Мои телохранители - Лавли Рос

что я для Кая и есть семья, которой у него никогда не было. Я ответила ему взаимностью и показала, что он не урод, не ненужный сын или жестокий ублюдок… Все то, что он выслушивал всю свою прежнюю жизнь. Нет, он другой. И он хочет быть другим рядом со мной, хочет быть таким, каким видит себя в моих глазах.

– У тебя с мамой был дом? – я беру конец пледа и окутываю им Кая заодно. – Где вы жили?

Кай хмурится, но я поднимаю ладони и молча разглаживаю его морщинки. Я ничего больше не говорю и жду, чем он захочет со мной поделиться. Мне кажется, он ни о чем толком не разговаривал с отцом, да и с другими тоже. Кай скрытен по натуре.

– Нет, – он качает головой и снова замолкает, а, когда продолжает говорить, его голос звучит иначе, тише и надрестнуто. – Мы постоянно переезжали, чаще снимали комнату, а не квартиру. Я, когда подрос, то и дело сбегал от нее, но возвращался. Боялся за нее.

– Ты был один у нее?

– Да. Ей вообще не стоило заводить ребенка, не тот человек… но она старалась, как могла.

Старалась, как могла.

Он даже не зол на нее.

– Кай.

– Что?

Он поднимает на меня глаза и смотрит с тревогой, ведь я на грани того, чтобы расплакаться.

– Ты будешь прекрасным отцом.

Признание само срывается с губ. До этого момента я не задумывалась о детях, мне всего девятнадцать, а Кай старше меня на жалкий год… В каком-то смысле мы сами дети. Правда, я чувствую, что бесповоротно повзрослела, я больше не та наивная и беззащитная девчонка, которую вырвали с улицы и запихнули в машину. Да, я по-прежнему не могу защитить себя голыми руками, у девушек вообще с этим большие проблемы, но теперь я лучше понимаю, что и когда говорить. Как себя вести и как правильно читать людей.

За время, что я провела рядом с Каем и Боссом, я стала старше на много лет. А Кай знает о несовершенстве мира с самого детства, его легче назвать ветераном, чем молодым парнем.

– Ты хочешь детей? – Кай понимает мои слова буквально и нервно сглатывает.

– Ты явно нет, – я провожу пальцами по его лбу. – Видел бы ты себя, ты даже побледнел. Так нельзя, Кай, а если бы я была беременна и решила тебе сообщить, а ты словно на поминках очутился.

– Нет, я просто… просто…

– Скажи, как есть.

– Это большая ответственность. А сейчас творится черти что.

– Кай, тебе точно двадцать?

Я сбиваю его с толку легкомысленным смехом. Он только-только собрался говорить серьезно, а я прячу лицо в его грудь и обнимаю крепче. Я не могу ничего поделать с собой, но меня смешит открытие, что Кай еще тот старичок глубоко в душе. Боже, в нем уживается мальчишеская безбашенность и солидная осторожность. У него даже тон стал профессорским.

– Мне точно двадцать, – он обижается и звучит тише.

– Что за нотки я слышу?

Я поднимаю лицо и смотрю в его глубокие пронзительные глаза. А потом бесцеремонно цепляюсь за покатые плечи и подтягиваюсь выше. Как раз к его губам. Нежно провожу губами по мужским губам и повторяю пытку вновь, глажу их, но не целую. Жду, когда это сделает он.

– Ты выиграла.

Кай протяжно выдыхает и нажимает на мои губы, которые соскучились по его ласке. Он входит в меня языком и делает горячие грязные восьмерки, вышибая из моей головы все мысли до единой. Я даже не сразу понимаю, что уже лежу под ним. Кай утянул меня и накрыл сверху сильным телом, я специально двигаюсь вверх-вниз, чтобы наталкиваться сильнее на налитые мышцы, которые как канаты из закаленного металла. Я люблю чувствовать его силу, его жажду и его трепет одновременно.

Я люблю в нем всё.

– Я хочу тебя, – Кай шепчет мне на ухо и сжимает ладонями мою талию.

Я кажусь себе такой маленькой и хрупкой в его руках. И это безумно заводит, я увожу тропинку жарких поцелуев на его грудь и оттягиваю ворот футболки до треска ткани, чтобы было удобнее. Кай хрипло выдыхает и делает неосознанное движение, он толкается так, словно уже во мне, словно на нас нет лишней одежды, а мои бедра сжимают его с двух сторон.

– Уже? – я усмехаюсь и поддразниваю его, обводя языком правую ключицу. – Так быстро?

– Мы же может делать это вдвоем?

– Что… Ты боишься разозлить его?

– Нет, я думал о тебе.

Я подвисаю на мгновение, но, к счастью, я слишком хорошо изучила Кая, чтобы слышать даже те фразы, которые он не произносит вслух. Он пытается понять наши запутанные отношения и старается уяснить, что вообще допустимо. Я сказала ему, что люблю его всем сердцем, но до этого бросила в лицо, что не разделяю их с Боссом. И я ведь миллион раз вела отсчет в наших отношениях только от Олега. Он Босс даже в постели, даже в моих мыслях и даже, когда очень далеко.

Вот Кай и ищет свое место…

Боже, он всю свою жизнь ищет место! Рядом с непутевой матерью, потом при холодном отце и его жестоком бизнесе. А теперь рядом со мной.

Я толкаю его, чтобы он отодвинулся, и Кай рывком оказывается на спине. Он слишком рьяно отстраняется и мне становится больно в груди, потому что он решил, что я больше не хочу его близости. Он готов дарить столько любви, но сам едва верит, что достоин ее. Я ничего не показываю ему, сохраняя легкую улыбку, и сам тянусь к нему вновь.

– Ты слишком далеко, – я окутываю его ласковым шепотом, а потом руками. – Я всего-то хотела вновь оказаться сверху.

Я прижимаюсь к нему и веду подбородком по его телу. Соскальзываю к ремню и слышу, как густеет его дыхание. Да, так… Я трусь щекой об его ширинку и ловлю взгляд Кая, который набирает пьяный градус. Он жадно смотрит на меня и сжимает обивку дивана так, что так жалобно скрипит. Кай специально сковывает руки, чтобы не начать мне помогать и не сделать неприятно от проснувшегося голода. А я умею разжигать его в нем.

Как умею утолять.

Я отстегиваю пуговицу и тяну язычок молнии вниз. Потом медленно опускаю ткань белых боксеров и освобождаю его эрегированный член. Кай все же кладет ладонь на мою голову и проводит с нажимом, собирая длинные волосы.

– Возьми его, – произносит он.

Я касаюсь языком своей ладони, а потом обхватываю член и провожу по всей длине.

– В рот? – я смотрю ему в глаза и продолжаю ласкать. – Ты хочешь, чтобы твоя крошка взяла твой член в рот?

– Да.

Кай сжимает ладонь сильнее и направляет меня. Он помогает мне пройти последние сантиметры и буквально насаживает на себя. Его