Точка невозврата - Николай Валентинович Куценко

американского виски.

– Не-е, – Денис замахал руками, – нельзя мне. Я же сюда голову приехал чистить.

– Да плюнь, ты же не йог, как они.

– Это да… мне до них далеко.

К стойке бара подошла бабка, одетая в серую потертую цигейку. Старое морщинистое лицо едва выглядывало из вязаного платка, окутавшего всю голову. В руке болтался дипломат, почти полностью заклеенный вырезками из газет. Причем не только на русском языке. На ногах бабки были рваные шлепанцы, из которых торчали кривые пальцы с грязными ногтями. Она стояла тихо, прищурившись, разглядывала разнокалиберные бутылки с алкоголем. Вначале Денис ее даже не заметил.

– А хочешь анекдот? – спросил бармен.

– Давай. – Денис отпил колы из бутылки.

– Заходит мужик в бар. С ним маленький ребенок. Бармен спрашивает: «Сколько ему?» А отец отвечает: «Думаю, рюмки хватит»! – Дорассказав анекдот, бармен рассмеялся так, что Денис успел пересчитать его зубы.

– Смешно, – кивнул Денис, хотя анекдот был бородатый. Денису хотелось поддержать бармена, у которого он оказался единственным слушателем, не считая, конечно, бабки странного вида.

– Что смешно? – вдруг спросила бабка, незаметно подбежав к Денису и схватив его за запястье.

– Ну, анекдот, – отшатнулся он от старухи.

– Смешно, как отцы детей спаивают?! – Старуха смотрела уже на бармена, не отпуская взглядом и Дениса.

– А ну вали отсюда, бабка, пока я охрану не вызвал! – Бармен замахнулся на нее кулаком.

– Грешники чертовы. Горите вы в аду! – Сказав это, бабка развернулась и посеменила к выходу. Платок ее размотался, и один конец его волочился по полу. Густые седые волосы стягивал треснувший в основании пластмассовый гребешок.

– Сама грешница! – крикнул ей вслед бармен. – Хрен ты сюда теперь зайдешь!

– Кто это? – испуганно спросил Денис, судорожно глотнув колы.

– Местная сумасшедшая! Бабка Февросья. Фиг она сюда еще раз пройдет. Говорил же охране – не пускать. Семен!

– Да, – послышалось со стороны входа. Крупный бровастый охранник встал со стула.

– Еще раз пустишь, я администратору скажу!

– Я пока по нужде ходил…

– Мне неважно, куда ты там ходил! Чтоб не было ее больше тут!

– Понял, – басовито ответил охранник.

Надо заметить, что слова «грешник» и «ад» всегда настораживали Дениса. Он пытался их избегать в разговоре и даже не смотрел на них, когда они попадались ему в тексте. Денис считал, что эти слова напрямую связаны с порчей или проклятием. Хотя особой разницы между тем и другим он не видел. От осознания того, что старуха только что прокляла его и бармена, у него начали отниматься ноги и перехватило дыхание. Кожа покрылась холодным потом. Перед глазами все поплыло.

– Она нас что? Прокляла? – пропищал он фальцетом, резко дернув головой.

– Я ей прокляну! Зайдет она у меня еще сюда, стерва! – Бармен потряс перед собой увесистым кулаком. – Ой, что это с тобой? Ты весь побелел. И голова как-то странно… скривилась.

Сказать, что он побелел, было не совсем верно. Вначале он действительно побелел, потом посинел, а после – позеленел. Из глаз у него текли слезы. Причем густо и обильно. Руки тряслись, как у паралитика на последней стадии болезни. Лицо перекосилось и застыло в уродливой гримасе.

– Ты что это, брат? Может, водички? – ошарашенный бармен лил воду мимо стакана, и та струйками стекала со столешницы на руки Дениса. – Что с тобой?

– Это не-е… – У Дениса стали закатываться глаза, на шее пульсировала огромная вена. Голова прилипла к правому плечу. Со стороны казалось, что Дениса хватил тяжелый приступ непонятной невротической природы.

– Ты не помирай только тут, я сейчас за врачом… – Руки бармена ходили ходуном. Один стакан выпал и разбился, ударившись о пол. На стук прибежал бровастый косоглазый охранник.

– Вис… ки… – Денис водрузил на стойку руку, развернул ее ладонью к потолку, растопырил пятерню.

– Виски? – Бармен схватил бутылку виски «Джемесон» и стал лить прямо в ладонь. В воздухе запахло дешевым спиртом.

– Стакан, – едва шевелил губами Денис, – ста… кан… мне…

– Ах да, стакан… – Бармен направил новую струю в стакан, поднес его к губам Дениса. – Прости, дружище. Не понял.

Денис жадно хватал каждую каплю алкоголя. Напиток проникал в пищевод, принося так нужное сейчас расслабление. Его постепенно отпускало.

– Еще… – процедил он. – Еще давай…

– Да, конечно, друг. – Бармен налил полный стакан «Джемесона», снова поднес к губам Дениса.

– Я сам! – Денис перехватил стакан, одним махом опрокинув содержимое в рот. Ноги стали потихоньку шевелиться, можно было двигаться. После третьей порции виски страх ушел окончательно. Теперь надо было поймать чокнутую бабку и заставить ее снять проклятие. Новой истории с порчей он не хотел. Хватило ему и стриптизерш. – Где эта бабка? – окончательно придя в себя, спросил Денис.

– Там, – указал на улицу бармен, – а что?

– Сейчас… – Денис бросился к выходу.

К тому моменту, как он ее нагнал, бабка успела обогнуть здание гостиницы, прошла через дорогу и приближалась к тропинке, ведущей в деревню. Она шагала быстро, размахивая увесистым дипломатом. Махровый платок вновь аккуратно покрывал седую голову, мешая разглядеть лицо. Денис обогнал старуху сбоку, пробежав по влажной траве. Едва его заметив, она обхватила дипломат руками, прижала к груди. Одна из наклеек упала на грунтовую дорожку.

– Не отдам! – закричала старуха что было сил. – Убивают! Насильники!

– Тихо ты, бабка! – Подвыпивший Денис выставил вперед руки, пытаясь ее задержать. – Не беги только!

– Воры! – Она хотела лягнуть его ногой, но промахнулась. Потом развернулась и побежала в сторону гостиницы.

– А ну стоять! – Денис схватил старуху за воротник цигейки, потянул на себя со всей силы. Она, едва попятившись назад, стала заваливаться на спину. Денис подхватил ее под руки, усадил на траву.

– Не отдам! – Бабка держала у груди дипломат и смотрела на Дениса остервенелым взглядом. – Мое!

– Да не надо мне это! – Денис ткнул в дипломат пальцем.

– Не надо? – Старуха стала прятать дипломат за спину. – А чего тогда?

– Ты зачем меня прокляла? – Денис сел напротив старухи в позу лотоса, сорвал травинку и сунул себе в рот.

– Я? – удивилась старуха.

– Ну да, ты…

– Бог с тобой, милок, я никого не кляла. – Старуха, перекрестившись, замахала руками.

– Ну как не кляла, мне же не почудилось. На меня и бармена такими словами…

– Я старая, милок, не помню. Может, и было, но я не со зла…

– Точно не помнишь? – все еще не верил Денис.

– Богом клянусь! Склероз у меня – сразу все забываю.

Видимо, старуха и правда не помнила. Одно слово – больной человек, да к тому же и старый. Денису внезапно стало жалко старушку – он поднял ее с земли, поставил на ноги, отряхнул цигейку. Затем вынул из кармана две пятитысячные купюры и