Сегодня – позавчера - Виталий Храмов

— Тимофей Парфирыч, что же вы не сказали, я же тоже поучаствовал бы.

Он махнул рукой:

— То, что делаешь ты — важнее. Никто не ожидал, что ты столько наворотишь. Слух о твоей оборотистости уже дошел до обкома. А когда узнали, что от меня «работаешь», весь телефон оборвали. В общем, так. Сейчас едешь в горком, там тебя будут ждать наши партийные лидеры областного масштаба. О сыне моём побеспокойся.

— Не понял?

— В Москву меня вызывают за все мои художества. За беспорядки, за проведение казней без санкции прокурора, за потери личного состава. Знаешь, что это значит? Что я не вернусь. Козлом отпущения пойду.

— Да, ладно, на…! Рано себя хоронишь.

— Опыт у меня богатый. Всё! Разговор окончен. Делай, что должен.

— И получишь то, что заслуживаешь. До свидания, Тимофей Парфирыч!

Партийные бонзы меня не поразили. Обычные мужики «от сохи», так не похожие на видимых мной по телевизору на излёте Союза. Обычные мешковатые пиджаки, чёрные мешки под глазами, хлебают обычный чай из гранённых стаканов в подстаканниках.

Доложил ещё раз о себе, о проделанной работе. Слушали с любопытством. А потом и выдали мне… Хоть стой, хоть падай.

Дело вот в чём. Заготовки боеприпасов изготовляются по всей области, чуть ли не в каждой деревенской кузнице, а вот снаряжаются они на единственном, недавно пущенном пороховом заводе. Представляете логистический выверт: все эти тысячи тонн погрузи, довези до станций, перегрузи (а, найди транспорт! — то же задачка не для слабонервных), довези по забитым дорогам, выгрузи, опять погрузи, отвези по складам, там разгрузи, и т. д. И всё вручную — механические погрузчики даже в моё время только импортные, а здесь откуда? На лицо дурость в виде множества лишних операций. Наука Логистика — в обмороке. Намного проще развозить взрывчатку — она компактнее и легче, хотя и опаснее в обращении. Но — это решаемо.

Вот этот логистический узел мне и поручили развязать, расписавшись, таким образом, в собственном бессилии. Смешно. Я — старшина, они — верховная власть в области.

В карт-бланше Тимофея Парфирыча они добавили свои подписи, штампы своих контор, благословили.

И я поехал через всю область в полной уверенности в безнадёжности предприятия. Правда, через десять минут поездки уже спал, свернувшись калачиком на широком заднем диване.

Ясно, что полный облом. Типчик, в военной форме звания из интендантского сословия, даже слушать меня не хотел. «Не положено». «Взрывоопасно». «Не обеспечено». Посылал меня в Москву в Наркомат своего направления. Вот с… собака! На мою ксиву с грозными росписями глянул вскользь, презрительно скривил губы. Ах, ты ещё и высокомерный! А я — уже злой!

— Ну-ка, набирай номер своего вышестоящего начальника.

— Не «нукай», не запряг!

— Это пока.

— Что?! Я сейчас охрану вызову!

— И в больнице их навещать будешь. Набирай! Видимо, придётся с вами по-другому разговаривать. Как там его имя? А твоё? Да, позволяю! А что ты себе позволяешь? Набирай, говорю! Саботажник!

Пока он связывался, я достал блокнот, карандаш, демонстративно записал их ФИО. Этот протягивает трубку, в которую я, постаравшись не срываться на мат, изложил проблему, но в ответ услышал только просьбу прекратить заниматься ерундой и не отвлекать ответственных товарищей от дел.

— Так, всё с вами понятно, — я бросил трубку на стол, не спрашивая разрешения закурил, встал, стал ходить по кабинету. Двери кабинета распахнулись, влетели двое, типа ВОХРовцев, но выстрел моего ТТ в потолок заставил их быстро ретироваться. Начальник завода был бледнее простыни.

— Сидеть! Эй, там, дверь закройте! Не видите — серьёзные люди разговаривают.

Отправив окурок в открытое окно, я ногой пододвинул стул и сел так, чтобы разом видеть и дверь, и этого бледного поганца.

— Слышь, мурло, ты коммунист? Коммунист? Ну, тогда я тебе один анекдот расскажу. Но, сначала, предысторию. Ты ни разу не слышал фамилии Берия? Слышал? Уже молодец. Так вот, с началом войны под руководством этого человека, на базе осназа, была создана структура. Её представители присутствуют на фронтах, в тылу, везде. Они скрывают свои истинные имена, звания, рядятся в других людей. Цель у них одна — сообщать Ставке истинное положение вещей. Усёк? А теперь подумай — старшина, с подобной бумагой в руках, с росписями не маленьких людей, пришёл к тебе решать не маленький вопрос. Ничего не настораживает? Подумай. А теперь анекдот: было это пару лет назад. Два ведущих авиаконструктора, оба коммунисты, правда, один строит двигатели, другой — самолёты. Так вот, они никак не могут достичь компромисса по конструкции бронированного штурмовика. А курирует это направление как раз Берия. И вот, получив по шапке в очередной раз от Хозяина, Лаврентий Павлович собрал этих двоих и говорит им: «Если два коммуниста не могут прийти к единому решению в вопросе, касающимся обороноспособности страны, значит, один из них — враг. Мне сейчас некогда выяснять, кто именно из вас враг. Я вернусь через час». Конструктора пришли к единому знаменателю и прекрасный штурмовик ИЛ-2 уже есть в войсках, прекрасные отзывы о нём. А немцы его прозвали «Железным Густавом» и «Чёрной Смертью». Мораль сей басни такова: на мой взгляд, имеется прямой саботаж указания Ставки по наращиванию объёмов производства боеприпасов. Кто-то играет на руку врагу. И от тебя, точнее от твоих действий, зависит форма моего доклада моему командованию. Или я докладываю об окопавшихся врагах-саботажниках, или — о бдительных товарищах, сумевших своевременно проявить инициативу и решить проблему, добившись резкого сокращения транспортных издержек и, соответственно, увеличения производства боеприпасов. Рано или поздно, вопрос этот будет продавлен, но боюсь, что ты об этом не узнаешь — на таёжном лесоповале нет даже радио. Всё! Срок тебе — до утра. И скажи своим шавкам — пусть убираются с моего пути, пока живы. Меня они не остановят, а вот лишние дырки в телах им ни к чему. Надеюсь, больше не придётся встречаться.

Он крикнул. Я осторожно вышел из кабинета. Никого нет. Даже секретарши. От дверей заводоуправления к машине шел, ежесекундно ожидая выстрела в спину. Пронесло.

— Поехали, поехали! — шепнул я Ване, забираясь на задний диван.

— Как прошло?

Я тяжко перевёл дух.

— Сложно. Блефовал. Навыпендривался до неба. Если не прокатит — меня расстреляют. Домой, Вань. Что-то я уже неработоспособен.

Когда я в следующий раз был на заводе, там шло большое строительство — на базе корпуса эвакуированного цеха строили сборочный цех по оснащению боеприпасов. Прокатило. Потом меня вызвали в горком, где те же партийные боссы поблагодарили меня, наградили наручными часами, серебряным портсигаром с надписью: «Старшине Кузьмину В.И. за образцовое выполнение партийного задания», вязью подписи первого секретаря ВКП(б) области, и серебряной фляжкой в кожаном чехле, но с такой же надписью. Искренне и сердечно поблагодарил. Классные гаджеты. Угодили, так угодили.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});