Философские обители - Фулканелли

И наконец, последний декоративный элемент нашей двери — саламандра, служащая капителью кручёному столбику правого дверного косяка. Она кажется нам в какой-то степени феей-хранительницей этого прелестного жилища, так как мы находим её на консоли (corbeau) средней опоры первого этажа и даже на слуховом окне чердака. Намеренное повторение символа даже наводит на мысль о явном тяготении алхимика к этой геральдической рептилии. Мы вовсе не намекаем на эротический и грубый смысл этого символа, столь ценившегося Франциском I[124], — тем самым мы бы оскорбили Мастера, опорочили нашу науку, нанесли ущерб истине по примеру высокородного, но малоразвитого в духовном отношении развратника (Франциска I), которому эпоха Возрождения обязана своим парадоксальным именем. Но странная особенность человеческого характера принуждаёт нас больше всего дорожить тем, из-за чего мы страдаем и мучаемся, — это обстоятельство, безусловно, объясняет трёхкратное изображение саламандры, иероглиф тайного огня Мудрецов, ведь из всех вспомогательных веществ Великого Делания (так называемых помощников (aidants) или слуг (serviteurs)) никакое другое не сопряжено со столь долгими поисками и трудоёмкой идентификацией. Иногда во второстепенных случаях вместо требуемой добавки можно использовать заменитель, дающий тот же результат, однако при получении Ртути ничто не заменит тайный огонь, дух, способный оживлять и активировать Ртуть, составлять с ней единое целое, выделив её из нечистой материи. «Мне было бы жаль, — пишет Лиможон де Сен-Дидье[125], — если по моему примеру вы, имея в руках истинную субстанцию, вновь на пятнадцать лет уйдёте в работу — изучение и размышление, — будучи не в состоянии выделить из камня драгоценный сок, который тот содержит в своих недрах, и только потому, что вовремя не уразумели, что такое тайный огонь, выгоняющий из внешне сухого и бесплодного растения воду, которая не смачивает рук (eau qui ne mouille pas le mains)». Без него, без этого огня, скрытого под видом соли, приготовленное вещество не сможет выполнить своей задачи — применить на практике свои производительные свойства, и наши старания останутся втуне. Любое зарождение нуждается в определённом агенте, связанном с тем царством, в которое его поместила природа. А ведь всё несёт в себе своё семя. Животные появляются на свет из оплодотворённого яйца или яйцеклетки, растения вырастают из проросшего зерна, у минералов и металлов также есть своя семенная жидкость, оплодотворённая минеральным огнём — активным агентом, который искусственным путём вводят в семя минералов. Именно он, по словам Филалета, «первым поворачивает ось и движет колесо». Отсюда ясно, какое большое значение имеет этот невидимый и таинственный металлический свет (lumière métallique) и с каким рвением мы должны стремиться познать его и выделить благодаря присущим ему скрытым свойствам.

Саламандра (по-латински salamandra) происходит от sal (соль) и mandra, что означает стойло (étable), а также ущелье (creux de roche, углубление в скале), уединённое место (solitude), скит (ermitage). Следовательно, саламандра — это соль из стойла, соль из скалы, уединённая соль. По-гречески это слово принимает другое значение, которое указывает на производимое действие. В этом случае слово Σαλαμάνδρα составлено из Σάλα (перемешивание, волнение, беспокойство), безусловно, использованного вместо σάλος или ζάλη (встряхиваемая вода, буря, колебание), и μάνδρα с тем же значением, что и на латинском языке. Из подобной этимологии можно сделать вывод, что соль, дух или огонь зарождается в стойле, ущелье, гроте… Но довольно об этом. Разве лежащий на соломе в яслях в Вифлеемской пещере Иисус не новое солнце, принёсшее свет в мир? Не Бог ли он сам в плотской и тленной оболочке, сказавший: Я есть Дух и жизнь… огонь я пришёл низвесть на землю!

Этот духовный огонь, приявший форму и воплотившийся в соль, и есть скрытая Сера (soufre caché), скрытая, потому что в ходе процесса никогда не являет себя видимой взору. И тем не менее, эта Сера, пусть и невидимая — вовсе не хитроумное абстрактное понятие, некий результат теоретизирования. Тайным способом мы можем её выделить, экстрагировать в виде сухого порошка, загрязнённого и потому непригодного для философского искусства. Этот чистый огонь, по природе своей схожий с Серой золота, но менее концентрированный, содержит зато больше вещества. Поэтому он легко соединяется с Ртутью минералов и несовершенных металлов. Филалет утверждает, что в скрытом состоянии этот огонь содержится в чреве Агнца или Овна (Aries, ou du Bélier), созвездия, которое Солнце пересекает в апреле. Добавим для пущей ясности, что на щите у Овна (Bélier), «таящего в себе магическую стальX», образ герметической печати, светило (astre) с шестью лучами. Следовательно, именно в этом всем известном отчасти полезном веществе мы отыскиваем таинственный солнечный огонь, летучую соль и духовную серу, другими словами, проникающий во тьму вещей небесный огонь, без которого ничего нельзя сделать и который ничем нельзя заменить.

