Игрок на другой стороне - Эллери Квин

— Если он спрятал набор здесь, — заметил Эллери, — то, должно быть, упаковал во что-то.

— Посмотри-ка на кухне, — посоветовал инспектор.

Эллери дважды повернулся кругом, прежде чем заметил «кухню»: электрическую плиту с двумя горелками и опущенный вниз от стены напротив окна откидной столик, на котором стоял массивный белый фарфоровый сервиз. Из кофейника торчали блестящие ложки — чайная и столовая, вилка и нож. Холодильника не было; Уолт, очевидно, держал пищу в банках и коробках, стоящих рядом с посудой. Раковина отсутствовала — должно быть, он использовал умывальник в ванной.

Эллери задумчиво подошел к маленькому окну, нарушавшему строгие пропорции помещения. За ним он увидел край замка Роберта Йорка и кусочек парка, за которым находился парадный вход в дом Майры.

Внезапно Эллери застыл, прикрыв глаза ладонью.

— В чем дело, сынок?

Эллери нетерпеливо покачал головой, опустил руку и направился к двери.

— Сейчас вернусь, — пообещал он и побежал вниз по лестнице.

Подскочив к окну, старик увидел, как его сын, выбежав из боковой двери гаража, на бегу повернулся и посмотрел наверх, споткнулся, поднялся и вернулся в здание.

— Эллери, какого дьявола?..

Задыхающийся Эллери остановил его, подняв руку, затем, подобрав стоящий у стола стул, поставил его перед окном, влез на него и надавил кулаками на потолок.

Инспектор раскрыл рот от изумления, ибо потолок над окном — вернее, один кусок спрессованной древесины — легко приподнялся, обнажив черное пространство. Эллери запустил руку за ближайшую перекладину и вскоре извлек яркую коробку с надписью: «Волшебные печати». Спрыгнув вниз — при этом панель на потолке опустилась с глухим звуком — он передал игрушку отцу и в изнеможении упал на стул.

Лицо старика представляло в этот момент любопытное зрелище. Подобно тому как комбинация всех цветов солнечного спектра воспринимается глазами белым цветом, так все эмоции инспектора — удивление, самоунижение, профессиональная досада, гнев на подчиненных и полдюжина других — придали его лицу абсолютно пустое выражение. Машинально он поставил коробку на стол Уолта, поднял крышку, вытащил носовой платок, извлек с его помощью букву «J», осмотрел ее, покачал головой, проделал то же самое с буквами «H» и «W», а потом со всеми остальными буквами и цифрами.

— Чернила на штампующей поверхности есть только на буквах «J», «H» и «W», — сообщил старик. Закрыв крышку, он посмотрел на сына, который все еще тяжело дышал, и проговорил: — Если бы я знал, что ты можешь это сделать, то повернулся бы к тебе спиной и велел дать мне хороший пинок в зад. Не будешь ли ты так любезен объяснить мне: это ты гений или я идиот? Опытные полицейские и я лично трижды обыскивали эту комнату. А ты только вошел, осмотрелся и…

— Перестань, папа, — с раздражением прервал его Эллери. — Просто ты не заметил одну вещь, а я заметил. Слуховое окно находится под крутой крышей, а внутри потолок очень низкий. Значит, там должно быть пустое пространство. Меня беспокоит совсем не это.

— Однако ты порядком посуетился, чтобы найти печатный набор! — фыркнул старик. — Что с тобой, Эллери? Твоя находка обеспечит успех дела против Уолта и отправит его прямиком на электрический стул.

— Вот это меня и тревожит, — пробормотал Эллери. — Моя находка вешает на него все три убийства.

— По-твоему, коробку подложили сюда, чтобы сфабриковать против него улики? Опять думаешь о Персивале?

— Нет, насчет этого я был не прав, — ответил Эллери. — Не сомневаюсь, что ты найдешь на печатном наборе отпечатки Уолта. Я готов допустить, что Уолт совершил эти три убийства, но не могу поверить, что он спланировал их.

— Что ты делаешь? — забеспокоился старик, ибо Эллери внезапно поднялся и опять полез на стул.

— Хочу посмотреть, нет ли там чего-нибудь еще. Эллери снова приподнял оштукатуренную панель.

Свободной рукой нащупал дно тайника. Внезапно на его лице отразилось удивление. Наблюдавший за ним инспектор напряженно застыл.

— Что там, Эллери?

— Похоже на скоросшиватель.

Он извлек находку наружу. Это и в самом деле оказался скоросшиватель с несколькими листами бумаги внутри.

Стоя на стуле в белой и стерильно чистой комнате Джона Хенри Уолта и читая верхний лист в скоросшивателе, пока инспектор Квин суетился внизу, Эллери удовлетворенно вздохнул, его напряженные плечи расслабились и на лбу разгладились морщины.

