Битва за Родину - Алекс Шу

— Выходи на сцену, ушатыватель, для начала попробуй за три минуты попасть в Лешу, — сэнсей издевательским жестом приглашает бугая подняться, — Он у нас самый маленький по возрасту и мелкий по габаритам. Справишься со школьником?

В глазах парня мелькает растерянность.

— А может, вы мне этого здорового дадите? — указывает он на Мальцева, — зашибу же мальца, жалко.

— Ты в него сначала попади, — усмехается Зорин.

— Ладно, — жмет могучими плечами парень, — сами напросились.

Он сбрасывает стеганную куртку, стягивает свитер и остается в короткой футболке. А парень то нереально здоровый. Под футболкой бугрятся широченные трапеции, валунами перекатываются мышцы спины и шары здоровенных плеч, необъятная бычья грудь грозит разорвать ткань, а огромные бицепсы, перевитые толстыми жгутами вен, производят устрашающее впечатление.

«Вот это бычара», — мысленно восторгаюсь я, — «если схватит, порвет как Тузик грелку».

Парень выходит на сцену и становится напротив меня.

— Слушай меня внимательно, — Зорин подходит к Карасеву, — Работаем по правилам бокса. У тебя есть три минуты, чтобы достать Шелестова. Алексей тоже может отмахиваться в ответ. Бороться и входить в клинч, запрещается. Вот и покажешь, как ты его на деле уделаешь. Все понял?

— А чего тут не понять, — здоровила пожимает могучими плечищами, — я готов.

— Теперь ты Леш. Можешь бить в ответ, только постарайся не покалечить.

— Хорошо Игорь Семенович, — я спокоен, — не переживайте, все будет хорошо. Я буду аккуратен.

В глазах амбала вспыхивает ярость.

Сейчас принесу боксерские перчатки, и начнем. Пока постойте тут, — и Зорин исчезает за кулисами.

Через пару минут мы уже в шестнадцатиунцовках, похожих на большие коричневые подушки. Лапы Карасева еле влезли в перчатки. Мальцев и Потапенко завязывают шнуровку, и уходят в сторону, оставляя нас одних.

Сэнсей разводит нас в стороны и, глянув на часы, командует — Бокс.

Здоровила делает шаг вперед и широко замахивается правой прямо «из-под задницы».

«Ооо, как тут всё запущено, похоже, больших проблем не предвидится», — констатирую я.

Быстрый джеб тюкает здоровенного в лицо, разбивая губу. Делаю нырок под летящую по широкой дуге руку, разворачиваюсь циркулем, и добавляю прямым в челюсть.

Амбал разъярен. Из губы течет кровь, пятная футболку. Он что-то рычит, а потом опять несется на меня. Кладу ему «двоечку» на отходе. Кулаки с глухим стуком вонзаются точно в подбородок.

Опять нырок, скачок вперед, и я нахожусь сзади Карасева. И когда он поворачивается ко мне, опять замахиваясь, расстреливаю его двоечкой, и добавляю боковым в челюсть.

Глаза парняги наливаются кровью. Он несется ко мне, обхватывая меня своими лапищами.

— Брэк, — звучит команда сэнсея. Он разводит нас в стороны и на отходе Карасев неожиданно бьет меня правой, сопя от злости. В последний момент успеваю уклониться, но здоровенная ручища всё-таки задевает макушку по касательной. В глазах на секунду темнеет. Меня пошатывает.

— Ты что делаешь, скотина? Команды не слышал? — Зорин отталкивает Карасева так, что тот отлетает на пару метров.

— Леш, с тобой всё в порядке? — сэнсей обеспокоенно смотрит мне в глаза.

— Всё нормально, — сквозь зубы говорю я, — я готов, давайте продолжать.

На макушке распухает большая шишка, и меня трясет от злости. Не на убогого Карасева, на самого себя. Расслабился, уверился, что бой будет легким и получил. Молодец колхозник напомнил мне, известную истину «никогда нельзя недооценивать противника». Спасибо за науку. Теперь мой черед преподать тебе урок.

— Ты уверен? — сомневается Зорин.

— Да, — крепко стискиваю зубы, — давайте продолжать.

— Хорошо, — наставник отворачивается от меня, — бокс.

Карасев несется на меня, желая добить. Калечить я его не хочу. Но и миндальничать больше не намерен. Резко выпрыгиваю навстречу, бросая левый боковой на скачке. Глухой звук удара был слышен по всему залу. Парняга валится вперед, вставая на одно колено, опираясь рукой на пол.

— Леша, я же просил тебя аккуратнее, — Игорь Семенович недоволен.

Вместе подхватываем парня за локти и поднимаем. Его пошатывает, как матроса на палубе во время шторма.

Усаживаем амбала на стул, заботливо принесенный Вероникой. Мутные глаза здоровилы, постепенно проясняются.

— Вы его не покалечили? — на сцену выскакивает обеспокоенная завклубом.

— Да ничего с ним не будет, Варя, — отмахивается председатель, — Это же Карасев. Он же постоянно дерется. То с шубинскими машется, то ивановских гоняет из-за девок. Надеюсь, теперь поумнеет хоть немного.

— Я в порядке, — бурчит громила, отмахиваясь от хлопочущей рядом завклубом и какой-то пожилой женщины, похоже, его мамы.

Он поднимает голову, встречаясь со мною взглядом, — а ты молодец мелкий, здорово меня уработал. Не ожидал.

— Ты тоже меня чуть спать не отправил, — признаюсь я.

Карасев протягивает руку. Обмениваемся крепким рукопожатием.

— Ладно, — улыбается Александр Николаевич, — переодевайтесь. Ждем вас на втором этаже. Там уже стол накрыли.

21–22 октября 1978 года

(Продолжение)

21 октября. Суббота. 17:00

Запах шашлыка плыл над территорией пионерлагеря. Он дразнил обоняние, заставлял выделяться слюну, манил к истекающим соком кусочкам мяса, медленно доходившим на стреляющих огненными искрами рубиновых углях.

Серега метался между двух самодельных мангалов, сделанных из кирпичей, лежавших небольшой кучкой у ограды. Он азартно махал картонкой над шампурами, разгоняя в стороны сизые хлопья дыма. Вокруг него столпились детишки, жадно наблюдающие за процессом и глотающие слюни. В глазах у малышни светилось предвкушение будущего пира.

Приехали мы недавно. Председатель настоял, чтобы наша команда тоже посидела за общим столом. Пришлось идти. Перекусили салатиками, бутербродами с колбасой, нарезкой из сыра и буженины, пообщались с местными. Нас усадили с местной молодежью. Пришлось рассказывать девушкам и парням о нашем клубе, отвечать на вопросы. Хотя особого настроения после спарринга с Карасевым не было. Немного трещала голова, и набухающая шишка отзывалась приступом острой боли при случайном прикосновении. А моему бывшему противнику всё было нипочем. После тяжелого нокдауна, обычно человека должно подташнивать, а голова — раскалываться. А он уселся напротив, и начал с аппетитом сметать снедь со стола, молодецки опрокидывая в себя одну за другой стопку водки. Правда, после пары-тройки возлияний, притормозил. Разговорились с