Под покровом тьмы - Джеймс Гриппандо

– Сдаюсь. Пойду прилягу до обеда.

– Я приготовила только суп и желе. Они в холодильнике. У Морган все еще побаливают зубы. Во время болезни она предпочитает куриный суп и желе. Вишневое.

Всех этих мелочей о дочери Гас тоже не знал. Мысль, что он узнает их от Карлы, не улучшала настроения.

– Наверное, я просто закажу пиццу или что-нибудь такое. Ты поела?

– Нет, но мне надо зайти домой. Как, по-твоему, справишься вечером сам?

– По-моему, да.

Сестра схватила пальто и вышла в коридор. Гас пошел следом, открыл парадную дверь, потом включил лампу на крыльце. Холодный ветер шевелил вечнозеленые растения в большом дворе. Карла молча спустилась по лестнице.

– Спасибо, что присматриваешь за Морган, – сказал Гас, стоя в дверях.

Сестра остановилась и оглянулась.

– Для чего же еще нужна тетка? – Карла спустилась еще на одну ступеньку и обернулась, словно ей надо было что-то сказать. – Гас?

– Да-да?

Она помедлила, подбирая слова.

– Позволь сказать тебе вот что. Возможно, ты никогда не переставал любить Бет. Может быть, на свой лад ты даже по-прежнему любишь ее. – Глаза Карлы увлажнились, голос задрожал. – Но последние шесть месяцев ты жил рядом с совершенно незнакомым тебе человеком.

Гас молча смотрел, как она повернулась и пошла к машине. Дверь медленно закрылась, оставив его наедине со своими мыслями в темном и пустом коридоре.

25

Портрет пришел по факсу. Шесть машинописных страниц с двойным интервалом. Энди прочитала его несколько раз. Она должна была распространить материал, а не критиковать. Но Энди ничего не могла с собой поделать. Ей надо было хотя бы сравнить сделанное Сантос с собственными наработками.

По нескольким важным моментам они с Викторией совпали. Мужчина около тридцати. Белый, как и его жертвы. Интеллект выше среднего. Не был знаком со своими жертвами. Вероятно, недавно пережил какой-то жизненный удар, вроде потери работы, развода или разрыва с подружкой.

Но суть портрета отличалась от того, что нарисовала в воображении Энди. Днем ведет нормальную, даже респектабельную жизнь. По ночам бродит, возможно, страдает бессонницей. Никаких уголовных замашек, хотя в досье числятся подглядывание или вторжение. Воображает себя умнее полиции. Не прошел официального полицейского обучения, однако, вероятно, сам, по книгам и журналам, изучал полицейские методы и даже технику составления портретов. Выписывает детективные журналы, бывает в барах или ресторанах, где собираются представители сил правопорядка, возможно, старается подружиться или завязывает разговоры с копами, чтобы сойти за своего. Признан негодным к службе в полиции; может быть, телохранитель, конфликтовавший с полицейскими.

Энди почувствовала разочарование. Конечно, она не ожидала имени и адреса. Портреты по своей природе обязаны быть обобщенными. Но этот показался Энди уж чересчур общим. В нем никак не проявился гений Виктории Сантос.

Впрочем, что я знаю?

Энди проследила, чтобы портрет доставили во все местные отделения полиции до половины седьмого. Потом, как обычно по пятницам, настал черед йоги. Энди редко пропускала занятия, особенно когда нагрузка на работе повышалась. Ничто столь полно не очищает мозг от работы, как поза собаки, даже если она далеко не так экстравагантна, как может показаться.

Энди припарковалась на мощеной площадке, оставалось только перейти улицу и пройти половину квартала до студии. Под плащом на ней было обтягивающее трико для аэробики. На плече – спортивная сумка. В сумке – обычный набор для йоги: тонкий каучуковый коврик, ремень и две деревянные колодки. Инструктор запретил приносить в класс сотовые телефоны и пейджеры. К счастью, он никогда ничего не говорил об огнестрельном оружии, которое обязан носить агент ФБР. Поэтому пистолет тоже лежал в сумке.

Студия йоги делила помещение с балетной труппой в районе с низкой арендной платой. Офисному зданию через улицу было лет восемьдесят, а выглядело оно еще старше. Кирпичный склад по соседству был заброшен и предназначен на снос. Немногие близлежащие рестораны предназначались для обеденных перерывов и к концу дня уже закрывались. Ничего опасного, хотя место и не для трусов. Большинство занимающихся приходили группами. Энди, как обычно, опоздав, шла одна.

Она закрыла машину и быстро зашагала по тротуару. Кроссовки поскрипывали на мокром цементе. Проехала одинокая машина, обрызгав тротуар зловонной жижей. Энди отскочила в сторону и двинулась дальше – напрямик к студии, мимо темного переулка рядом со складом, единственным местом, которое ее по-настоящему беспокоило. Она взяла за правило никогда не переходить улицу, пока не минует его. Дорога не заняла и минуты. Не заметив никаких дегенератов в тени, Энди соскочила с тротуара и перешла улицу. Проехал грузовик. Шелест шин по мокрой мостовой за спиной стих. И сменился звуком шагов.

