Битва с богами - Сергей Зверев

У задержанных рядовых сектантов ничего важного узнать не удалось. Путь в секту у новообращенных был в деталях схож с путем Гремлина. Сперва различные духовные практики, методики самосовершенствования личности — сайентология и прочая подобная муть. Введение в узкий круг избранных. Увод из семьи. И формирование установки на жертвенность.

Один из задержанных присутствовал уже на втором ритуале вознесения — это тот толстяк, который разливал отравленный компот. С его слов, первое такое массовое жертвоприношение было осуществлено где-то в уральских горах. Тогда к Господу с благими вестями отправилось двенадцать человек — дюжина.

Теперь планировалось усыпить две дюжины.

Судя по тому, что материал «правдолюбы» не жалели, людских ресурсов у них хватает.

Вот только в чем смысл жертвоприношений? Окончательная трансформация психики остальной паствы? Или тот, кто дирижирует этим оркестром, действительно верит в силу подобных ритуалов, как верили жрецы кровавых богов ацтеков и последователи древнееврейского бога Молоха в то, что кровавые дары приносят благоволение высших сил и мостят удачу.

При медицинском обследовании клиентов, а также при осмотре территории монастыря выяснилось, что на паству воздействовали сочетаниями растительных и синтетических наркотиков. При их анализе специалисты пришли к интересным выводам. Подобные сочетания наркотиков являются секретными методиками подавления личности, используемыми разведслужбами США и Англии. Кроме того, были психотропные вещества растительного происхождения родом из буддистских монастырей.

В общем, ясности у нас не прибавилось. Вопросов было пока куда больше, чем ответов. Смысл происходящего как был, так и остался в тумане. Единственно, что известно сегодня наверняка, — в России раскинута сеть монастырей, где неизвестно сколько народу в любой момент готовы выпить яду или растворить яд в городском водопроводе. Эти люди лишены даже тени сомнений в своей правоте, страха, они грезят о смерти, мечтают утащить на тот свет всех живущих на Земле.

Правоохранительные органы и спецслужбы сейчас отрабатывают без вести пропавших и утративших связь с семьями лиц, склонных к попаданию в сети тоталитарных сект. На сегодняшний день удалось установить местонахождение около пятидесяти человек. Где они только не бросили якорь. В Православной Шамбале, Обществе теософии мадам Блаватской, общине святого Еремии в Алтайских горах, в Объединении истинных сыроедов, пичкающих своих детей сырой картошкой и капустой.

Идиотов развелось великое множество. С психикой людей, уставших от боязни за завтрашний день, изнуренных погоней за жизненными благами, лишенных каких-либо высших смыслов существования, до смерти боящихся выпасть из седла, сектантам работать одно удовольствие. Они всегда будут находить расходный материал.

К сожалению, кроме Гремлина пока не удалось найти ни одного сектанта, которого можно взять под контроль и который выведет на логово.

— Получается, все нити обрублены. — Я отодвинул от себя прочитанный отчет.

— Тут вы мощно постарались, — раздраженно произнес Куратор. — Ковбои!

Да уж. Ангел Заката ушел. Ни одного ценного языка не взяли. Отработали впустую.

— Значит, премий и орденов нам не видать? — хмыкнул я.

— Смешно тебе, да? Мы в полушаге от массированной террористической атаки, которую готовят невменяемые фанатики. И когда находим базу, получаем возможность для маневра и оперативных комбинаций, командир группы «контр-террора» вдруг вспоминает, что в какой-то из прошлых жизней он был рыцарем на белом коне, и скачет спасать невинные жизни.

— Я посчитал, что это неправильно, если на наших глазах вот так просто убьют два десятка человек.

— Они сами это выбрали.

— Товарищ генерал, — сказал я. — Может, я и в корне не прав. Но есть же грань, которую даже нам нельзя переступать. Мы все-таки призваны защищать нашу страну и наших людей. И спокойно взирать на массовое убийство… Это как-то даже слишком.

— Слишком… Прикажут — и сиротский приют взорвешь. Сантименты у него, видите ли. Начитался передовиц про верховенство прав человека. Мы спецслужба, Сережа, а не лига добрых самаритян. А значит, должны быть готовы на любое преступление. Ради нашей страны. Ради государства. И ради людей этой страны.

— Ну да. Есть справедливые войны , но нет справедливых войск…

— Философ, твою мать.

— У меня был приказ действовать по обстановке.

— И обстановку ты оценил неправильно. Да еще трупов оставил больше, чем готовилось на заклание.