Однако, когда Эллери слез со стула, передал скоросшиватель отцу и тот начал читать верхний лист, лицо старика омрачилось еще сильнее, ибо он прочитал следующее:

«Дорогой Уолт!

Ты знаешь, кто я такой.

Ты не знаешь, что тебе это известно.

Ты будешь это знать.

Я пишу тебе, дабы сообщить, что мне известно, кто ты в действительности. Я знаю опытность твоих рук, знаю твою способность к послушанию, знаю, откуда ты явился, что делаешь, о чем думаешь и чего хочешь, знаю твою великую судьбу.

Ты нравишься мне.

».

Глава 24

ФЕРЗЕВЫЙ КОНТРГАМБИТ

Эллери Квин крепко спал, когда наконец начал по-настоящему понимать правила игры, в которую он играл в Йорк-Сквере.

Во сне это не сразу показалось ему игрой. Сначала была серия впечатлений, причудливых, иногда смешных, покуда он не обнаружил, что сражается с шахматной фигурой. Это был епископ,[39] но вместо митры у него была расплющенная голова.

Потом Эллери бежал по клеткам шахматной доски, но клетки становились все больше, а он все меньше, покуда не смог видеть только одну клетку — Йорк-Сквер с четырьмя замками-ладьями[40] по углам.

Эллери знал, что бежит, стараясь спасти шахматную фигуру, находящуюся под угрозой. Он видел, как гибель настигла ее, и она исчезла с доски, оставив его стоять неподвижно и ждать своего хода.

Эллери простонал, повернулся на другой бок, и его сновидения приняли чуть более определенную форму.

Мимо по диагонали скользнула пешка, и все еще неподвижный Эллери видел, как она заняла место уничтоженной ею фигуры, которая испустила жалобный стон.

У пешки было лицо Уолта.

Внезапно пришло время ходить, но он не успел подумать и знал, что сделал неверный ход. Маячившая перед ним фигура была Энн Дру, которая, осознав, что он сделал, посмотрела на него с ненавистью и отвращением и вся покрылась кровью. Он попытался объяснить ей, что был вынужден сделать этот ход, что у него не было времени для обдумывания, но ее ненависть оказалась сильнее его голоса и его ума, не позволяя ей ничего понять. Эллери снова застонал, стараясь выбраться из мутного потока сновидений.

Игра походила на тир с движущимися целями. Шахматные фигуры передвигались слева направо, а над ними в обратном направлении плыли человеческие головы — Эмили, Майры, Уолта, Персивала, инспектора Квина и самого Эллери; у одной головы вместо лица было пустое место. Они шли бесконечной вереницей — фигуры направо, головы — налево, так что в один момент Уолт и инспектор были пешками, Том Арчер — королем, миссис Шривер — рыцарем,[41] а в следующие секунды все менялось: Персивал становился пешкой, Мэллори — королем, голова без лица — ладьей…

В какой-то момент все фигуры совпали с головами, и для Эллери стали абсолютно ясными сложные правила игры. Но затем все снова сдвинулось, и он застонал из-за неспособности вспомнить, какая голова какой из фигур соответствовала. Он в отчаянии скрежетал зубами, ибо в тот единственный момент увидел лицо безликой головы — лицо короля, игрока на другой стороне.

— Игрок на другой стороне, — произнес Эллери вслух и почти проснулся.

— Шах! — сказал кто-то. Возглас отозвался эхом, и в воздухе замелькали чеки на миллион долларов.

— И мат! — послышался восторженный крик, и вспышка зарницы осветила Тома Арчера, держащего в объятиях Энн Дру.

Может быть, слова «шах» и «мат» означали требование остановить их? («Если кто-нибудь знает причину, по которой эти двое не могут быть обвенчаны, — бормотал епископ, — пусть скажет о ней теперь или молчит всегда».) Что это за фигура? Ферзь — королева![42] Используем ее — самую могущественную фигуру на доске. Только… королева забыла, как она ходит. Кто же игрок на другой стороне? Скажите мне, и я вспомню ходы…

Эллери резко дернулся и наконец проснулся. Поднявшись с казавшейся неудобной кровати, он, шатаясь, побрел от нее. Во рту у него пересохло, в глазах щипало, как от соли.

Зайдя в свой кабинет, Эллери споткнулся, выругался, нащупал выключатель настольной лампы, опустился на стул, поднял крышку кофейника и тут же закрыл ее с гримасой отвращения. Откинувшись назад, он тупо уставился на корешки одиннадцатого издания Британской энциклопедии. Поймав себя на том, что он читает вслух надписи на корешках, Эллери виновато посмотрел в сторону спальни отца и так же вслух велел себе заткнуться. Его заинтересовало, что сказал бы инспектор, если бы увидел его сидящим босым среди ночи за письменным столом и разговаривающим с самим собой. Внезапно недавний сон всплыл в его голове, и, забыв об отце, он воскликнул: