Алая королева - Виктория Авеярд

— Спасенная от участи, постигшей ее родителей, леди Марина была увезена с фронта и оказалась в деревне красных, расположенной на расстоянии каких-то десяти миль отсюда, — взял слово король, который, должно быть, решил, что теперь настала его очередь поведать о превратностях моей судьбы. — Ее воспитали красные, и она стала служанкой. До сегодняшнего дня леди Марина не догадывалась, что является одной из нас.

Заслышав возгласы удивления, я заскрежетала зубами.

— Марина оказалась алмазом в куче отбросов. Дочь моего покойного друга работала в моем дворце в качестве простой служанки, но этому мы положим конец. Чтобы искупить мой грех неведения и воздать по заслугам памяти ее покойного отца, так много сделавшего для величия королевства, я с радостью объявляю о возрождении дома Титанос и о его объединении с домом Калоре.

Очередные возгласы. На этот раз несдержанность проявили девушки, участвовавшие в празднике выборов королевы. Они думают, что я отобрала у них Кола. Они считают меня их удачливой соперницей. Я подняла глаза на короля, про себя умоляя Тиберия продолжить, пока кто-нибудь из них не бросился на меня.

Я уже воображала, как холодный металл, посланный Евангелиной, вонзается в мою плоть. Пальцы ее крепко сжались. Костяшки побелели. Девушка явно боролась с искушением содрать с меня кожу на глазах у собравшихся. Сидевший по другую сторону от нее отец, явно погруженный в глубокие размышления, положил руку на запястье дочери, желая успокоить.

Когда вперед шагнул Мейвен, напряжение в зале спало.

— Леди Марина!

Он едва не стал заикаться, повторяя заранее заученные ритуальные фразы, но все же справился с собой.

Стараясь не дрожать, я поднялась со своего места и взглянула ему в глаза.

— В присутствии моего августейшего отца и благородного двора я прошу у вас руки и сердца. Марина Титанос! Согласны ли вы стать моей женой?

Сердце мое запрыгало в груди. Хотя его слова звучали словно подлинное предложение, я прекрасно понимала, что не имею права отказать принцу. Мне хотелось отвернуться от него, но я продолжала упорно смотреть Мейвену прямо в глаза. Тот слегка мне улыбнулся. Интересно, какая из девушек должна была стать его суженой?

А кого бы выбрала я сама? Если бы ничего не случилось… Если бы хозяин Килорна не умер… Если бы Гизина рука осталась целой и здоровой… Если бы ничего не изменилось… Если бы… Самое мерзопакостное выражение на свете.

Армия. Спасение. Зеленоглазые дети с моими проворными ножками и фамилией Килорн. Такое будущее прежде было почти невозможно, а теперь его просто не существует.

— Я согласна и вверяю себя вам, Мейвен Калоре, — голос мой дрожит, пока я вколачиваю последний гвоздь в крышку своего гроба.

Чувство полнейшей обреченности. Словно дверь захлопнулась, навсегда закрывая доступ к моему прошлому. Я чувствую, что вот-вот упаду в обморок, но, собрав силы, грациозно опускаюсь на отведенное мне место.

Мейвен сел в свое кресло, радуясь, должно быть, тому, что вновь может уйти в тень. Его мать одобрительно погладила сына по руке. Она улыбнулась вполне искренне. Даже серебряные любят своих детей. Когда же поднялся Кол, ее улыбка тотчас же увяла, а лицо приняло выражение холодной отстраненности.

Каждая девушка в зале затаила дыхание. Так никакого воздуха не хватит… Все с нетерпением ожидали решения наследного принца. Я очень сомневалась, что Кол имел хоть какое-то отношение к выбору своей невесты, но актерскими способностями он точно обделен не был. Впрочем, я и Мейвен тоже достойно сыграли свои роли. Он улыбнулся. Блеснули белые зубы. У некоторых девушек вырвался из груди вздох восхищения. Вот только глаза у него были уж очень грустными.

— Я являюсь престолонаследником моего отца. Я рожден в величии, власти и могуществе. Вы даруете мне свою преданность, а я вам — свою жизнь. Мой долг — наилучшим образом служить вам и моему королевству.

Кол почти что декламировал свою речь, впрочем, пыл его не был притворством. Принц и впрямь верил в свои силы. Он станет хорошим королем или умрет, пытаясь им стать.

— Мне нужна королева, которая готова пожертвовать для общего блага стольким же, скольким намерен пожертвовать я. Мы вместе станем хранителями порядка, правосудия и стабильности.

Девушки подались вперед, с жадностью ловя каждое сказанное им слово. Только Евангелина сохраняла невозмутимость. Несколько презрительная улыбка скользнула по ее губам. Члены дома Самос также хранили полнейшее спокойствие. Они уже знают, на кого пал выбор.

— Леди Евангелина.

Ни удивления, ни радости, ни выражений триумфа не последовало. Другие конкурсантки, сколь бы разочарованы они ни были, позволили себе разве что недовольно передернуть плечиками. Все предполагали, что этим дело и закончится. Я вспомнила, как семья толстяков еще в Спиральном саду жаловалась на то, что Евангелина выиграла досрочно. Они оказались совершенно правы.

С холодной грацией Евангелина поднялась со своего места. Она удостоила Кола лишь беглым взглядом, а потом повернула голову и посмотрела на разочарованных соперниц. Она грелась в лучах своего триумфа. Когда взгляд девушки упал на меня, по ее губам скользнула легкая улыбка. Блеснули острые зубки.

Евангелина вновь повернулась в сторону принца, и Кол слово в слово повторил речь брата:

— В присутствии моего августейшего отца и благородного двора я прошу у вас руки и сердца. Евангелина Самос! Согласны ли вы стать моей женой?

— Я согласна и вверяю себя вам, принц Тиберий, — ответила девушка голосом высоким и чувственным, совсем не гармонирующим с суровым выражением, застывшим у нее на лице.

С видом победительницы Евангелина уселась обратно, а Кол вернулся на свое место. Улыбка его была похожа на броню, но девушка, кажется, этого не заметила.

А потом я почувствовала, как ее ногти впиваются мне в руку. Я поборола в себе желание вскочить с кресла. Евангелина невозмутимо сидела и смотрела вперед на трон, который однажды станет ее троном. В Сваях, случись такое, я бы выбила этой сучке пару зубов. Если прольется кровь, моя красная кровь, игра будет проиграна прежде, чем я ее начну. Но Евангелина не пошла на это, вовремя остановившись. Теперь у меня на руке останется синяк. Придется горничным им заняться.

— Встанешь у меня на пути — убью… медленно, маленькая девочка-молния, — улыбаясь, тихо прошептала она.

Маленькая девочка-молния! Прозвище начинает действовать мне на нервы.

Желая сделать свою угрозу более наглядной, Евангелина превратила до того времени гладкий браслет на запястье своей руки в нечто усыпанное острыми шипами. Каждый шип сверкал острием, жаждущим крови. Я сглотнула подступивший к горлу ком. Но девушка тотчас же отпустила мою руку и вернулась в прежнее положение. Руки скромно сложены на коленях. Прямо-таки оживший портрет хорошо воспитанной девушки из серебряных. Если и есть на свете та, кто каждым своим поступком напрашивается получить локтем в лицо, так это Евангелина Самос.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});