Репетиция конца света - Елена Арсеньева

Отца своего Володя так и не знал, но матери этого было мало, она не уставала желать ему пропасть пропадом! Причем за всю жизнь ненависть ее к этому человеку не утихла, ничто ее не смягчало, ни годы, ни болезни, ни переезд из Литвы в Нижний Новгород вслед за новым мужем. И отношение к сыну не менялось к лучшему. Вот только рождение Никитки разом ее переменило, превратив из злой мачехи (в детстве Володя всерьез думал, что у него не родная мать, а мачеха, которая зачем-то скрывает от него правду) в самую добрую и заботливую из бабушек. Он радовался этому, конечно, радовался, за это он многое матери простил, однако брала иной раз за сердце детская, беспомощная обида, боль и тоска...

Точно, вот чего ему всю жизнь не хватало – это материнской любви, когда любят просто так, потому что – кровиночка, потому что – сыночек. Наверное, именно это больше всего он и хотел найти у Ольги. Не столько безумного секса, сколько ласки и сочувствия.

Двоюродная сестра Ольги, чертовка, ведьма злая, все это понимала. Она Володю терпеть не могла, хотя он столько для нее сделал! Что такое благодарность, она не знала. Расплатиться – деньгами, телом своим – вот это она знала. И платила хорошо. Особенно тем, кого считала настоящими мужиками. А он, Володя, был для нее каким-то недоделком. Она так и говорила сестре, Володя сам слышал: «На хрен ты с этим теленком связалась, он тебя небось не трахает, а как мамку сосет!» Она была права. Ольге-то нужна была не нежность, ей нужен был сильный мужик, уверенный в себе! И теперь он у нее есть – такой, который сильно и уверенно имеет ее и так и эдак, стремительно доведя до стонов и охов, а потом и сам кончает, хрипя, как удавленник...

Да уж! Это Володя мог со скрупулезной точностью описать – как хрипят удавленники. Ничего, скоро и он сам...

Посмотрел вверх – на петлю, терпеливо ждущую. Верная какая, ишь ты! Не то что родная жена, которая изменила раз, и другой, да и вообще, за все время их совместной жизни изменяла направо и налево. Разве что когда ходила беременная Никиткой, береглась. Зато потом дала себе волю! Нет, это он, муж, дал ей волю. Жену надо мертвой хваткой держать, чтобы верная была.

А он не смог. Потому верной ему будет только петля.

Вон, под потолком покачивается. Ждет.

Ну, подожди еще немного.

Вот же черт, забыл, о чем писал! Всех перечислил или нет?

Нет, какое там.

Значит, Царапкины.

Вот именно так – во множественном числе. В джипе они сидели вдвоем – прикинутый во все дорогое мужик и хорошенькая женщина. Машина новехонькая, одежда с иголочки, даже слишком. Все еще шелестящее и скрипящее. Такое впечатление, что эта парочка оделась впервые в жизни, до этого бегала в посконных рубахах, а то и в шкурах звериных. Теперь они будто и не знали толком, как обращаться со своими роскошными шмотками, однако дамочка уже успела нацепить на свою остроносенькую мордочку то презрительное выражение, от которого и Володя, и Сайков заводились с пол-оборота. Особенно Сайков, потому что дамочка пребывала в убеждении: она на свои баксы может купить любого человека в форме! И этого дурацкого мента, который посмел (вы только подумайте, он посмел!) не просто остановить их шикарную тачку, но и уверяет, щеря в улыбке прокуренные зубы, что «Ниссан Террано» значится в угоне! Покойную Царапкину звали Раисой, это Володя твердо запомнил. Он в принципе отличался хорошей памятью и помнил имена всех убитых, ну а Райку просто невозможно было забыть, такая она была противная баба. Мужик-то у нее был попроще, почеловечнее. Большие и дурные деньги еще не успели его начисто испортить, он относился к милицейской форме с детской доверчивостью. Сказали проехать в отделение – готов проехать. Сказали жене пересесть в служебную машину с сотрудником – ну что ж, пусть подождет.

Райка сперва нипочем не хотела выходить из джипа, но когда увидела «сотрудника»... Тут они в первый раз попробовали в деле Басаврюка, и он исполнил свою роль как нельзя лучше. Когда въехали в проулок около недостроенного гаражного кооператива (это место было избрано для совершения убийства) и Сайков с Володей взялись за Царапкина, это, конечно, заняло сколько-то времени. В эти минуты автомобиль с Басаврюком и Райкой стоял чуть поодаль, но можно было не сомневаться, что Райка не подозревала о происходящем с мужем не потому, что в джипе тонированные стекла. Просто Басаврюк в это время начал ее тискать, и она поддалась ему с огромным удовольствием.

– Ты хоть успел? – спросил Володя потом, когда было покончено и с Райкой, и оба тела – мужа и жены – были надежно запрятаны под бетонные плиты, в беспорядке нагроможденные на заброшенной стройплощадке.

Басаврюк отер о штаны запылившиеся руки и улыбнулся своими блудливыми глазенками. Сроду, ни до, ни после, не видел Володя у парня таких глаз! В народе их называют блядскими, и совершенно правильно называют. Надо думать, женщин они гипнотизировали, как глаза змеи гипнотизируют добычу. Ну и ладно, все в дело, все впрок.

Кстати, с помощью Царапкиных они здорово прибарахлились. «Ниссан» стоил сорок тысяч долларов США (конечно, взяли за него только пятнадцать, но и за то спасибо!); потом с мужика сняли золотой крест с распятием – баксов на двести тянул, пейджер и мобил, ну и одежда была самого высшего качества. С Райки сняли парик (кстати, у этой дурищи были и свои нормальные волосы, а она в парике парилась!), куртку кожаную, свитер, джинсы, сапоги – все дороженное, все каких-то незнакомых фирм, как, впрочем, и белье, очень красивое, розовое. Эти вещи Ольга продать не позволила: что-то забрала себе, чем-то поделилась с сестрой. Володя, однако, сказал: чтобы этого белья на себя надевать не смела. Она послушалась, хотя белье так и осталось в ее комоде. Нет, ну очень классные были вещи...

Кто там был у них после Царапкиных?

Кажется, Горбачев с его новехонькой «Ауди-100», которая стоила тридцать тысяч баксов. В машине Горбачев был не один. С ним сидела девчонка – из этих топ-моделей, с ногами от ушей и полным отсутствием мозгов. Потом Володя узнал, что девчонку звали Юля – Юля Карасева.

Они действовали по тому же плану, который уже оправдал себя с Царапкиными. Сначала вели слежку. На набережной Гребного канала «Ауди» остановился. Понятно было, зачем приехала сюда эта парочка!

Появился Сайков, сбил ребятам все удовольствие, заставив Горбачева пересесть в их «ВАЗ» – якобы проехать в Нижегородский райотдел для выяснения некоторых обстоятельств. Володя сел на заднее сиденье, ну а Басаврюк остался в «Ауди» с Юлей Карасевой. И опять потом у него был такой же невинно-блудливый вид, а блядские глазки так же прятались под длинными ресницами...

Самое поганое, что «Ауди» взять они так и не смогли. Система зажигания была закодирована! Вытащили только автомагнитолу, сняли чехлы с сидений, ну, зеркало, всякие мелочи. Труп Горбачева утопили в котловане строящегося дома на Верхней Печерской улице, а труп девчонки увезли на территорию садоводческого товарищества «Нижегородец» на Артельной.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});