Меликства Хамсы - Раффи

* Приведем несколько строк из упомянутой рукописной истории: «Он (Ага-Мамат-хан) вступил с войском в крепость Шуши. Армяне в страхе послали ему навстречу духовенство, с крестами и хоругвями. И когда увидел армян великий деспот, спросил ближайших придворных своих: «Кто это в столь прекрасных одеяниях, в пышном убранстве идет навстречу нам?» И те, кто был сведущ в этом, ответили: таков древний обычай армян – выходить навстречу царям и величать их, чтобы вызвать сострадание и милость к их несчастному народу. Получив этот ответ, утешал и ободрял он народ наш многострадальный, но внешне только, ибо замыслил подлое в уме своем.

Пока говорил тиран с князьями нашего народа, рядом с ним был юноша, приближенный к нему, и все было в руках его, и ел он с его рук. Юноша этот был армянин, давно попавший в плен и подаренный шаху. В этот момент он увидел образ Богородицы и младенцем Иисусом на руках, написанный золотом и великолепно украшенный. И спросил юноша: «Чье это изображение?» Ему ответили, и тогда вспомнил он о страданиях народа нашего…»

Далее в рукописи подробно говорится о причинах, побудивших юношу убить шаха.

____________________

Несмотря на то, что весть об убийстве Ага-Мамат-хана разнеслась повсюду, Ибрагим-хан не осмеливался вернуться в крепость Шуши. Воспользовавшись его отсутствием, в крепости стал править сын его брата Мамад-бек. Этот Мамад-бек предложил мелику Рустаму объединиться против Ибрагим-хана с тем, чтобы во главе армянского населения Карабаха встал мелик Рустам, а во главе тюркского – сам Мамад-бек.

Армяне обычно преданны чужим и неверны своим соплеменникам, – поэтому мелик Рустам отверг предложение Мамад-бека и остался верен Ибрагим-хану, который принес столько несчастий армянскому народу Карабаха.

Мелик письмом оповестил Ибрагим-хана обо всех происшедших событиях, обещал ему свою помощь и торопил как можно скорее вернуться из Белакана и вновь взять власть в Шуши. Ибрагим-хан не решился приехать сам, а послал своего сына Мехти-хана. Мелик Рустам со своим конным отрядом встретил его на полпути и, проводив ночью в крепость Шуши, ввел его прямо во дворец отца, в котором в то время жил Мамад-бек.

Мамад-бек, уже считая себя хозяином крепости, принял Мехти-хана как гостя. Но мелик Рустам, не теряя времени, выставил у его дверей армянских стражников и арестовал Мамад-бека.

Тот же мелик Рустам, который в том же году вместе с Ибрагим-ханом осадил крепость Гандзак и приказал убить мелика Межлума, – тот же мелик Рустам теперь, арестовав Мамад-бека и защитив сына Ибрагим-хана, вновь утвердил власть тиранов Карабаха, причем в такое время, когда создались исключительно благоприятные условия для их уничтожения…

Когда в крепости Шуши все успокоилось, Ибрагим-хан возвратился из Белакана. Мамад-бек сумел бежать из тюрьмы и перебрался к шемахинскому Мустафа-хану. Беженца вернули, выколов ему оба глаза.

Уместно сказать и несколько слов о том, что стало с цареубийцей Сафарали-беком.

После убийства Ага-Мамат-хана персидский престол унаследовал Фатх Али-шах.

Ибрагим-хан, стремясь доказать, что убийство это совершилось не только не по его воле, но и вопреки ей, арестовал Сафарали-бека и выслал в Персию. Приведем несколько строк из вышеупомянутой неопубликованной рукописи: «Схватив несчастного юношу, предали его в руки кровожадных и хищных зверей. Эти изверги призвали в тот же час кузнеца и велели ему изготовить подковы по размеру ноги горемычного юноши. Он тут же выполнил их приказ. Затем, обнажив его ноги и закрепив их железными колодками, приложили смертоносные подковы к его ступням и прибили их остроконечными гвоздями. Из ран мученика ручьем лилась кровь и окрасила все вокруг него. Затем цепью сковали ему руки, ноги и шею и увезли в город Тавриз. Там судили и после многочисленных допросов приговорили к смерти. По приговору его должны были пытать, затем изрубить на куски и бросить на съедение хищным зверям и птицам. В соответствии с приговором судьи, палачи, истязая, вели его к месту казни. В этот момент приговоренный к смерти отверз свои уста и начал поносить мусульманскую религию и признался, что он христианин. Когда услышали его ругательства, набросились на него, подобно диким зверям, и каждый окрашивал кончик своего меча его кровью. Так, истязая, привели его к месту казни, которое находилось вне города. Здесь, подвергнув ужасным мучениям, изрубили его на куски и бросили их, согласно приговору, зверям и птицам.

