Попаданка для пленного змея. Ненталь (СИ) - Сапфир Ясмина

Без этой дрожи нетерпения, когда хочется еще и еще, чтобы наши тела не расставались. Без этого панибратства, когда кажется — мы абсолютно равны: друг перед другом и перед всем миром. А вовсе не жалкая землянка и настоящий аристократ, император. Даже если и бывший.

И вместо того, чтобы отвергнуть несерьезное к себе отношение нага, я решила насладиться желанием Ненталя, его страстью и его близостью. Чтобы уже ни о чем потом не жалеть.

Сейчас он был мой. Весь, абсолютно. Он принадлежал мне от кончика змеиного хвоста до кончиков человеческих пальцев. Каждой своей ипостасью. И я четко это прочувствовала.

Так что… самое время дать волю эмоциями, порывам и желаниям.

В конце концов, завтра будет только завтра… И до него еще нужно дожить…

Я ахнула и вцепилась в спину Ненталя, когда он медленно начал играть моими сосками, а затем проводить языком по груди, животу. Это было так… невозможно приятно. Так изнурительно сладко. Настолько пикантно и остро. Так встряхивало и наполняло какой-то негой… Как если бы хорошо прокачала мышцы и потом смачно потянулась, наслаждаясь своим телом. Новым, сильным и гибким.

В руках Ненталя я словно становилась лучше, чем была до встречи с ним. Лучше, чем вообще когда-либо могла стать.

Мысли резко испарились, потому что Ненталь продолжил целовать и гладить и… казалось из его пальцев струится слабый ток. Будоражит, опять встряхивает. Подчиняет себе. Я словно обтиралась кусочками льда на жаре. Они обжигали, касания становились невыносимыми в какие-то мгновения и одновременно приносили безумно приятные ощущения. Расслабления и блаженства…

Вкус нашей страсти с Ненталем напоминал вкус подтаявшего мороженого. Совсем мягкая часть кажется теплой и почти приторной по сравнению с остальным. Остальное же словно еще вкуснее от покалывающей язык прохлады. Будто сладость одновременно и теплая, и холодная, и сладкая, и жгучая. И это безумное сочетание заставляет мычать «ммм» и смаковать каждую ложку, слизывая с нее по чуть-чуть, по капле…

Ненталь сегодня не торопился, не подгонял жадно мгновения, будто старался прожить каждое из них, прочувствовать каждое до предела. И от этого ощущения стали еще более зашкаливающими.

Его дыхание щекотало кожу и словно проникало внутрь, заставляя каждую клетку в ответ вспыхнуть желанием.

Я вздрагивала от каждого касания и едва держалась, чтобы не застонать. А наг не останавливался. Будто хотел показать мне все, на что он способен. Будто демонстрировал — что он может, когда сыт и не истощен комой.

И… это работало. Да еще как!

Я уже не помнила — в каком мы измерении. В моем, в чужом, в каком-то еще. Забыла о времени. Забыла о том, что надо бы продукты сложить в пространственный карман, чтобы не испортились, накормить нага…

Все это словно стало неважным, несущественным, по сравнению с нашим притяжением.

Немного душным от приятного волнения, которое покалывало кончики пальцев. Немного пряным, густым и тягучим, от предвкушения удовольствия. И… таким настоящим, правильным, естественным…

Наг еще какое-то время терзал меня ласками, выписывал языком влажные дорожки на моем обнаженном теле.

Когда он раздел меня? Где мои вещи? Я не поняла и забила на это.

Чудилось — воздух пещеры раскалился, стал какой-то немыслимой температуры… А затем я ощутила толчок. Ненталь вошел и давал мне к себе привыкнуть. Краем глаза я видела, что он опять человек. Он не пытался заняться со мной любовью в змеиной ипостаси. И я бы этого не хотела. Было в этом нечто такое… не знаю, неправильное, что ли. Для меня.

Я никогда не говорила об этом Ненталю, но он все равно хорошо понял. Наверное, это высший пилотаж отношений, когда вы понимаете нужды и внутренние запреты друг друга даже без разговоров. Даже без малейших намеков. Просто потому, что чувствуете друг друга на каком-то особенном, лишь вам одним доступном уровне. Говорите на одном языке — понятном лишь вам двоим.

Ненталь начал двигаться, держа меня на весу, а я совсем не ощущала своего веса. Я лишь чувствовала, как растекается по телу блаженство, как закипает пузырьками в крови и ударяет в голову эйфорией.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я ощущала, как становлюсь невесомой, слабой и одновременно сильной.

Чувствовала наполненность — такую, словно вот-вот взорвусь. Вот-вот… Вот-вот… И я взрывалась. Наслаждение и блаженство расслабленности пробегали по телу каскадами, вдруг охватывали всю, целиком. А затем еще раз устремлялись в каждую мышцу и в голову.

Ненталь не позволял мне остановиться, продолжал. Потому что, кажется, не мог мной насытиться. И это понимание, ощущение заводило почище всех его предварительных ласк и поцелуев. Хотя наг определенно знал в этом толк.

Я просто плавилась, горела и растекалась счастливой розовой лужицей, как часто пишут в любовных романах. Наконец-то я поняла — что это такое. Сравнение прежде выглядело странным. Так и воображалась эта бедная девушка, которая затем становилась розоватой массой не пойми чего. Но теперь я понимала, что иначе сложно описать подобные ощущения.

Я принадлежала этому мужчине и испытывала от этого просто немыслимое удовольствие. Меня встряхнуло несколько раз каким-то мощным в своей остроте и сладости оргазмом. Я просто открывала глаза, делала вдох, воздух на мгновения застревал в горле… а затем вдруг устремлялся по телу, в кровь. И каждую клетку еще раз пронзало блаженством и негой.

Наконец, наг отпустил меня и несколько минут мы просто лежали рядом, опустошенные и одновременно наполненные. Так что не хватало слов, чтобы все описать. Опустошенные от собственных эмоций, пережитых ощущений и наполненные удовольствием от случившегося. Выжатые до какого-то предела. Так что даже шевелиться сил не хватало. И налитые новой силой, новой энергией и жаждой жизни.

Наше дыхание — в унисон — разносилось по пещере эхом и казалось, множество существ дышат как одно целое.

Наконец, наг перекатился на живот и осторожно убрал волос с моего лица. Невесомо, почти не касаясь, как это у него водилось. И мне это безумно нравилось.

— Я бы сказал — ты моя, если бы имел на это право.

Меня совершенно сбили с толку его слова. И эта добавка «если бы имел на это право».

Я замерла, прокручивая в голове вопросы, которые так и стремились наружу. Пытаясь справиться с ощущением, когда хочется одновременно и плакать, и смеяться, настолько тебе хорошо. И очень страшно, что вот-вот все закончится. Потому что лучше не будет, лучше… ну невозможно…

Наг прикусил губу, рывком встал и обратился. Я медленно поднялась, наблюдая за тем как напряглась мощная спина Ненталя. Каждый мускул бугрился и каменел.

Он переживает? О чем? О том, что нам придется расстаться, когда наг, наконец-то, освободится? Мы станем чужими и придется как-то это мне объяснять. Мне, которая его выручила и спасла из патовой ситуации?

Вот же, дурак хвостатый! Я это давно поняла. И уже давно смирилась с грядущим, стараясь наслаждаться сегодняшним днем.

Я оделась и, когда наг повернулся, собираясь мне что-то сказать, первой нарушила затянувшуюся паузу.

— Ненталь. Я все понимаю. Все нормально.

— Понимаешь? — вскинул он бровь в недоверии.

— Давай поедим, — вместо ответа произнесла я, пряча глаза, чтобы наг не заметил разочарования и досады, которые, наверняка, отразились в моем взгляде.

* * *

Ненталь

Что-то изменилось в их общении и даже в том, как Ада отдавалась Ненталю. Он всякий раз ощущал эту горчинку, как в определенных сортах меда. Вроде бы ешь и во рту разливается предсказуемая сладость. Нежная и густая, приторная и почти неубиваемая… Но затем остается слабое, чуть горьковатое послевкусие.

Ненталь не мог понять. Не мог вызнать у нее — в чем же дело. Ада не отвечала на его вопросительные взгляды, а на попытки что-то выяснить, тотчас закрывалась. Словно черепаха — раз — и все она уже в панцире. Не видно ни головы, ни лап, ни хвостика. И как не крути этот твердый кусочек живого, не достанешь ни взгляда, ни вздоха. Все спрятано внутри от посторонних глаз. Все надежно заковано в роговой доспех нейтральных слов и нечитаемой мимики, неуловимых взглядов и загадочных недомолвок.