Жажда/water (СИ) - kissherdraco

Шептать ей эти маленькие грязные штучки. От которых она станет мокрой. Чтобы бедра покрылись смазкой. И она извивалась, насаживаясь на его пальцы.

А потом - почувствовать ее языком. Проникнуть внутрь. Чтобы она скакала на его члене. Жестко и яростно. Грейнджер.

Грейнджер.

Мозг Драко как будто взорвался. Так быстро. Так больно. Стены рушились. А он был заперт внутри, в ловушке, с ней, с ее влажной и беззащитной и рвущейся кожей. Вспарывающие ногти. Терзающие зубы.

Хватаясь за ее волосы. Толкая изо всех сил на себя, проникая как можно глубже, в горло, в мозг. И ее холодные пальцы, обхватившие его ствол.

Этих мыслей было совершенно недостаточно. Даже близко. Он не мог увидеть этого. Не мог почувствовать.

Эти мысли. Они ненастоящие.

И единственная картинка в его мозгу, единственная четкая и настоящая и уместная часть Грейнджер – когда он кончил в штаны, прижавшись к своей дикой, безжалостной, раскаленной руке – смотрела на него сквозь его собственные сомкнутые веки. Ее глаза.

Эти глаза.

"Твои глаза, Грейнджер".

Он лежал на траве. Задыхаясь. Холодный воздух терзал и обжигал рвущуюся ткань легких. Наполнял ноздри и кружил голову. Звон. Его мозг звенел так громко.

Волны отвращения догнали его.

"Посмотрите на него. Валяется в грязи. Промерзший до костей.

Дрочит, как пятиклассник.

И кончает при мысли о ее глазах". Ее идиотских выцарапать-бы-их глазах. Меньше чем за минуту. Чертову минуту. Все это было неправильно. До последней мелочи. До костей, до сердцевины.

И где она сейчас? Вероятно, с Поттером, дает ему проделывать с собой все эти вещи. Возможно, разрешает ему самозабвенно целовать свою грязную п**у. В виде извинения. За то, что он был таким нехорошим мальчиком.

Нет. Все, что ему нужно – это удовлетворить потребность. После этого желание исчезнет, и он будет свободен. Его единственная проблема. Потребность чувствовать ее. Жажда запретного.

Наверняка. Потому что Драко так привык иметь всех и все, что хотел, или нуждался, - и использовал, пока они не ломались. Это было его, так почему бы не взять? Но только не нее. Она была неприкасаемой. Грязной неприкасаемой, и нет никакой причины, почему бы ему не поиметь ее.

Проблема была в том, что он не мог.

Как просто. Все, что ему нужно. Было это.

Смочь.

Поиметь ее.

Только один раз. По-быстрому. Только чтобы отметиться. А потом он заставит каждую частичку ее расплачиваться за то, что она сделала с его мозгами.

Да. Это имеет смысл. Это похоже на план. Грандиозно извращенный Малфоевский план. Невыразимо омерзительный. Но то... что касается крови и происхождения и невообразимого отвращения… он разберется с этим позже. Сейчас есть только один способ.

Медленно, нестройно, в его голове опять завелась тяжелая ритмичная музыка.

*******

Гермиона сидела у стены, подняв колени, ссутулившись, неподвижно глядя на дверь прямо перед собой.

Она смотрела на нее уже, наверное, целый час. Целый час с тех пор, как она стряхнула с себя руку Гарри, проорала что-то насчет «принимать слишком близко к сердцу», «заходить слишком далеко», о том, что любое рукоприкладство жалко, и, самое главное, о том, как важно, чтобы ее, наконец, оставили в покое, на фиг.

Она никого не встретила, когда шла по коридорам. Она бы побежала. Но ей некуда было спешить. Когда она услышала шум, проходя мимо главного зала, ее пронзила тоска. По этому месту. По удобному, безопасному, милому духу детства, витающему вокруг этих дверей.

Она должна была быть там. С Роном. С Гарри. Счастливой.

А вместо этого прошла мимо, как не своя. Прошла, как будто могла заразить его отчаянной растерянностью, веющей от каждого ее вздоха.

