стыдно. Она считала себя виноватой, понимала, что поступила неправильно, ведь Риэль ничего плохого ей не сделала.

Но своего Эва добилась.

Светское общество теперь считало ее то ли сумасшедшей, то ли настоящей злодейкой. Эва не опровергала слухи и своими поступками лишь укрепляла в головах людей мысль — она новая злодейка. После того бала, где вылила воду на опешившую Риэль, она посетила еще несколько приемов и чаепитий, где плохо говорила о Риэль, распускала слухи и подливала зелья, которые не причиняли сильного вреда здоровью. Конечно, о том, что именно Эва подлила все эти зелья знали все. Она об этом позаботилась.

Многие ее теперь недолюбливали, Мелинда смотрела непонимающе, Артур хмурился и пытался защитить Риэль, а сама Святая присылала письма и стояла по несколько часов у ворот. Эва отказывалась встречаться с ней. Знала, что начнет сомневаться, ведь Риэль ей нравилась.

Она посмотрела на обугленную бумагу — единственное, что осталось от письма Риэль. Лукреция поджимала губы, смотрела исподлобья, но ничего не говорила. Даже когда услышала про отравления, она ничего не сказала, лишь тихо посетовала на то, что Эву теперь все оскорбляли. Это вызывало улыбку. Приятно.

Улыбка пропала быстро. Эва вспомнила, как плакала и молилась графиня, когда узнала о ее поступках. Она едва на коленях не ползала, умоляла, чтобы Эва прекратила и извинилась перед Святой. Выглядела совершенно разбитой, когда Эва проигнорировала ее мольбы и продолжила распускать плохие слухи.

− Госпожа, к вам пришел граф.

Эва одним быстрым движением смахнула пепел и выпрямилась, смотря скучающе на графа. За последнее время он сильно осунулся и побледнел. Выглядел жалко. Эве даже совестно стало, но отступить сейчас она уже не могла. Тогда все ее решения и действия пойдут насмарку.

Граф старался, хмурился слишком сильно и губы поджимал, чем выдавал себя. Эва смотрела на него и чувствовала вину. Она не только отобрала у этих людей дочь, но и позорила ее память.

− Эванжелина, твое поведение беспокоит нас с материю, − начал он и без приглашения сел в свободное кресло. Эва сжала подлокотник кресла, но больше никак не показала свои эмоции. — Ты сильно изменилась после лихорадки. Сначала устроила истерику, потом долго измывалась над прислугой, с нами не разговаривала, непонятно с кем общалась и навредила Святой на королевском приеме. Ты не только сама подставилась, но и род опозорила.

Наверное, для настоящей Эванжелины эти слова стали бы пощечинами. Однако для нее были лишь звуком, который порождал внутри чувство вины. С трудом игнорируя его, Эва склонила голову, дожидаясь продолжения. Она многое сделала, на что граф с графиней не могли не среагировать. На самом деле, счастье, что ее еще не схватили королевские стражники. Покушение на жизнь Святой считался грехом, достойным смерти.

Граф смотрел долго на Эву, потом вздохнул и на глазах постарел на несколько лет.

− Я разочарован в тебе, Эванжелина. Ты разбила матери сердце. Ей сейчас и так тяжело, а еще и ты… − распалялся граф, но резко замолчал и выдохнул. Потер переносицу и покачал головой, будто ему тяжело говорить. — Ты отправишься в восточное поместье. Ты будешь сидеть там тихо и поправлять здоровье. Ты больше не будешь нас позорить!

Эва дернулась от его последних слов, будто от хлесткой пощечины, но все равно чувствовала удовлетворение. Восточное поместье далеко от дворца, но при этом достаточно близко к основным местам событий. Нельзя утверждать точно, были ли у нее люди, которые выполняли б поручения? Наверное, нет. После такого от нее не отвернуться разве что сумасшедшие.

* * *

Граф с графиней выглядели грустными и вместе с тем жесткими. Они храбрились и, скорее всего, надеялись на то, что Эва кинется им в ноги и будет молить о прощении. Однако она лишь спокойно собрала вещи, спрятала на дно сундука книгу, в которой аккуратно была переписана вся информация о романе. Улыбнувшись скупо, Эва откинула распущенные волосы за спину и села в карету.