Ранее мы уже отмечали, какую важную роль среди эмблематических тем усадьбы Лизьё играет саламандра, особый знак для её непритязательного и учёного владельца. Она изображена, как мы говорили, даже на окне под коньком кровли, в недоступном месте у самого неба. Саламандра сжимает верхнюю балку между двумя драконами, вырезанными параллельно друг другу на деревянных проёмах [IX]. Об этих двух драконах, бескрылом (aptère, άπτερος, sans ailes) и золотокрылом (chrysoptère, χρυσόπτερος, aux ailes dorées), говорит в своих Фигурах иероглифических Николай Фламель. Драконов наряду с Земным шаром на кресте Михаил Майер (Symbola aureœ mensœ, Francofurti, 1617) считает символами, очень характерными для знаменитого Адепта. Эта простая констатация свидетельствует о большой осведомлённости Мастера из Лизьё в философских текстах и символике его предшественников. Кроме того, сам выбор саламандры наводит на мысль, что наш алхимик должен был много лет потратить на поиски тайного огня. Иероглиф таит в себе сведения о физико-химической природе плодов из сада Геспера, эти плоды созревают поздно, и Мудрец срывает их лишь на закате ('Εσπερίς)XI дней, по окончании тяжкого и тернистого жизненного пути. Каждый из таких плодов — результат постепенного сгущения солнечного огня с помощью огня тайного, воплощённого слова, небесного духа, облекшегося во множественность вещей этого мира. Концентрированные лучи этого двойного огня окрашивают и одухотворяют чистое прозрачное осветлённое регенерированное вещество с ярким блеском и удивительными характеристиками.

IX. Лизьё. Усадьба Саламандры, XVI в. Саламандра и два дракона на слуховом окне

Достигнув этой стадии активации (exaltation), огненное начало, материальное и духовное, благодаря своему универсальному действию способно усваиваться во всех трёх царствах естества. Оно оказывает влияние как на животных и растения, так и на внутреннюю структуру минералов и металлов. Это и есть магический рубин, энергетический или летучий огненный агент, окрашенный и наделённый многими свойствами огня. Его ещё называют елеем Христа или кристаллическим маслом[126] и изображают в виде геральдической ящерицы, которая привлекает, поглощает и изрыгает из себя пламя. Как у старого феникса атрибут — бессмертие, у геральдической ящерицы — упорство.

III

На среднем столбе первого этажа посетитель усадьбы обнаруживает любопытный барельеф, на котором обезьяна ест плоды с молодой яблони чуть выше её самой [X].

X. Лизьё. Усадьба Саламандры. Саламандра и обезьяна у яблони

С этой сценой, знаменующей для посвящённого успешное завершение его трудов, мы как бы подходим к Великому Деланию с конца. Великолепные цветы, которые переливами красок радовали взор нашего Мастера, один за другим поблекли, потускнели. Завязавшиеся плоды, поначалу зелёные, покрылись теперь ярко-красной кожурой — верным признаком зрелости и отменного качества.

Речь тут о том, что алхимик в своём кропотливом труде должен тщательно подражать естеству, быть обезьянойXII творения (singe de la création), по очень точному выражению некоторых Мастеров. Опираясь на эту аналогию, он со своими слабыми средствами делает в меньших размерах и в строго ограниченной области то, что Бог совершил в космическом масштабе. В одном случае нечто огромное, в другом — маленькое, но здесь и там одна и та же мысль, одно и то же усилие и схожее при всей несоизмеримости результатов проявление воли. Бог создаёт всё из ничего, творит. Человек берёт частицу этого всего и приумножает — он словно продолжает творение. Тем самым микрокосм дополняет макрокосм — такова цель человеческого существования, оправдание его бытия, такой представляется нам его миссия на земле и залог его спасения. Итак, вверху Бог, внизу человек. Между бессмертным Творцом и тленной тварью — всё сотворённое Богом естество. Сколько бы вы ни искали, вы обнаружите лишь Того, кто дал всему первый толчок, и множество следующих Его примеру, тех, кто трудится не покладая рук, повинуясь непреодолимой тяге к постоянной деятельности.