Гуд бай, Америка! (СИ) - Юрий Цой

была отдаться прямо на этом же столе. Подавальщица расстреляла нас глазками и пожелав приятного аппетита, умчалась смешливо фыркая как козочка. Вся еда с пылу, жару оказалась вкусная и интересная. А названия какие! Гуакамоле, бурито, касадилья, тако! Мы слегка переели и были вынуждены еще два часа гулять держась за руки, а я рассказывал все самое смешное что знал о студентах в обеих жизнях.

— Ой, не могу! — Простонала Мери держась за живот. — Никогда так много не смеялась! Если не найдешь работу, можешь веселить людей за деньги. Поехали уже домой! Нас ждет летний домик!

Нетерпеливая невеста, разгоряченная мексиканской едой и моими рассказами, быстро поскидывала свои одежки и принялась помогать мне стягивать брюки.

— Ой, какие мы озабоченные! А я сегодня могу без этих твоих противных резинок! Мне мама все объяснила, и мы с ней составили таблицу. Так что радуйся!

Я обрадовался, особенно когда загадочно улыбающаяся Мери села мне на живот и стала насаживаться на чувствительный инструмент медленно-медленно, дразня язычком и сверкая глазками. Пришлось отвлекаться на потяжелевшие грудки, которые ртутными мячиками перекатывались в ладонях, тыча любопытными носиками. Наконец пытка закончилась, и любимая принялась сочинять свою мелодию любовного ритма, сопровождаемого дрожью, вздохами и стонами. Ее соната длилась и длилась, достигая крещендо и утихая после судорожного напряжения. Остановки пошли чаще, объятия крепче, а милые губки выдавали стон, выпуская внутренне напряжение, одно из которых закончилось феерической разрядкой и взрывом лунных зайчиков в мозгах.

Утомившаяся Мери умерла прямо на мне, а я принялся шарить рукам, ища рулон бумажных полотенец, приготовленный заранее.

— Ох! Ты чего ворочаешься? Я кажется отключилась.

— Хочу салфетки достать. Вы кажется протекаете!

— Пачкун! И где ты все это хранишь⁈ Давай уже эти салфетки, душ то ты разломал!

Потом мы долго нежились под одеялом, сплетясь как два спрута, пока внутренний огонь не разгорелся вновь. На этот раз я доминировал над раскинувшей ножки любимой и любил свою ненаглядную со всей страстью, подаваясь в ее горячее лоно и придавливая к жесткому ложу восхитительное тело, вызывая невольный стон от такой тяжести и мучительного наслаждения. В какой-то момент вселенная исчезла, остались только мы вдвоем, ставшие одним целым, плавающие в море блаженства после острого оргазма, пронзившего все наши члены.

Белье в итоге оказалось испорчено, так как мы забыли про все на свете и уснули в своем единении, не в силах разорвать объятия.

Утром бедная девушка подмывалась из ковшика и ругалась на одного разгильдяя с липкими семечками. Так и не отмывшись как следует, Мери не стала надевать трусики и велела везти ее в душ, который понятно был в особняке. Благо было еще рано, и мы проскользнули в ванную никого не потревожив. Там с удовольствием принялись мыться, и Мери пришлось отбиваться от одного маньяка, догадайтесь какого! Ее идеальное тело и скользкая от мыла кожа не оставила бы равнодушным самого закостенелого импотента. Поэтому я не удержался и оприходовал не сильно сопротивляющуюся любимую стоя под теплыми струями из душевой лейки.

— Все! Иди в свою спальню! А то с тобой я не помоюсь никогда! — Сказала решительно Мери, когда я опять выпачкал только что намытую писечку. Меня вытолкали из душевой кабинки, поцеловав напоследок мокрыми губами.

Таким образом, опытным путем образовался мой дневной распорядок. С утра я занимался ремонтом, вечером мы гуляли, иногда брали с собой Китти, а потом пол ночи любились в спальне у Мери, имея под боком средства гигиены, ха-ха! Родители и Китти восприняли колечко и известие о скорой свадьбе, как само-собой разумеющееся и, я подозреваю, уже давно втихаря к ней готовились.

Через месяц моя самодеятельность в ремонте домика миссис Финч закончилась, и я вынужден был нанять строителей, так как пора было ехать в Альма Матер, где по мне уже соскучился профессор. Мери опять всплакнула, но уже без фанатизма, так как наша свадьбы была уже совсем близко, а насыщенная половая жизнь настроили ее нервы на более благодушный лад.

— Пиши чаще, не бегай за юбками. Я тебя люблю!

Поцеловал, обнял по очереди все семейство, практически став одним из ее членов, и отбыл на своей вишневой лошадке.

