Ты мне не нужна - Анна Криницинская

тех мест, где ты обычно закупаешься.

У Леси внутри все упало от грубых слов. Очередная словесная пощечина прилетела неожиданно и больно ударила по самооценке. В очередной раз.

Заснувшее на время отчаяние прокатилось по телу с новой силой. Снова захотелось спрятаться, свернуться в клубок и уткнуться носом в коленки, пока буря не стихнет. Пока Артем не прекратит ненавидеть.

А он прекратит? Хоть когда-нибудь? Хоть когда-нибудь разговор будет начинаться и заканчиваться на доброй ноте? Нет. Это бесконечный круг с временным затишьем и новой волной гнева и призрения. Это не закончится никогда. Потому что насильно мил не будешь.

Иногда будет казаться, что все хорошо, как двадцать минут назад, но в итоге штиль сменится ураганом. И каждый новый всплеск эмоций Олеся будет переносить хуже, ведь она подпускает Артема все ближе.

Сегодня она совершила очередную ошибку, подумала, что в итоге можно стать счастливой. Но не рядом с Артемом.

А на что она глупая надеялась? Что он в любви признается? Купил цветы и она уже поверила в сказку? Глупая, глупая девчонка, каждый день ждущая ласки от человека, который ее презирает, даже если не всегда это показывает.

«Сколько еще тебе нужно услышать гадких слов, чтобы наконец понять, что ты ему не нужна?!» – горько спрашивала себя девушка.

« Я больше не могу бороться, не против ветряных мельниц. Я устала ...»

Леся отложила вилку и тяжело выдохнула.

Нет, ничего не выйдет. Все бессмысленно. Ее любви не хватит на двоих.

– Прости, Тем, что тебе приходится переживать из-за клопов, – грустно улыбнулась она, комкая в руках салфетку. – Наверно, от меня действительно много проблем... Я думала, что что-то поменялась в лучшую сторону в наших отношениях за прошедшие дни, тебе стало со мной проще, но, видимо, мне показалась. – Леся подняла печальные глаза, в которых на этот раз плескался целый океан боли. – Я тебя очень люблю, Тём, и как человек, который любит, должна желать только лучшего. Я желаю тебе счастья, родной, и понимаю, что рядом со мной ты счастлив не будешь никогда, поэтому... – Леся широко улыбнулась, хотя в глазах набухли слезы, – я завтра освобожу твой дом.

Олеся протянула руку и накрыла сверху ладонь Артема. Внутри все рвалось на части, но головой она понимала, что так всем будет лучше.

– Надеюсь, ты найдешь ту единственную, которая будет тебя любить не меньше моего, и главное, чтобы ты тоже ее любил, тогда ты действительно будешь счастлив.

Леся поднялась, и, поблагодарив за ужин, ушла к себе. На глазах Артема она еще держалась, не хотела казаться последней размазней, но стоило зайти в комнату, как она разрыдалась. Неужели она правда это сказала, неужели самолично всё прекратила, поставив точку в их отношениях?! Олеся даже в страшном сне не представляла, что сможет пойти на такой шаг. Ей казалась, она лучше умрет, чем добровольно уйдет от Артема, ведь другого мужчины в ее сердце уже никогда не будет.

Но она это сделала.

Сегодня, как никогда было невыносимо больно видеть призрение в любимых глазах, невыносимо было знать, что человеку мучительно от ее присутствия рядом, что от нее просто мечтают избавиться, как от лишней ноги, мешающей движению вперед. Рудимент – вот кем она оказалась.

Пора было, наконец, признать, что ничего не измелилось почти за полтора месяца проживания в доме Артема. Он не стал к ней добрее, она не стала ему ближе. Ребенок же не оказался звеном между ними, он оказался камнем преткновения.

Леся плакала и собирала пожитки в те самые сумки, с которыми приехала еще перед Новым годом. Вещи с полки, мыльные принадлежности, косметичка с тумбочки: все уместилось всего в двух небольших пакетах. Как никчемно оказалось ее существование. Она ничего не нажила, ни друзей, ни богатств, ни крыши над головой, ни крепкого плеча рядом. Вся ее жизнь это два несчастных пакета и разрывающая боль от безответной любви, которую бы выдрать из сердца, да только это не во власти человека.

Вот и закончилось ее пребывание в этом теплом, хотя и неприветливом месте. Дом не стал родным, родным и не стал суровый хозяин, которого она всё равно любила. Так горько было осознавать, что уже завтра ее здесь не будет, и никто о ней не вспомнит, словно девушка и не существовала. Мечтам о счастливой жизни не суждено было сбыться, но такой вариант исхода событий всегда был реальнее другого, где Леся и Антон идеальная семья, поэтому нечего удивляться и уж тем более страдать. Пустое.

Теперь было важно осознать главное – Олеся осталась совсем одна, без единого помощника и защитника. У нее не стало даже угла, где бы можно было укрыться в непростое время. Что ж, она боролась сколько могла, но даже у нее иссякли силы.

Остаток вечера Олеся потратила на поиск жилья. То и дело утирала слезы, застилающие пеленой глаза, и мешающие смотреть в экран телефона. Буквы плыли, но и хорошего зрения было не нужно, чтобы видеть ряд цифр, составляющих стоимость аренды в элитном поселке. Стоило понять, что в Королёвске Лесе могла позволить себе арендовать разве что гараж, и то на неделю.

В городе же цены были куда реальнее, и на имеющиеся деньги можно было снять комнату на два месяца. Только вот работу в этом случае девушке пришлось бы бросить – ездить в поселок каждый день не по карману. Получилась безвыходная ситуация, и нужно было думать как совместить городское жилье с поселковой работой. Но разумных мыслей по этому поводу не нашлось, Олеся так и не решила, как лучше выйти из такого положения, поэтому отложила вопрос с жильем до утра. Сейчас у нее все равно не было сил переживать о чем-то, кроме того, что завтра она в последний раз увидит Артема.

Девушка выключила свет и свернулась под одеялом калачиком, просто замерев среди темноты и тишины. Душа, разодранная в клочья, болела, и даже жить не особо хотелось. Но было нужно. Нужно заставить себя спать, а рано утром подняться и пойти на работу. Решить за день проблему с жильем, чтобы вечером было где лечь спать... и после трудиться дальше, ожидая появления на свет малыша. Отличный план, и ничего что сегодня Леся чувствует себя раздавленной. Завра будет лучше, или после завтра, через какое-то время точно она сможет это пережить.. Леся себя бодрила, ей казалось, что она уже не плачет, а подушка под щекой все равно мокла.

Утро