Цена империи. Фактор нестабильности (СИ) - Тарханов Влад

Дмитрий Иванович прибыл по весьма важному делу. Наконец-то всё было готово для открытия института стали и сплавов. И самым сложным в этом деле было не только найти помещение, создать лабораторию, оснастить ее. Тут у нас как раз были кое-какие наработки, а вот собрать самых значимых ученых и засадить их за один стол, да начать работать в одной упряжке. И тут авторитет Дмитрия Ивановича, за которым маячил авторитет и царя-батюшки, строгого и справедливого оказался как нельзя кстати. Вспомнив, что у меня вроде свободный день двадцать седьмое, договорились о торжественном открытии именно в этот день, причем с прибытием на оное всего царского семейства.

В то время, как мы с Менделеевым уплетали вкуснейшие блюда, приготовленные дворцовым поваром, ну как вам и седло косули, и замечательный суп с раковыми шейками, несколько видов картофеля — гарниром, заячья печень в нежнейшем соусе? Конечно же, несколько салатов с зеленью. И белые грибы, да под «менделеевку»… Дмитрий Иванович знал, как я называю сию водку производства братьев Лошкарёвых. Делали они ее немного, почти вся шла на стол мне, государю да на нужды двора. А вот у двора нужды были те еще! Так что братья не бедствовали, и как они смогли уговорить наше светило помочь им еще и с технологией? Убей меня Бог, не знаю! Под это дело пришла мне светлая мысль, навестить некого сербского студиозуса, который в электромеханической лаборатории заканчивал прототип генератора переменного тока. О том, что дело у него на финальной стадии, мне уже докладывали. А что? Государство — это контроль и учет. Точнее, контроль учета и учет контроля! Вот!!!

Будучи в хорошем настроении (а разве от «менделеевки» настроение может быть плохим), мы поехали на Выборгскую сторону, где располагалась сия лаборатория, точнее, это было небольшое помещение на территории электромеханического завода, который быстро расстраивался. Я в этом заводе был в доле, потому мы и заложили тут весьма солидный потенциал для роста производства. Идея генератора переменного тока возникла у Николы давно, как он говорил, ему эта идея пришла во сне. Вообще, этот юноша был определенно интуитом, человеком, с развитым нюхом на необычные решения. Конечно, мы ему предоставили несколько схем… Их вспомнил и нарисовал Сандро, как человек более подготовленный к миссии переброса в это время. А я что? Я с боку-припеку. Случайно царем нарисовался. Как говорится: Кто тут в цари крайний? Никого нет? Так я тогда первый![3]

В общем, приехав в лабораторию, мы с Дмитрием Ивановичем ловко увернулись от молнии, кои били тут по всему помещению в весьма хаотическом порядке. Правда, были они небольшой мощности, но всё-таки впечатлило! Аж волосы стали дыбом! Неужели Никола макетик своего генератора электричества из воздушных колебаний собрал? А что? Может быть, и оный ему приснился недавно. А модельку сообразить для него дело плевое. Небось будет просить денег на полновесную модель! Не дам! А то он из Америки в Сибирь влупил на Тунгуску. А если сейчас влупит? Да не по Неваде, а по Нью-Йорку? Подумать надо! Таких гениев надо держать в ежовых рукавицах! Правда, Ежова у меня нет ( и слава Богу). И гению нужен простор и свобода. В общем, диалектика с эклектикой… Увидев гостей, Тесла что-то там вырубил. В лаборатории попахивало озоном и крупными неприятностями. Ага! Надо подсказать Николе набирать себе в помощники не столь впечатлительных юношей. А то сей молодой человек явно не в себе… Настолько, что медикуса к нему надо вызвать немедленно. Никола, путая сербские и русские слова объяснил, что собрал модельку, да вот не ожидал подобного эффекта. Вот Василия, добровольно-принудительного помощничка, и приложило. Ну а потом похвастал-таки синхронным генератором переменного тока. Воплотил свою идею. Молодец. А по поводу помощника…

— Знаете, Никола, я пришлю вам помощника, который в вашей лаборатории не только приживется, а еще и придется вам ко двору. Поверьте, весьма перспективный молодой человек.

