Этот бессмертный - Роджер Желязны

Было раннее утро. Небо напоминало голубое зеркало – казалось, что солнечный свет струится отовсюду. В тенистых местах на траве и на нижних ветвях деревьев еще не высохла роса.

Вот там, на прогалине у дороги в Волос, я и встретил сатира.

Когда-то, в Настоящие Прежние Времена, это место было чем-то вроде святилища. В молодости я часто приходил туда, меня привлекала – как бы это сказать – царящая там умиротворенность. Иногда я встречал там полулюдей и нелюдей. Там меня посещали сладостные видения. Там случалось мне находить древнюю керамику, головы статуй или еще что-нибудь в этом роде, что можно было продать в Ламии или в Афинах.

Никакая тропа не приведет вас в это место – нужно просто знать, где оно. Я бы не стал показывать его такой компании, если бы не то обстоятельство, что с нами был Фил, который обожает все, помогающее проникнуть в святая святых, исполненное тайного смысла, позволяющее увидеть тени давно минувшего.

Если вы отойдете примерно полмили от дороги через небольшой лесок – беспорядочное смешение зелени и тени, набросанные то тут, то там груды камней – и неожиданно круто спуститесь под гору, то обнаружите на своем пути непролазную чащобу – проберетесь сквозь нее и вы окажитесь перед голой каменной стеной. Если затем вы, держась вплотную к стене, пригнетесь и продвинетесь вправо, то окажетесь на прогалине – там стоит передохнуть, прежде чем отправляться дальше.

Прогалина заканчивается невысоким крутым обрывом. Внизу под ним – поляна яйцевидной формы, метров пятидесяти в длину и двадцати в ширину.

Острый конец яйца упирается в выбоину в скале; на другой стороне поляны есть неглубокая пещера, обычно пустующая. Вокруг случайным образом разбросаны несколько камней почти кубической формы, наполовину ушедшие в землю. По периметру растет дикий виноград, а в центре поляны – огромное древнее дерево. Его ветви нависают над землей как зонт, создавая вечный полумрак. Вот почему даже с прогалины трудно разглядеть это место.

Но мы все же увидели сатира, который что-то вынюхивал и высматривал.

Я заметил, как рука Джорджа потянулась к ружью. Я взял его за плечо, поймал его взгляд и отрицательно покачал головой. Он пожал плечами, но все же кивнул и опустил руку.

Я вынул из-за пояса пастушью свирель – по моей просьбе ее отдал мне Язон. Сделав остальным знак пригнуться и оставаться на своих местах, я продвинулся на несколько шагов вперед и поднес свирель к губам.

Первые ноты как бы нащупывали мелодию – мне слишком давно не приходилось играть.

Сатир навострил уши и встревоженно завертел головой. Потом сделал несколько резких скачков в трех разных направлениях, будто вспугнутая белка, не знающая, к какому дереву бежать.

Затем, когда я поймал мотив и начал играть, он застыл, подрагивая, на месте. Я играл, вспоминая – вспоминая свирель, мелодии, горечь и сладость, и то пьянящее чувство, которое на самом деле я не забывал никогда. Все это вернулось ко мне, пока я стоял там и играл для малыша с косматыми ножками: как перебирать пальцами, как правильно дуть, как извлечь из свирели то, что подвластно ей одной – и переливы, и осколки звуков. В городах я играть не могу, но здесь я внезапно снова стал самим собой, и заметил лица среди листвы, и услышал цоканье копыт.

Я двигался вперед.

Будто во сне, я вдруг осознал, что стою, прислонясь спиной к стволу дерева, а они со всех сторон окружают меня. Они переминались с ноги на ногу, ни минуты не стоя спокойно, а я играл им – точно так же, как часто играл раньше, много лет назад, не зная, да и не заботясь о том, действительно ли это те же самые, что слушали меня тогда. Они вертелись вокруг меня, раскрывали рты в ослепительно белозубых улыбках, и глаза тоже выплясывали на их лицах. Кружась, они бодали рогами воздух, высоко вскидывали козлиные ножки, наклонялись далеко вперед, подпрыгивали, топали.

Я остановился и опустил свирель.

Они мгновенно превратились в статуи и теперь стояли, уставившись на меня дикими темными глазами, за которыми угадывался нечеловеческий разум.

Я еще раз медленно поднес свирель к губам. Теперь я играл последнюю из сочиненных мной песен. О, как хорошо я ее помнил… Это было нечто вроде погребальной мелодии – я сыграл ее в ту ночь, когда решил, что Карагиозису пора умереть.

Я стал свидетелем провала Ретурнизма. Они не вернутся, они не вернутся никогда. Земля умрет. Я спустился в Сады и сыграл эту, последнюю, мелодию, подслушанную у ветра и звезд. На следующий день красавец-корабль Карагиозиса потерпел крушение в Пирейской гавани.

Они расселись на траве. Время от времени то один, то другой утирал глаза рукой. Они окружили меня со всех сторон и слушали.

Не знаю, долго ли я играл. Закончив, я опустил свирель и сам опустился на землю. Немного погодя один из них подобрался поближе, робко тронул свирель и тотчас же отдернул руку. Потом он поднял на меня глаза.

– Уходите, – сказал я, но они, казалось, не поняли моих слов.

Тогда я поднес свирель к губам и повторил еще раз последние такты.

Умирает Земля… Умирает и скоро умрет…Возвращайся домой. Кончен праздник и ночь настает.

Самый большой сатир замотал головой.

Наслаждайся молчаньем. Учись понимать тишину.Гаснут краски и звуки. Земля проиграла войну…И напуганной птицей надежда уносится прочь.И уносимся мы. Скоро ночь, скоро ночь, скоро ночь…

Они продолжали сидеть, тогда я вскочил, хлопнул в ладоши, крикнул: «Пошли прочь!» и быстро ушел.

Собрав своих спутников, я повел их обратно к дороге.

Глава 9

От Ламии до Волоса примерно шестьдесят пять километров, включая обход вокруг Горячего Пятна. В первый день мы одолели примерно пятую часть пути.

В тот вечер мы разбили лагерь на поляне в стороне от дороги.

Диана подошла ко мне и спросила:

– Ну так что?

– Что что?

– Я только что говорила с Афинами. Ничего. Сеть молчит. Я жду вашего решения – сейчас же.

– Вы очень решительно настроены. Почему бы нам не подождать еще немного?

– Мы и так уже прождали слишком долго. А вдруг он вздумает закончить путешествие раньше намеченного? Здесь очень подходящая местность. Здесь так легко произойти любому несчастному случаю… Вы знаете, что скажет Сеть – то же, что и раньше, и решение будет то же: убить.

– Мой ответ остается прежним: нет.

Она моргнула и опустила голову.

– Почему вы просто не отправите его на тот свет и не избавите меня от хлопот?

– Я не хочу этого делать.

– Я и не думал, что вы захотите.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});