— Больше всего жертв требует военное искусство.

— Тебе смешно?

— Виноват, товарищ генерал.

В таких случаях Швейк рекомендовал преданно выпучивать глаза и каяться. Виноват, исправлюсь, разрешите принять заслуженную порку. Иногда лучше прикинуться дурачком, чтобы не выглядеть идиотом.

— Ладно, проехали, — отмахнулся Куратор. — Может быть, я и сам поступил бы так же… Нам нужно думать, что дальше делать.

— Пытаться по описаниям установить личность Ангела Заката и его помощников. Поднять все картотеки. Подключить международные полицейские институты. Принимать меры по установлению и отработке соучастников.

— Как ты понимаешь, эти советы — вовсе не откровение. Все делается.

— «Правдолюбы» должны осуществлять мероприятия по пополнению боевиков. Убыль у них большая. Если найти канал вербовки рекрутов, можно попытаться внедрить в Братство своего человека.

— Боюсь, Ангел закончил набор новых послушников.

— Почему?

— Скорее всего, тех, кто есть, ему должно хватить с запасом. Если часть из них он готов утилизировать путем самоубийства.

— А сколько мы вычислили его подельников. Скольких положили. Сколько сейчас в дурдоме. Должен возникнуть кадровый дефицит…

— Не грузись ерундой. Помнишь Третьего Апостола, которого должен был утилизировать твой Гремлин?

— Конечно. Что, взяли его? — с надеждой в голосе произнес я.

— Как же — взяли… Быстрый ты… Пока что только установили его личность.

Куратор вытащил флешку в виде Чебурашки на колечке.

— Изучи на досуге его досье. И прикинь, каким крючком этого сома вытянуть из-за коряги на свет божий… 

Глава 30. Прирожденные мошенники

Семидесятые годы двадцатого века. Крым, престижный санаторий Совета Министров СССР предназначен не для простых людей — обслуживание, номера и еда здесь по достаточно высоким для СССР стандартам.

В уютном баре, где витает запах дорогих сигарет, умиротворение и ощущение причастности к сливкам общества, чиновники и их жены, загранработники в фирменных шмотках, ну и примазавшиеся труженики торговли обступили кругом мальчонку лет восьми — белокурого, ангельской внешности. Чудо в кудряшках активно шмыгает носом.

— Что, деточка, голодный? — воркует толстая тетка завмаговского вида, гладя мальчонку по голове. — На шоколадку. Хорошая шоколадка. Ты откуда такой? Где папа?

— Папанька… — Мальчонка горестно всхлипывает. — Папанька бросил нас. Наверное, в тюрьме сейчас.

— Ой, ужас какой, — проносится тревожный шелест.

— А мама где?

— Маманька пьет. Не кормит меня. А как напьется, так и бьет. — Ангелочек шмыгает носом еще сильнее.

И тут же со всех сторон тянутся руки с пирожными, шоколадом, бутылочками пепси-колы, импортными жвачками — верх мечтаний для советского мальчишки.

Съев все, что можно, а что не съедено, то завернуто в бумажный кулек, ангелочек с достоинством удаляется. А через несколько минут в баре появляется хорошо одетая, приличная с виду женщина и спрашивает, не видели ли здесь белокурого мальчика.

— Вы его мать? — сурово вопрошают представители общественности. Презрительные взоры скрещиваются на женщине, которая из-за пристрастия к спиртным напиткам довела своего мужа до тюрьмы и морит единственное дитя голодом.

— Да, я его мать!

— Не все имеют право на детей, — сурово вещает солидный дядя.

— Говорил, что папа в тюрьме, а мама пьет? — осведомляется женщина.

— И вам совсем не стыдно?

— Да он врет все, этот крокодил. — Женщина всхлипывает от обиды. — Мы тут всей семьей в соседнем санатории отдыхаем. Так сынуля с утра уходит и всем врет про нас.

— Зачем?!

— Жвачка, кола и шоколад, — отрезает она. — Так куда этот негодяй маленький пошел?..

С раннего детства Терентий Аделунг был бессовестным вралем. Притом в отличие от совестливых вралей, врущих из любви к искусству, он врал исключительно из прагматичных соображений. С раннего детства осознал великую силу лжи. И понял, как можно неплохо пристроиться.

Это врожденное качество. Такому не учат. Это или дано, или не дано. Аделунгу это было дано.

Сколько он себя помнил — врал всегда. Одно время его сильно били за это, поэтому он стал врать с оглядкой и осторожностью. Стал просчитывать шаги.