Я имел ввиду студента Рижского политехнического института Мишу (Михаила Осиповича) Доливо-Добровольского. Напишем ему, предложим интересную работу с параллельным обучением в Санкт-Петербурге. Да еще и от антиправительственной агитации убережем. Нечего ему в агитаторах ходить, пусть делом занимается! А то, что молод, так и Никола не старец, общий язык быстро найдут.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ну что, здравствуй, двадцатый век! Я смотрю на эту грубоватую пока что модель двигателя, понимая, что вот оно — будущее. И в этом нам необходимо быть первыми. В условиях России электрификация — корень решения многих проблем. Не помню, кто сказал, что своим изобретением Никола Тесла создал двадцатый век и вторую техническую революцию — после первой (пара) вторая — электрическая. Ну что же. Теперь надо создавать генераторы, которые будут создавать электричество и передавать его по проводам. А исследование эфирного электричества? Никола… Никола… Будут тебе эти исследования. Только не в Санкт-Петербурге, а где-то от него подальше, ибо техника безопасности прежде всего… А Нью-Йорк? А что Нью-Йорк, неплохой такой городишко… Нью-Йорка мне жалко! Но не очень.

[1] В РИ примерно в 1880 году и начали привлекать крестьян для общественных работ в голодающих губерниях.

[2] Магазинами часто называли и продовольственные склады, в том числе хранилища зерна.

[3] Не совсем точная цитата из мультфильма «Падал прошлогодний снег».

Глава пятнадцатая. Рождество на носу

Глава пятнадцатая

Рождество на носу

Санкт-Петербург. Ново-Михайловский дворец

20 декабря 1880 года

Светские люди вообще одиночки, затерявшиеся в море смутно знакомых лиц. Они приободряются, пожимая руки. Каждый новый поцелуй — трофей. Они тешат себя иллюзией собственной значимости, здороваясь со знаменитостями, хотя сами в жизни ни черта не сделали. Бывать они стараются только там, где шумно, — можно не разговаривать. Праздники на то и даны человеку, чтобы скрывать, что у него на уме.

(Фредерик Бегбедер)

ЕИВ Михаил Николаевич

Вот за что люблю свою супругу, та это за то, что умеет она огорошить, причем с самого утра и пораньше! Оказывается, сегодня вечером мы едем на Рождественский бал в Институт благородных девиц. Ну да, состоялся у меня с Ольгой разговор, выложил я ей всё, как на духу. Не мог не рассказать. Юлить и скрывать что-то от женщины можно, но не долго. Она все равно заподозрит и потом будет подозревать всё время. Лучше уж так… сразу. Думаю, что о некоторых моих мимолетных увлечениях, Оленька знала, правда, они были именно что мимолетными. И никаких последствий, в виде отношений или, не приведи Господи, бастардов не было. Меня всегда поражало, что наше общество с весьма консервативной, пуританской моралью, для высшего класса делала какое-то странное послабление. Не иметь любовницу было моветоном. Гомосексуализм замечали, но не осуждали вообще. Чайковского под самоубийство подвести — раз плюнуть: суд офицерской чести и вуаля, но вот великий князь или какой-то там Юсупов уже вне рамок такого суда проходили. Кстати, в судьбу композитора я немножечко да вмешался. Зная, что он пребывает в стесненных обстоятельствах, в том числе, вызванных крайне неудачной женитьбой и последовавшим разводом, я написал ему в Италию, где он лечился и творил, поздравив с орденом Святого Владимира четвертой степени, в награду за увертюру «1812-й год». К письму был приложен чек на три тысячи рублей серебром. Именно такую сумму в ТОЙ реальности вскоре композитор решиться попросить у государя в долг. Александр Третий даст ему эти деньги на безвозвратной основе, по прошению обер-прокурора Победоносцева. В этой ветке истории я решил помочь великому композитору напрямую. И да, прослежу, чтобы никакой барончик на его пути не нагадил[1].