Танец змей - Оскар де Мюриэл

class="p1">Шеф насупился.

– Да что это за слово вообще такое?

– Без понятия. Приходит на ум, когда я вижу твои сраные усишки.

Я нетерпеливо засопел.

– Довольно любезностей. Что вы сделали с телом?

– Выкинули в море, – ответил Шеф с пугающим равнодушием.

– Просто взяли и выкинули? – спросил Макгрей.

– Нет, конечно, – сказал Шеф. – Сначала карманы его обыскали. – Он кивнул своему коллеге: – Покажи им, что мы нашли.

– Прошу, называй второго Бобом, – сказал я Макгрею, пока не разразилась очередная перепалка. Боб вывалил содержимое своих вместительных карманов наружу. Там были монеты, пакетик дешевого табака, подсумок с патронами… и маленький пузырек из зеленого стекла.

Макгрей тотчас схватил его и поднес к свету. Я подошел к нему, чтобы лучше рассмотреть этот предмет. Пузырек был закупорен пробкой и запечатан воском, но ни ярлыков, ни пометок на нем не было, а внутри плескалась мутная жидкость с темным осадком.

– Я бы не стал это здесь открывать, – сказал я. – Сначала его надо тщательно изучить.

Макгрей в кои-то веки согласился со мной и сунул пузырек к себе в карман. Шанс воспользоваться им по назначению ждал его впереди – но довольно нескоро.

– При нем были и деньги, – сказал Шеф. – Мы отдали их на нужды клиники.

– Револьверов не было? – спросил я.

– Один точно был – это я знаю, – сказал Макгрей, кивнув на свое перевязанное плечо. – Но мы этого говнюка довольно быстро обезоружили.

Я нахмурился.

– Всего один револьвер? Несколько… необдуманно с их стороны.

– Вероятно, они считали, что это будет легкая работенка, – сказала Кэролайн.

– Их легкое нападение, – Макгрей горько вздохнул, – для всех нас закончилось ранениями, а для одного бедолаги – пожизненным увечьем… Не хотел бы я оказаться здесь, когда эти проклятые гадюки решат выступить против нас во всей своей мощи.

– Поэтому вернемся к моему вопросу, – сказал Шеф, сверля Кэролайн взглядом – на сей раз возмутительно сальным. – Какого черта вы тут делаете?

Она запрокинула голову, будто вопрос этот был пощечиной. Я сгорал от желания узнать, что она ответит, но мне не хотелось, чтобы эти дикари, состоявшие на службе у премьер-министра, допрашивали ее как преступницу. К счастью, эта проблема решилась без моего вмешательства.

– Увы, с этим вам придется разобраться позже, – сказал Клоустон, стремительно вошедший в столовую. – Есть куда более срочное дело, которым нам нужно заняться немедля. – Мрачный донельзя, он посмотрел на нас с Макгреем в упор. – Собственно, оно нас сюда и привело. Мисс Макгрей.

Девятипалый выскочил из-за стола, случайно толкнув его, отчего чашки и кувшины заплясали.

– Но тебе к ней нельзя! – вспылил доктор Клоустон. – Это лишит нашу затею смысла.

У Макгрея разве что пар из ушей не пошел. Заскрежетав зубами, он схватил ближайший стул, намереваясь запустить им в стену.

– Я запрещаю тебе крушить это место! – прогремел доктор Клоустон, наставив на Макгрея дрожащий палец. Его оглушительный выкрик напугал всех нас. Я и не подозревал, что он способен на такую сцену. Ошарашен был, кажется, и сам доктор – он выдохнул и успокоился. И, оправив сюртук, сказал:

– Можешь разнести в щепки мой кабинет, но здешним людям, кроме этой клиники, податься некуда. Один мой добрый санитар и так уже изуродован на всю жизнь.

Макгрей прикусил губу, голубые глаза его пылали гневом, грудь ходила ходуном. Мы безмолвно наблюдали за ним, опасаясь, что он в любой момент потеряет самообладание. И тут кое-что случилось.

Ладонь Кэролайн робко коснулась руки Макгрея – этот жест, краткий и робкий, бросился мне в глаза, словно спичка, вспыхнувшая в абсолютной темноте. Он посмотрел на нее едва ли не в оцепенении. Я боялся, что он сорвется – ударит ее или еще что похуже. Но вместо этого по лицу его пробежала тень… пожалуй, стыда – и он вернул стул на место. И снова тяжело задышал.

– Фиалка в порядке? – в конце концов спросил он, в голосе его все еще слышалась злость.

– Да, – твердо ответил Клоустон. – Я тебе уже говорил. Как только мы приехали, я сразу же пошел к ней. Ты сам это видел.

– Она, наверное, проснулась, – сказал Макгрей.

– Верно, и была весьма встревожена. Что вполне объяснимо.

Я опередил Макгрея:

– Она знает, что мы здесь? Что… ее брат здесь?

Клоустон покосился на меня.

– Я… надеюсь, нет.

– Надеетесь? – возопил Макгрей.

– Ты не особенно тихо себя ведешь, – заметил я.

Макгрей выбросил руку вперед, будто намереваясь придушить меня, но все-таки сдержал порыв.

– К сожалению, инспектор Фрей прав, – сказал Клоустон. – Когда я был у нее, я не упоминал о присутствии здесь кого-либо из вас, но правда заключа…

Он внезапно осекся, будто ему не хватило воздуха. На миг я решил, что он сейчас прослезится, и вспомнил его проникновенную речь на пароходе. Похоже, он по-настоящему переживал за эту бедную девушку.

– Правда в том, что… – Он закрыл глаза и сглотнул. – Я не знаю, до какой степени она осознает происходящее вокруг нее. Опять-таки я могу лишь сказать, что она очень взволнована. Я дал ей успокоительное, но совсем небольшую дозу. Думаю, больше лауданума давать ей не следует, если вы намерены добиться от нее хоть какого-то… ответа.

От одного лишь упоминания задуманного все мы напряглись. Боб и Шеф, не будучи в курсе ситуации с Фиалкой, единственные вели себя непринужденно, продолжая угощаться завтраком.

Я бросил хмурый взгляд на Клоустона:

– Вы по-прежнему считаете, что нам стоит попробовать устроить ей допрос? Даже после нападения? В лучшем случае она забьется в угол, где примется раскачиваться, а в…

– А в худшем? – перебила меня Кэролайн, похоже, уязвленная моими нелицеприятными словами.

Клоустон тяжело вздохнул и потупился. У Макгрея задрожала губа, в глазах его стоял тот же немой вопрос.

– Действительно, доктор, – сказал я, – каков наихудший вариант развития событий, если я забросаю бедняжку вопросами? Она ведь слышала выстрелы.

– Может, в ней опять кровожадность проснется? – поинтересовался Шеф из-за стола – на лице его гуляла едва заметная усмешка.

Макгрей метнулся в его сторону, и на этот раз Кэролайн пришлось встать со своего места. Они с Клоустоном схватили Девятипалого за руки и оттянули в сторону.

– Я имел в виду потрясение, которое может вызвать у нее допрос, – сказал я, а затем вспомнил, что вести его предстояло мне одному. Доктор Клоустон, видимо, уловил мою тревогу.

– Приступов ярости у нее не было уже несколько лет, – уверил он меня. Стоило ему это произнести, как в столовую вошла сестра Дженнингс, и вид у нее был осуждающий. Интересно, не подслушивала ли она за дверью все это время.

– В последний раз ее расстроил визит брата, – сказала