Допустимая погрешность - Чингиз Абдуллаев

— Да. Инна работает в ее отделе. Моя знаковая вспомнила, что они даже ездили вместе вдыхать. В Испанию. Женщины очень дружат, часто ходят вместе на выставки, концерты. Чаще их мужей. Супруга Ратушинского тоже очень интересная женщина, — неожиданно добавил Вайдеманис.

— Эдгар, ты заговорил почти стихами, — засмеялся Дронго. 

— Ты всегда излагаешь только факты. Что с тобой случилось?

— Это и есть факты, — рассудительно ответил Вейдеманис,  и ты меня не перебивай. Моя знакомая рассказала мне много интересного из жизни Майи Арчвадзе. Это действительно незаурядный человек. Хорошо поет, рисует, прекрасно знает мировую литературу. Среди ее знакомых — весь бомонд Москвы. Когда в столицу приезжают знаменитые писатели, она организует с ними встречи. Недавно пригласила в институт одного нобелевского лауреата…

— У тебя все?

— Нет. Инна Денисенко недавно купила почти новый «фольксваген», и все считают, что деньги на покупку машины дала ей подруга. Теперь все.

— Что нового у тебя, Леонид?

— Фирма Виталия Молокова на грани краха, — начал свой отчет Кружков. — Большие долги, никаких перспектив, полгода назад уволено больше половины сотрудников. Молоков — очень слабый бизнесмен и еще худший руководитель. В фирме с ним никто не считается, все знают, что ему помогает деньгами брат жены. Но три месяца назад он получил в банке большой кредит и вложил деньги в поставку оружия с Урала через Украину в одну из арабских стран.

— Денисенко об этом говорил перед смертью, — напомнил Дронго.

Эдгар кивнул в знак согласия.

— Если сделка сорвется, фирма объявит себя банкротом, — сказал Кружков.

— Интересная информация, — пробормотал Дронго. 

— А его жена?

— Врач. Работает в больнице. Тяжелый, вздорный характер. Больные ее не любят, коллеги боятся ее злого языка. В общем, не подарок. Все знают про ее знаменитого брата, поэтому «едет себя она все более нагло. У меня больше ничего нет по Молокову и его жене.

— Как насчет Юлии?

— Мы разделили задание, — пояснил Эдгар.  Он поехал в телефонную компанию, а я в МГУ, где Юлия будет защищать диссертацию. Знаешь, какие о ней отзывы? Исключительно положительные. Умная, дисциплинированная, устойчивая. Тема диссертации очень нужная. Я представился латышским журналистом и попросил рассказать мне о молодых диссертантах, которые готовят наиболее перспективные работы по психологии. Ее назвали первой.

— Это говорит в ее пользу, — согласился Дронго. 

— А что у тебя? — обратился он к Леониду Кружкову.

— У меня абсолютно другие мнения. На прежней работе ее характеризуют не с лучшей стороны. Недисциплинированная, часто прогуливала, некрасиво себя вела, аморальна. Они были рады, когда она уволилась.

— И это все об одном человеке, — подвел итоги Дронго.

— Мне кажется, она несколько странный субъект, вставил Эдгар. 

— Может, у нее раздвоение личности?

— В телефонной компании не было никаких перспектив роста,  возразил Дронго,  а для успешной защиты диссертации ей нужен положительный имидж. Она его и поддерживает изо всех сил.

— Эта женщина знает, что ей нужно в жизни,  задумчиво вставил Вейдеманис.

— Сегодня Ратушинский ездил в морг вместе с Инной Денисенко и ее братом, — сообщил Дронго. — Он договорился, что похороны состоятся через два дня. И еще одна информация. Он убежден: документы забрала Юлия, и она же отравила Михаила Денисенко. Сегодня утром он распорядился перевести ее в другой отдел.

— Почему же он не подозревал ее до вчерашнего дня?  спросил Вейдеманис. 

— Было бы естественно подозревать свою секретаршу. Но он говорил, что не подозревает ее именно потому, что она работает у него. Он сказал, что она имела доступ к документам, которые были гораздо важнее пропавших бумаг.

— Верно, — согласился Дронго.  Но теперь он изменил свое мнение. Вспомни, как было дело. Перед тем как мы вместе выпили, она вышла из гостиной и вернулась незадолго до момента гибели Денисенко.

— Ты думаешь, она убийца?

— Пока у меня нет никаких оснований. Но после вчерашнего случая Ратушинский изменил  свое отношение к ней. Резко изменил. И я хочу знать, почему. Завтра днем я встречаюсь с Майей Александровной на их даче. Поэтому утром у тебя будут конкретные поручения. Ты, Эдгар, проверишь еще раз информацию по документам, опубликованным Лисичкиным. Просмотри его прежние материалы, сравни их. Не было ли здесь тенденциозности, одностороннего изложения фактов? Может, кто-то пытался подставить таким образом Ратушинского. Или, наоборот, статья была слишком мягкой и явилась лишь громоотводом для Ратушинского. Может, он был заинтересован в появлении такой статьи. Хотя я не думаю… Я ее читал. Слишком неприятные обвинения были в ней выдвинуты против Бориса Алексеевича. Но ты сравни статью с другими материалами Лисичкина. В том числе и написанными перед смертью.

— Я поработаю на компьютере, — кивнул Эдгар.

— А ты, Леонид, отправишься завтра на телевидение. В субботу там полно народу. Постарайся узнать про ток-шоу, в котором принимала участие Юлия Геллер. Мне нужно знать, что там произошло. Желательно с подробностями. Ты меня понимаешь? И узнай, не готовил ли Денисенко какой-нибудь репортаж, связанный с поставками оружия. Сумеешь пройти на телевидение? Учти, это режимный объект.

— Сумею, — уверенно сказал Кружков. — Сделаю себе фальшивый пропуск на имя Денисенко и расскажу всем, что я младший брат погибшего. Сегодня по всем программам сообщали о его смерти. Уверен, меня не станут тщательно проверять.

Дронго взглянул на Вейдеманиса и развел руками:

— Ты только посмотри, во что превратился наш Леня!

— «С кем поведешься от того и наберешься», — процитировал Эдгар.

— Спасибо, — кивнул Дронго, — значит, я учу вас быть циниками.

— Не ты.

Эдгар закашлялся, и Кружков быстро налил ему воды. Вейдеманис выпил и кивком поблагодарил его.

— Не ты, — снова сказал он, чуть отдышавшись. — Сама жизнь делает всех нас циниками. И поэтому не удивляйся тому, что происходит с Леней. Что ты собираешься делать завтра утром — до того как поедешь к Ратушинским на дачу?

— Постараюсь встретиться с Юлией и поговорить, — сказал Дронго.

В этот момент он не мог себе представить, что разговор с молодой женщиной произойдет гораздо раньше.

Телефонный звонок раздался, когда он читал книгу. Это был любимый им Теодор Моммзен, его захватывающая «История Рима». Дронго часто думал о том, что две тысячи лет назад римляне попытались создать гармоничное общество. Понятные законы, цивилизация без границ, господство латинского языка, подъем экономики и культуры, единая валюта. После нескольких сотен лет относительной гармонии наступил хаос феодализма. Варвары разграбили и разрушили дряхлеющую цивилизацию. Полторы тысячи лет продолжались попытки воссоздания подобной империи, и только в конце двадцатого века с введением единой экономической, таможенной и пограничной зоны, с обретением единой валюты страны Западной Европы начали формировать новую цивилизацию, прообраз будущего мира, но уже на другой основе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});