Так как армяне давно знали, что он сын христианина и верует в Христа, они умоляли, чтобы тело мученика передали им для погребения. Сказали персы:

пусть армяне похоронят его согласно своим презренным законам. Ибо они считали, что быть похороненным по армянскому обряду позорнее, чем быть съеденным зверями». В продолжении описывается, как ночью над его могилой воссиял свет и т.д.

Но правда заключается в том, что этот придворный испытывал особую симпатию к армянам, был хорошим другом мелика Межлума, и мелик через него оказывал влияние на Ага-Мамат-хана.

XXXV

Мы почти забыли о том, что произошло с князем Дизака меликом Бахтамом Мелик-Аваняном, который как политический преступник был сослан в персидскую крепость Ардевиль (см. гл. XXI).

С того дня прошло целых десять лет, а этот герой все еще томился в далеком заключении.

Когда Ага-Мамат-хан совершал свой последний поход в Карабах, во время которого и был убит в крепости Шуши (1797), путь его лежал через крепость Ардевиль. Здесь находится знаменитая мечеть, в которой покоится прах шейха Сефи (1) и других сефевидских царей. Согласно обычаю новых царей, Ага-Мамат-хан совершил паломничество к их могилам. После совершения этого обряда он должен был посетить заключенных в крепости и помиловать тех, кого считал достойным.

В этой крепости содержались только крупные политические преступники. Ага-Мамат-хан помиловал многих из них, в том числе и мелика Бахтама, тем более, когда узнал, что мелик Бахтам – внук мелика Аван-хана и его предки оказали Персии важные услуги.

Шах предложил мелику Бахтаму отправиться с ним в Карабах и принять правление собственным княжеством. Но мелику, хотя он и был человеком храбрым и воинственным, были свойственны религиозные предрассудки. Прожив многие годы в персидской ссылке, лишенный возможности посещать церковь и исполнять обряд воздержания, он считал себя великим грешником и преступником перед церковью. Поэтому вместо того, чтобы с войсками Ага-Мамат-хана вернуться на родину, он направился прямо в Эчмиадзин для искупления своих грехов.

Из Эчмиадзина он вернулся в Карабах в тот момент, когда Ага-Мамат-хан уже был убит в Шуши, а Ибрагим-хан правил уверенней, чем когда-либо.

Мелик нашел свою страну в бедственном состоянии: голод истреблял людей, и большая часть народа разбежалась. Его же судьба оказалась еще более ужасной. Ибрагим-хан, прослышав о его возвращении, начал проявлять к нему знаки дружественного участия, пока не отравил его за своим столом*.

____________________

* На надгробии, установленном на его могиле, сохранилась памятная запись о подлом предательстве вероломного хана: «Под этим камнем покоится прах храброго и мужественного мелика Бахтама, сына мелика Арама. Принял он смерть и конец свой от яда Ибрагим хана. Кто посетит сию могилу, пусть скажет: помилуй, Отче. Аминь».

____________________

Княжество владетелей Дизака представляло наибольшую опасность для Ибрагим-хана. Оно, будучи расположено ближе всех к Персии, имело прямые сношения с Высочайшим диваном. Освобождение мелика Бахтама из крепости Ардевиль Ага-Мамат-ханом и убийство последнего в крепости Шуши по понятным причинам усилило страх Ибрагим-хана перед владетелями Дизака, и поэтому после подлого отравления мелика Бахтама он начал плести сети против его наследников.

Мелику Бахтаму наследовал его сын мелик Аббас.

В находящейся у нас рукописной истории содержится следующая характеристика мелика Аббаса: «В их роду (Мелик-Аванянов) еще не было мужа столь богатырского сложения и исполинского роста. Своими смелыми действиями он начал постепенно завоевывать симпатии не только всей своей страны, но и мусульман. Поэтому повсеместно распространилась слава о его храбрости и беспристрастном суде, которым карал он преступников и злоумышленников. Без сребролюбия и взяточничества творил он свой суд: приговоренных к смерти он казнил без жалости – многих вешал вдоль дорог или предавал в руки своих слуг, которые убивали их на глазах общества и разбойников, дабы никто более не осмелился совершить подобное злодеяние. И поистине пред ним трепетал весь гавар. Слава о его доблестных поступках скоро достигла ушей тирана (Ибрагим-хана)… Но он затаил свою ненависть в сердце, не хотел обнаруживать ее перед меликом Аббасом, ибо хотел обратить его в мусульманскую веру…».