КГБ – ЦРУ: Кто сильнее? - Игорь Атаманенко

Кронверкская улица, 16

Каждый раз по возвращении из рейса я должен ставить цифру «2» на фасаде дома № 16. Это — знак моей готовности принять сигнал о закладке американцами тайника.

Перекресток улиц М. Горького и Кронверкской

С перекрестка этих улиц хорошо видна телефонная будка. Это место называется «Максим». Здесь я должен ставить метку, что готов заложить в тайник собранные мной материалы.

Проспект Добролюбова, 1/79

Этот дом обозначен как «Добро». Так же, как и на Кронверкской, каждый раз после закладки материалов в тайник мне следует поставить на стене проходного двора «двойку».

Владимирская площадь

Эта площадь у рынка именуется «Влад». Если машина генконсульства США стоит носом к тротуару — значит, закладка сделана в Ленинграде. Если багажником к тротуару — в Москве.

Приморское шоссе, 40-й километр

Тайник «Сорок». Таким названием обозначается дорожный указатель на 40-м километре Приморского шоссе. Как я уже сказал, здесь я должен заложить нынешние материалы…

Таким образом, сейчас моя ближайшая задача в том, чтобы заложить материалы на Приморском шоссе и вслед за этим поставить цифру «2» на проспекте Добролюбова 179… — подытожил свой рассказ Паганэль.

Тон, которым это было произнесено, не оставлял сомнения в том, что помощник по принуждению близок к коллапсу. А вот этого допустить никак нельзя. Паганэль должен еще заложить тайник «Сорок», где разыграются основные события.

Кроме того, он еще должен… Да мало ли что он еще должен! К его долгам вернуться мы успеем, решили контрразведчики, а сейчас надо срочно его приободрить.

— Ну что ж, похвально, что вы готовы сотрудничать с органами безопасности… Это в какой-то мере свидетельствует о вашем раскаянии, что будет обязательно зачтено в дальнейшем… Во время судебного разбирательства. Ну, а сейчас проверим на практике изложенный вами теоретический курс «молодого бойца»… За работу!

Капкан захлопнулся

5 сентября Паганэль под присмотром оперработников поставил «двойку» в месте «Максим». На следующее утро по пути на работу сотрудник генконсульства США слегка притормозил у телефонной будки и зафиксировал метку.

10 сентября, в субботу, в семь часов вечера у указателя на 40-м километре появилась ничем не примечательная тряпка, измазанная в мазуте. Внутри была консервная банка с информацией от Паганэля — тайник «Сорок».

Над подготовкой материалов, оставленных агентом в тайнике, контрразведчикам пришлось изрядно потрудиться, ибо «деза» должна выглядеть правдоподобно. Если что то вдруг не заладится и контейнер все-таки попадет к Аугустенборгу, то не должны же американцы получить сверхценную информацию из рук самих контрразведчиков. Это было бы уж слишком!

В ту же ночь на проспекте Добролюбова, в условленном месте «Добро», появилась очередная «двойка»…

* * *

Утром в воскресенье 11 сентября американский разведчик Эдвард Мюллер, действовавший под прикрытием торгового атташе генконсульства США в Ленинграде, убедился, что метка поставлена и, прибавив газу, помчался на Приморское шоссе. Не сбавляя скорости, он свернул с трассы на дорогу, ведущую к дачам. Семейство Аугустенборгов находилось там с пятницы.

Через сорок минут после прибытия Мюллера на дачу оттуда на большой скорости вылетел «форд» с дипломатическими номерами, за рулем которого сидел не Аугустенборг, а молодой сотрудник генконсульства. И хотя его принадлежность к ЦРУ не вызывала сомнений, но он никак не вписывался в схему, разработанную лучшими умами КГБ СССР…

Что за черт, неужели ошибка и тайник будет изымать не резидент, а его подчиненный?!

Это не входило в расчеты чекистов и уж тем более в планы Генсека Андропова, который намеревался из предстоящего разоблачения высокопоставленного шпиона извлечь максимальные политические дивиденды, и не только…

Вдруг поступил сигнал, что Аугустенборг за рулем «мерседеса» с женой и двухлетней дочкой покинул дачу. Все ясно: молодой церэушник — это всего лишь передовой дозор. Действительно, первая машина миновала 40-й километр не останавливаясь. Но зачем резидент прихватил с собой домочадцев? Чекисты успокоили себя тем, что жена и дочь выполняют роль прикрытия.

Внешне на шоссе все было спокойно, и Лон Дэвид резко свернул, а затем остановился у столба с отметкой 40-го километра.

Из «мерседеса» вышла его жена Дэнис, неся на руках дочь, укутанную в детское одеяльце…

Черт возьми, еще один сюрприз!