Энди пошла быстрее. Шаги ускорились. Кожаные каблуки, судя по звуку, возможно, мужчина. Она зашагала медленнее – просто для проверки. Шаги замедлились.

«Уже паранойя. А все эта дрянь с серийным убийцей».

На всякий случай Энди ступила на мостовую, делая вид, что переходит улицу. Звук изменился с резких щелчков каблуков по цементному тротуару на более приглушенный – по асфальту. Энди запрыгнула обратно на тротуар. И снова шаги последовали за ней.

Это не паранойя.

Энди расстегнула молнию на сумке и схватила пистолет, не вынимая его. Остановилась и развернулась. Он остановился. Она выпрямилась. Пистолет оставался в сумке, однако был направлен в грудь бывшего жениха.

– Рик, – выдохнула Энди, – какого черта ты творишь?

Он слегка покачивался, как пьяный.

– Да нич-чё.

Стеклянный взгляд. Определенно пьян.

– Ты преследуешь меня.

– Мне надо кое-что тебе сказать.

– Рик, оставь меня в покое.

– Я не спал с твоей сестрой.

– Я знаю, что не спал. Ты трахнул ее.

Он улыбнулся, стараясь не засмеяться. Но не смог удержаться. Да, для пьяного это было смешно. Наконец Рик совладал с собой:

– О, это было забавно.

В сумке палец на курке дрогнул. Ее более темное «я» размышляло, не сойдет ли это за убийство в целях самозащиты.

– Тебе кажется забавным, что ты занимался с моей сестрой сексом накануне свадьбы?

Смех затих. Зато ухмылка осталась.

– Да ладно тебе, Энди. Ты ж и так ненавидишь сестру. Она и подружкой невесты стала только потому, что мать заставила тебя выбрать ее.

– По-твоему, это оправдывает то, что сделал ты?

– Она клеилась ко мне. Я не напрашивался.

Энди нетерпеливо посмотрела на часы.

– Чего тебе надо?

– А как ты думаешь?

– Ладно. Ты прощен. Без обид. А теперь отвали, и чтоб я тебя больше не видела.

Она отвернулась. Рик шагнул к ней и схватил за руку. Энди остановилась и быстро взглянула на бывшего жениха.

– Не трогай меня.

Он сжал крепче.

– Ты, черт побери, выставила меня дураком.

– Ты и есть дурак. А теперь убери руку.

Его лицо налилось кровью. Хватка усилилась.

– Что будешь делать, Энди?

Она посмотрела ему прямо в глаза. На мгновение ей показалось, что Рик хочет поцеловать ее. Неожиданно колено Энди поднялось и ударило его прямо в пах. Рик сложился пополам и упал на тротуар. Он застонал, потом его вырвало.

Поднялся на одно колено, но на большее его не хватило. В глазах пылала ярость.

– Ты… заплатишь… за это. Сука.

Энди ответила таким же яростным взглядом.

– Пошли мне счет.

– Я не шучу! – крикнул Рик. – Я заставлю тебя заплатить!

Энди шла, не оглядываясь.

– Слушай, ты! – Бессмысленные вопли летели ей вслед и затихли, только когда Энди вошла в дом.

После ухода сестры Гас чувствовал себя достаточно утомленным, чтобы попытаться уснуть, но разум не позволил этого. Свет выключен, в спальне темно. Он лежал на спине, уставившись в потолок широко открытыми глазами.

Когда глаза привыкли к темноте, его внимание привлекла шкатулка с драгоценностями на комоде. В голову пришла почти паническая мысль. Он не помнил, говорил ли агентам ФБР, какие драгоценности были на Бет в день исчезновения. А вдруг это можно установить по содержимому шкатулки? Кольцо или какая-нибудь другая заметная побрякушка, вероятно, могли бы помочь опознать ее – если худшие подозрения агента Хеннинг верны. Гас включил лампу и встал с постели.

Это была очень красивая старинная шкатулка из капового ореха. Когда-то была музыкальной, но заглохла много лет назад. В известном смысле символично.

Гас осторожно поднял крышку и заглянул внутрь. Все в полном порядке. Серьги и менее дорогие вещи в войлочных конвертиках сверху; более крупные и дорогие – на дне. Он сразу же заметил кольцо, подаренное на помолвку. Обручального кольца нет. Гас не был уверен, как это понимать: носила ли Бет его до дня исчезновения или же символически оставила, уходя из дому. Трудно отчитаться за все, но, насколько он мог сказать, остальные его подарки здесь. Бриллиантовое ожерелье. Браслет с бриллиантами и изумрудами. Некоторые вещи, пожалуй, даже слишком драгоценны, чтобы хранить их дома. Как ни странно, единственными камнями, всколыхнувшими хоть какие-то чувства, оказались самые маленькие. Гас купил ей пару сережек с осколками бриллиантов на двадцатый день рождения – первый, который они отпраздновали вместе. Много лет спустя, уже начав зарабатывать настоящие деньги, он, бывало, улыбался про себя, когда Бет по-прежнему надевала эти крохотные сережки.