— Мальчик мой! — Проф обнял меня, встретив неформальным приветствием и взглянул снизу вверх. — Ты еще что ли вырос?

— Здравствуйте профессор. Как прошел ваш сельский симпозиум?

— Феерично! Моя, то есть твоя теория глобализация промышленности произвела эффект разорвавшейся бомбы. Все научное общество стоит на ушах, и я теперь на расхват. Можно теперь забросить лекции и перелетать с одной конференции на другую. — Он улыбнулся. — Ты же не сильно обидишься на такой казус? Работа то твоя.

— Профессор. О чем речь⁈ Это ваш авторитет сработал. Мне бы вряд ли кто поверил, как например с компьютеризацией производственных циклов. Пользуйтесь и не переживайте! Вам привет от мистера Гринна.

— Я слышал, что скоро станешь его зятем?

— Да. Этим летом, если, то есть, когда сдам третий курс.

— Поздравляю! Мистер Гринн мой давний друг еще со студенческих времен и очень достойный человек! А уж бизнесмен он от бога! Тебе повезло мой друг!

— Ха-ха-ха! Профессор! Я женюсь не на мистере Гринне! Видели бы вы его дочку!

Я достал фотографию любимой, которая была бледной копией реальной девушки, но и она впечатлила моего шефа.

— Вылитая Белоснежка! Красотка какая! Боб! Ты случайно не подкупил госпожу удачу? Внешность, ум, богатая и красивая невеста, а еще доброта, скромность и нестандартное мышление! Я ничего не забыл?

— Еще я разбираюсь в двигателях и хорошо вожу!

— Ха-ха-ха! — Мы дружно рассмеялись и дальше пошли деловые разговоры об учебном процессе, в который нужно втиснуть поездки шефа на симпозиумы и определить мою помощь в этом вопросе.

Через пару дней я уже окунулся с головой в университетскую круговерть, в которой добавилась нагрузка по ведению студенческого кружка, которую организовал мой патрон. На нем мы разрабатывали бизнес-проекты, виртуально торговали на бирже и заключали условные сделки, составляя договоры и доказывали перед аудиторией их выгодность. Скажу без скромности, но в плане получения практического опыта мой кружок давал сто очков перед всей массой знаний, которыми грузили бедных студентов. Скоро наш кружек посетил ректор и впечатлившись попросил записать в письменном виде все наши «игры» и составить на этой базе практикум, который он постарается пропихнуть в минобразовании. Естественно, заверил он меня, все права авторства будут за мной, как и денежное вознаграждение, если оно будет.

На этом фоне незаметно прошла моя встреча с Синтией, которой я позвонил, когда мой член встал прямо в аудитории при виде симпатичной попки студентки, которая наклонилась поднять упавшую ручку. Благо что у меня была в руках папка, так что конфуза не получилось, а вечером я уже тискал на гостиничной кровати свою любовницу.

Сбив первый накал и выплеснув накопившееся в девушку, я прилег рядом с расслабившейся Синтией.

— Ты долго не звонил, — сказала она, гладя мою грудь. — А я замуж выхожу!

— Как замуж? — Задал глупый вопрос не совсем еще соображая после бурного секса.

— Он простой парень, работает в печатном цехе. Ухаживает и говорит, что любит. Ты же не сильно обидишься? — Она заглянула мне в глаза. — Ребенок будет иметь папу, ты меня, а я семью.

— Какой ребенок?

— Пока никакого, хи-хи! Но будет обязательно! Давай не отлынивай! Теперь можно. Теперь все можно!

Ну, я и дал! Потом еще дал и еще, пока девушка не запросила пощады, сказав что от такого количества спермы забеременеет даже матрас! Ха-ха!

Глава 17

Время студенческой жизни, наполненное учебой, работой на кафедре и временными загулами в веселой компании, промчалось как скоростной экспресс не давая осознать пройденного времени, пока в один момент «поезд» не остановился. За это время я сдал третий курс, написал очередную статью в Экономик Экспресс, стал знаменитостью в своем Университете, ха-ха, и с трудом отбивался от девушек, требующих от меня внимания. Не скрою, пару раз я не удержался, так как груз в мошонке отчаянно требовал освобождения, и мы с одной настойчивой девушкой, то есть с двумя и в разное время, немного пошалили, но и только. Статус обрученного связывал мои хотелки по рукам и ногам. Синтия вышла замуж, и я подарил ей банковскую бумажку с тремя ноликами после единицы. С того времени ей не звонил, хоть она и намекала, что не против как-нибудь «встретиться».

«Экспресс» остановился первого июня с окончанием занятий и в преддверии череды экзаменов.

— Босс!