Она не ожидала, что Драко будет в их общей гостиной. Его и не было, когда она влетела в комнату. Ее дрожь начинала успокаиваться, и ноги понесли Гермиону вверх по лестнице, в спальню. На автомате.

Добраться, рухнуть на кровать. Заснуть, и до утра ни о чем не думать.

Просто спать.

Вошла, закрыла дверь. Заперла. Несколько заклинаний, может быть, три. Обернулась и посмотрела на себя в зеркало. Круги под глазами и черные дорожки на щеках.

Достаточно, чтобы больше не смотреть.

Ну, и что дальше? Сбросить мантию, отколоть значок. Вытащить красную ленту из волос, чтобы они рассыпались по плечам. Еще взгляд в зеркало. Бледная. И опять в сторону.

Почему она думала, что ей повезло? Повезло, что она так выглядит? Почему ей вообще нравилось, что она изменилась? Выросла. Стала.

Сейчас она выглядела по-другому. Так, как раньше. Раньше, когда она еще была обычной девчонкой. Маленькой. И сейчас…

"…что это, прости господи, смотрит на меня из зеркала? Кто это?

Это твои извращенные мысли, Грейнджер. Как ты вообще могла думать, что можешь выглядеть лучше, чем просто ужасно? Не с этими фантазиями. Не с этими желаниями".

Осознание – вот что глядело на нее из зеркала. Раздувшееся, вспухшее, как от удушья.

Все становилось только хуже. Хуже и хуже. Единственное, что она хотела – это ничего не делать. И не могла. «Ничего» не помогало. От «ничего» было еще хуже.

Но тогда - она не хотела об этом думать.

Не хотела анализировать эти последние несколько дней. Недель. Препарировать мысли, фразы, интонации, слова, прикосновения. Больше не хотела каждый раз, закрывая глаза, видеть его, снежно-белый и бледный пепельно-серый рисунок, как будто приклеенный изнутри к ее векам. Ее мысли сорвались с привязи и разбегались в разные стороны.

Какие такие небывало разумные слова она в принципе могла найти? Где добыть еще жизни и надежды и шансов на что-нибудь, что бы не заканчивалось осязаемой потребностью заплакать? Плакать, и плакать, и утонуть в собственной крови, которая закипала, стоило ему оказаться рядом.

Он.

Это был момент безысходности.

Все эти моменты. Вместе.

Гермиона стояла. Целую минуту. И упивалась безысходностью.

И тут. Почти сразу. Даже раньше, чем она думала, - громкое всхлипывание, новые слезы, и длинный, тяжелый, спотыкающийся шаг назад; упасть на кровать, откинуть голову, вжаться в покрывало, хрустящее в пальцах.

Задыхаясь.

"Я хочу… ― что-нибудь, подальше отсюда. ― Пожалуйста, я хочу только… ― Что угодно, где угодно, только не здесь. ― Прекрати. ― пожалуйстабудьдобрапрекрати ― Перестань чувствовать это… ― прекратияэтоненавижу, ― … пожалуйста. Перестань... Прекрати.

Я просто хочу чего-нибудь нормального.

Я просто хочу домой…"

Это был мой дом. Был.

И так далее. И тому подобное. Она хотела выбросить, выпустить это. Все, без остатка. Рыдала так, что, казалось, сердце подкатывало к горлу, а она глотала и давилась им. Потому что проигрывала. Проигрывала битву за то, чтобы все было нормально. Чтобы сохранить Гарри. Их золотое трио. Семью. Выбросить из головы мысли о поцелуях и прикосновениях и отчаянном желании почувствовать. Выбросить Драко прочь, подальше от нее, от ее семьи, из ее жизни.

Она все еще плакала. Тихонько, для себя, чтобы никто не слышал. О должности Старосты. А потом – просто из-за того, что вообще плачет.

Ведь она не была слабой. Никогда не теряла самообладания. Она была невероятно сильной и целеустремленной.

Она была Гермионой.

И никогда не сдавалась. Та девчонка внутри нее – она не признавала препятствий, помех или сомнений. Она собиралась, и – вперед, к добру, справедливости, туда, куда скажут.