Из Лондона с любовью - Сара Джио

же подумала об Эдварде и отругала себя за это.

– Тебе здесь понравится, дорогая, – сказал Фрэнк. – Город меняется каждый день. Взять хотя бы аэропорт Лос-Анджелеса. Аэропорт эры реактивных самолетов. Зона терминала открылась всего семь лет назад. А в Тематическом здании есть ресторан на смотровой площадке с видом на весь аэродром. Нужно будет как-нибудь сходить.

Я уныло кивнула, спускаясь следом за ним по трапу самолета; солнце припекало мою бледную кожу. Прищурившись, я бросила взгляд на мерцающий вдалеке город. Так вот она, Америка. Родина всего нового.

Но мое сердце принадлежало всему старому.

Даже звук голоса Фрэнка заставил меня вспомнить Эдварда – неоконченную главу, которую я оставила в Лондоне.

Неожиданно я вернулась мыслями в Королевский автомобильный клуб.

– Эти американцы, они все говорят, как…

– Ковбои, – сказали мы оба хором и рассмеялись.

Фрэнк, сияя, повернулся ко мне.

– Дорогая, ты хорошо себя чувствуешь?

– Да, – быстро сказала я. – Просто немного… голова закружилась от воздуха. Все уже прошло.

Он достал бумажник и протянул мне несколько купюр непривычного вида.

– Почему бы тебе не перекусить, пока я заберу багаж?

– Спасибо, – сказала я и двинулась вперед. Отыскав в здании кафе, я взяла два черных кофе навынос, ненадолго задержалась у журнального киоска и наконец воссоединилась с Фрэнком снаружи, где его уже ждало такси.

– Дорогая, ты же знаешь, я не пью кофе, – сказал он.

Я взглянула на два пластиковых стаканчика, которые держала в руках.

– Нет, это для водителя, – сказал я, напомнив ему о своей странной привычке покупать кофе для лондонских таксистов.

– Знаешь, почему так хорошо жить в западной части Лос-Анджелеса? – повернувшись ко мне, спросил он. Ясно было, что он хочет, чтобы мои мысли находились здесь, а не в Лондоне. – Это просто отличное место. Конечно, тут есть все – лучшие рестораны, пляжи. Но главное, аэропорт близко. Через несколько минут будем дома.

Дома. Опять это слово. Я глянула в окно на городской пейзаж: совсем не похоже на дом, скорее на далекую планету, населенную… кто его знает кем.

– Здесь нет настоящих небоскребов, – продолжал Фрэнк. – С 1926 года самое высокое здание в городе – это ратуша высотой четыреста пятьдесят четыре фута. Так спланировали лучшие архитекторы. По их замыслу город должен был развиваться горизонтально, чтобы максимизировать преимущества городской жизни на максимально возможной площади.

Мимо проносились приземистые коммерческие здания, пешеходов было мало, не то что на Уайтчепел-роуд в Ист-Энде, где сновали толпы людей, которые работали, делали покупки, ели и выпивали в том же районе, где и жили.

Двадцать минут спустя водитель свернул на обсаженную пальмами жилую улицу. Машина поднялась на холм, и с его вершины я увидела голубой океан. Мы проехали десятки оштукатуренных домов с крышами из керамической черепицы или чего-то похожего. Повсюду были тщательно ухоженные газоны, плодоносящие цитрусовые деревья и подстриженные живые изгороди, из которых не выбивалось ни одного листка.

Фрэнк указал на большой, современного вида дом прямо перед нами – как будто картинка из журнала про дизайн.

– Приехали, – сказал он, улыбаясь. – Добро пожаловать домой, миссис Бейкер, вернее, будущая миссис Бейкер.

Я ахнула, искренне пораженная.

– Правда, Фрэнк? Это… прекрасно.

Я не покривила душой. Двухэтажный дом стоял на большом угловом участке с ухоженной лужайкой и садом; две высокие пальмы обрамляли вход, а огромные панорамные окна выходили на океан. В таком доме должны жить кинозвезды, а не простые смертные, такие как… я.

Пока водитель выгружал багаж, Фрэнк взял меня за руку и гордо ввел в парадную дверь.

Коренастая женщина в черном платье и белом фартуке, с темными волосами, собранными сзади в тугой пучок, улыбнулась мне с первой ступеньки лестницы. Ее доброта согрела меня, и она мне сразу понравилась.

– Стало быть, вы – Элоиза, – сказала она с акцентом, который я не сумела определить. – Добро пожаловать!

– Дорогая, – сказал мне Фрэнк, – это Бонни, наша чудесная экономка.

– Очень приятно, – сказала я с ответной улыбкой.

– Вы, должно быть, устали, – она начала суетиться вокруг меня. – Давайте-ка вашу сумку. Может быть, хотите чего-нибудь…

Фрэнк кашлянул.

– Бонни, я так понимаю, вы подготовили все, о чем я писал?

– Да, мистер Бейкер, – быстро ответила она, сияя от гордости. – Дом готов для вашей невесты, как вы и просили.

Интересно, что она думает обо мне – иностранке, которую Фрэнк привез из Лондона… как сувенир.

– Дорогая, давай я тебе все покажу, – сказал он, взяв меня за руку. Он рассказал, что нанял для проектирования дома ужасно именитого архитектора и не жалел средств на строительство, уделяя внимание каждой детали. И – о, что это были за детали! Я никогда не видела такого большого холодильника, такого шикарного дивана, такого… Я остановилась, оглядывая внутренний двор с бассейном… подумать только, у меня собственный бассейн!

Наверху Фрэнк показал мне спальню, которая когда-нибудь будет переоборудована в детскую, и еще две гостевые спальни. Когда мы добрались до главной спальни, он отступил назад, любуясь, и повернулся ко мне.

– Сразу после того, как я встретил тебя, я переделал эту комнату, надеясь, что ты разделишь ее со мной. Как тебе нравится?

Что тут говорить: девушка из Ист-Энда могла, как я, всю жизнь избавляться от акцента, но она никогда бы не подумала, что будет спать в такой большой кровати или в такой большой комнате – больше, чем вся моя лондонская квартира. Он спросил, нравятся ли мне бледно-желтые подушки и покрывало. Я не осмелилась сказать правду, что предпочла бы цвет морской волны или может быть, розовый – я всегда любила розовый. Какая разница? Этого должно было быть достаточно, чтобы заглушить мою сердечную боль. Если бы только этого было достаточно!

Фрэнк обнял меня за талию.

– Тебе ведь нравится?

– Да, дорогой, конечно, – быстро сказала я, проводя рукой по покрывалу; мои мысли метались, как неровное сердцебиение. На этой кровати я буду спать с Фрэнком. Здесь Фрэнк будет раздеваться и заниматься со мной любовью ночь за ночью. Эти подушки впитают мои тайные слезы о Лондоне, о Милли и… о дороге, которую я не выбрала.

Все произошло очень быстро. Через неделю после моего приезда мы получили разрешение на брак, назначили венчание, и к следующей пятнице уже стали мужем и женой.

Фрэнк оплатил приезд Милли, и она стала единственным свидетелем с моей стороны. Со стороны Фрэнка были несколько его коллег с женами, которые с любопытством смотрели на меня, как на диковинную зверушку, вывезенную из-за границы. Когда мы произносили брачные обеты, я поймала взгляд Милли, и выражение ее лица поразило меня. Это не было