Со стороны все выглядело так, будто заботливая мать хочет помочь своему дитяти сделать «пи-пи».

Вдруг одеяльце соскользнуло с тела ребенка и упало, точно накрыв лежащую на бетонном основании столба грязную тряпку-контейнер.

Скорчив брезгливую гримасу, будто ей неприятно поднимать перепачканную вещь, Дэнис в одно касание подхватила одеяльце и, держа его одной рукой, а дочь — другой, поспешила к автомашине.

Ловкость, с которой американка подхватила одеяльце, не оставляла никаких сомнений, что мизансцена «а ля пи-пи» тщательно отрабатывалась.

Аугустенборг в это время сидел в машине с включенным двигателем, держа ногу на педали газа и нервно барабаня пальцами по рулевой баранке.

Миссис Аугустенборг открыла заднюю дверцу, бросила одеяльце с тряпкой на пол, ребенка усадила в детское кресло, притороченное к заднему сиденью, и уже собралась сесть рядом, как вдруг прямо перед нею выросли гренадеры в камуфляже.

В ту же секунду надрывно взвыл мотор «мерседеса» — это Лон Дэвид до упора выжал акселератор, пытаясь сбежать. Увы! Радиатор машины тут же упёрся в колесо бензовоза, а сам американец в ту же секунду был выброшен бойцами группы захвата из салона. Дэнис билась в истерике на руках у гренадёров…

Дипломатические машины неприкосновенны, обладают правом экстерриториальности, но… победителей, как известно, не судят. Да и приказ Андропова — взять разведчика с поличным — для «альфовцев» был превыше дипломатического протокола…

Свет в конце туннеля

До выемки Аугустенборгом тайника оставалось всего три недели, но план мероприятий по задержанию американского разведчика так и не был разработан.

Нет, разумеется, члены оперативного штаба продолжали предлагать какие-то варианты, но они не устраивали либо генерала Крашельникова, либо Андропова, который был вне себя от ярости из-за неспособности своих бывших подчиненных предложить что-либо подходящее, и поэтому, черт возьми, его план мести послу США в Венгрии, Дэвиду фон Аугустенборгу, летел в тартарары!

Генерал Крашельников, засиживаясь до глубокой ночи в своем рабочем кабинете, стал с грустью приучать себя к мысли о досрочной отставке…

Но однажды, то ли во время тысячекратного просмотра отснятой видеоплёнки, на которой был запечатлен ландшафт, окружавший Приморское шоссе, то ли во время скрытной рекогносцировки местности в районе объекта «Сорок» («альфовцы» выходили туда под видом грибников) кому-то из контрразведчиков пришла замечательная мысль.

Эврика! Надо вырыть подземный ход!

Мысль о подземном ходе отнюдь не выглядела фантастичной. Дело в том, что метрах в пятидесяти от шоссе, именно на той стороне, где Паганэль должен был заложить тайник «Сорок», начинался густой лес.

Решено — сделано.

От леса к Приморскому шоссе рабочие «Ленметростроя» прорыли таких размеров тоннель, что по нему можно было ездить на легковом автомобиле, и оборудовали его средствами связи. Заканчивался туннель прямо на насыпи Приморского шоссе лазом, замаскированным дерном.

Такой же тоннель был возведен и в Ярославском пограничном учебном центре, где и проводилась подготовка бойцов «Альфы» к операции по захвату американского разведчика.

В лесу был оборудован командный пункт (КП) с перископами, с помощью которых можно было вести наблюдение и за воротами дипломатической дачи, и за объектом «Сорок».

Вслед за выездом Аугустенборга с дачи «альфовцы» должны были покинуть КП и по подземному ходу достичь лаза на насыпи. При появлении американского разведчика у тайника группе захвата по телефону следовала команда: «Захват!»

По телефону? Да, ибо как и предполагал генерал Крашельников, в машине Аугустенборга «альфовцы» действительно обнаружили рацию, настроенную на частоты, которыми пользовалась для переговоров наша «наружка». Зафиксируй разведчик повышенное возмущение эфира перед выемкой тайника, он попросту отказался бы от акции.

…Все работы по выемке и вывозу грунта велись ночью, чтобы не привлекать внимание дипломатов и членов их семей, курсировавших между Зеленогорском и Ленинградом. А чтобы кому-нибудь из иностранцев не пришло в голову отправиться в лесок по грибы-ягоды, в нескольких ленинградских газетах появились публикации под заголовком «Эхо войны», в которых подробно сообщалось об обнаружении в лесах вокруг Зеленогорска мин и снарядов. На них якобы уже подорвалось несколько заблудившихся коров…