Записки репортера - Игорь Свинаренко

За последние дни, если говорить про СМИ, чувства во мне вызвал один только битцевский маньяк. Нет, даже не сам маньяк – ну что взять с урода? Ну пусть себе пройдет суд, а на зоне вурдалака порвут нормальные зэки. Обычная история. Самосуды хоть как-то компенсируют отмену у нас смертной казни, и так создается некое равновесие. Раз уж мы заговорили о смертной казни, то надо, по идее, дать свое мнение. Оно такое: не мне судить, раз я сам не готов приводить приговор в исполнение. А был бы готов – тогда б, конечно, высказался. Сама же отмена, как мне кажется, оскорбительна для русских. Это я говорю как бывший репортер криминальной хроники, как бывший тюремный очеркист.

Я проехал – репортером – сколько-то десятков зон, в том числе и те, что для смертников. Вел я как-то беседу и с маньяком, только не из Битцы, а из другого парка – Измайловского. Не помните? Тоже была громкая история. Лет 20–30 назад. Там таксист в свободное от работы время ходил по парку – по той части, что ближе к шоссе Энтузиастов (ну и названьице придумали товарищи для Владимирского тракта, по которому, как известно, в старые времена шли пешие этапы в Сибирь). И боролся за нравственность: убивал исключительно проституток и голубых, всего числом вроде 18, а натуралов и парочки, которые спаривались бесплатно, он и пальцем не трогал. Вот такой человек. Как сейчас помню. Приводят мне его в кабинет, в браслетах, застегнутых сзади, охранник тут же остается наготове – иначе нельзя, такой порядок. Душегуб этот садится на стул и смотрит на меня. Пожалуй, взгляда тяжелей я в своей жизни не видел. Очень суровый парень, неприятный, прямо скажу. И голос тоже – ох недобрый. В общем, нехорошо это – маньяк, скажу я вам. Откуда ни глянь. В таком духе.

И вот я читаю про битцевского людоеда. Первое судебное заседание описали, второе. Одна газета, другая, третья. И такой он получается в описаниях душка, маньяк этот, такой он веселый и эмоциональный, так глубоко проникает в психологию жертвы! Так чутко прислушивается к тонкостям своих ощущений! Какой он вообще якобы красавец! Как сговорившись, сотрудники разных СМИ лепят даже вроде и положительный образ. Есть же простые механизмы психики, есть несложные манипуляции, которыми можно вызвать сочувствие даже к крокодилу, который в данный момент откусывает вам жопу. И вот я думаю: кого эти репортеры хотят впечатлить – меня, может? Или безумную какую бабушку, уставшую от сериалов? Или каких скучающих тинейджеров, у которых нет денег на кафе и дискотеку, а тут им описывают такой дешевый развлекательный экстрим?

Друзья, товарищи! Я сам служил начальником отдела преступности. Я сам не без греха. Не мне, казалось бы, возникать. Но вот я говорю: коллеги! Вы что, ох…и, родные? (Простите, что я так фамильярно.) Опомнитесь, возьмите себя в руки! Я говорю вам это в здравом уме и трезвой памяти.

Пишите про маньяка просто и коротко: ужасен, отвратителен, подл и безумен. Собаке – собачья смерть. И все. Хватит! Слово «совесть» знакомо вам, надеюсь, или как?

Мы, репортеры, оказались такими легкомысленными и бестолковыми, что, когда введут жесткую цензуру, у нас не будет морального права вякнуть. Нам будут тыкать в нос эти вот восторженные песни про маньяков. И будут правы. Грехи наши тяжкие.

(Ой, насчет собаки и собачьей смерти. Я забылся. Вот вам про наше национальное унижение. Нам же Европа запретила расстреливать! Мы ж не по доброте душевной отменили вышку, а потому, что нам взрослые запретили. Понимаете? На американцев Европа боится пасть открыть, американцы на эту дешевую разводку, что-де смертная казнь – это негуманно, недемократично и прочее, не повелись. Они только цыкают зубом и говорят так называемым правозащитникам: вы с вашими красивыми идеями идите к русским лохам, а мы маньяков на электростул. Кстати, про американцев: как деликатно они пишут, да хоть про своего убийцу, который перестрелял школьников. А могли б не хуже наших живописать героизм, мозги на стенах, стенания и мечты расстрельщика, звать молодых придурков к новым свершениям.)

Миша! Леша! Вася! Макс! Саня! И прочие сотрудники криминальных отделов и их начальники! К вам обращаюсь я: братья и сестры, одумайтесь!

Типа, покайтесь, птицы!

Не то я решительно перестану читать ваши газеты.

И что тогда с вами будет?

Навстречу выборам: без слова «Путин»

18 октября2007 г.,20:32

Шел я надысь (Парфенов мне объяснил: это то же самое, что намедни, только более простонародно) мимо Музея Ленина (а может, его уже закрыли и я так называю здание по старой памяти?) и увидел стайку бодрых старушек. Они были одеты весьма демократично – в платочках, сильно неновых платьях и нитяных чулках. И пели, нестройно, конечно же, белогвардейскую песню «Сотня юных бойцов… на разведку в поля поскакала».

Я ее слышал в Штатах в исполнении скаутов из русского лагеря. Песню эту после красные переделали для своих целей, как известно, но это не важно. Вместо деникинских войск вставили буденновские. Все в дело пущено! Даже и сами буденовки, пошитые еще при царе и называвшиеся богатырками. И шинели с красными полосками, символизировавшие рыцарские доспехи. Не успели армию переодеть в новую форму… Сейчас в очередной раз переодевают, чтоб китель был без нагрудных карманов, а то неудобно ордена навешивать; интересно, за что их собираются раздавать, кто заложил в бюджет (из которого пошивается обмундирование) рост героизма? Так, надеюсь, успеют переодеть в этот раз.

Короче, стоят бабушки, я на них глазею. Заметив мой интерес, две ко мне подлетают со своими детскими красными флажками.

– Что, вы заинтересовались? Идите к нам!

Бабушки были, кажется, точно не в себе: нашли куда звать. И кого.

– Нет, – говорю, – я просто смотрю на электорат Зюганыча. И мне приятно видеть вас, бабушек.

– Приятно?

– Ну да. Приятно думать, что через пять – десять лет у красных не будет электората. Ничего личного, чтоб вы были здоровы; это просто социология.

– Вы не то что-то говорите. Мы вам сейчас объясним, как надо, и вы все поймете.

Я медленно иду себе своей дорогой, а бабушки рядом со мной; мы как бы в колонне, только я без флажка. Они агитируют меня за Советскую власть. Кто постарше, и так все помнит, а молодые все равно не поймут… Наконец одна из бабушек шепчет мне на ухо:

– Постойте минутку, не уходите, а я эту сумасшедшую прогоню. Она совсем уже рехнулась, такое несет.

Бабушка точно скоро вернулась, отогнав свою товарку чуть не пинками.

– Теперь могу вам наконец все рассказать как есть… Вам надо в Мавзолей ходить, хоть раз в неделю. Мы ходим и там подзаряжаемся космической энергией. Это замечательно! А вот еще хочу вам показать…

Она достала из кармана контейнер от киндер-сюприза, с дыркой, из которой торчал шнурок длиной так сантиметров 20.

– Это чтоб будущее узнавать. Я беру за конец шнурка, чтоб эта штуковина свободно болталась, и задаю маме покойной вопрос какой-нибудь. Если маятник слева направо качается – это значит «да», а если взад-вперед – то «нет». Она все знает! Вот, дарю вам. Пользуйтесь на здоровье…

– Ну что вы, бабушка, как же я у вас такую ценную вещь заберу… Как же вам ваша мамаша эсэмэски будет слать с того света? Нет-нет, оставьте себе. Вам небось нужнее.

– Да вы за меня не волнуйтесь, – добро улыбнулась бабушка. – У меня еще есть. – Она сняла с плеча рюкзачок и раскрыла его. Он был весь набит пустыми желтыми яйцами со шнурками.

Так что, Геннадий Андреич, имейте в виду: у вас все яйца в одной корзине.

Страна неуправляема: Happy end

25 октября2007 г.,18:13

Сигналы об этом поступают давно и с разных сторон и собираются в некоей копилке. Волосы не то что встают дыбом, но легкий морозец идет по коже.

Вот губернаторы стали делать что хотели, так что не было возможности с ними договориться. И пришлось их того, без права переписки назначать.

Регионы стали подумывать о том, сколько полномочий они смогли бы унести без спросу, и, в общем, оставили их без денег, все стали забирать в Москву, а уж оттуда как-то что-то рассылать. Чтоб знали, где в доме хозяин. И кому. И вообще…

Потом нефть принялась дорожать… Моя, кстати, нефть; нефтяных компаний у меня нет пока, но недра-то народу принадлежат вроде как. И чем дороже то, что достается из недр, тем лучше должна жить почтенная публика. Слыхал я, что в Казахстане, где тоже недра набиты разным добром, подоходный налог 10 %. А вот у нас чем дороже, тем неуютней! Пенсию, правда, подняли почти на четыре барреля, и этого хватит на кило вареной колбасы, о которой так мечталось в свое время… Колбаса, впрочем, тоже подорожала на баррель.

А далее я узнал вдруг, что президент наш, будучи на Камчатке, сказал: вот я в прошлый приезд, три года назад, велел вам построить газопровод. Ну и где он? Хорошо еще, никто из присутствовавших на том совещании не показал на Путина пальцем и не спросил громко: «А кто это такой? Чего это он раскомандовался?» Кого ж тогда и слушаться, как не Самого?