Сдвиг - Алексей Евтушенко

Татьяна продолжала хранить молчание, хотя ее глаза чуть посветлели. Совсем немного, но вполне достаточно, чтобы Изя заметил.

– Понимаешь, судя по тем данным, которые я наблюдаю последние три дня, происходит одно из двух. Либо датчики накрылись, либо… – он сделал паузу, не решаясь сразу сказать, – либо я таки оказался прав, и Реальности сблизились настолько, что начали пересекаться.

– Ты же говорил, что это возможно лишь в теории?

– Слова «лишь» не было.

– Было. Могу запись прокрутить.

– Ошибаются все, даже я.

– Погоди, дай сообразить. – Таня замолчала.

Френкель ждал.

Когда-то совсем молоденькой девушкой Таня Лютая пришла лаборанткой в институт, где работал тоже молодой и чертовски талантливый ученый Исаак Френкель. Они трудились в разных лабораториях и могли видеться только в институтской столовой, на общих собраниях и празднованиях. Первое мая, Седьмое ноября, Новый год. Видеться-то виделись, но Френкель, по уши погруженный в свои тахионы и возможность прыжка в прошлое, не обращал ни малейшего внимания на лаборантку Татьяну Лютую. Мало ли лаборанток на свете. Пусть и симпатичных. К тому же тогда у него крутилась бешеная любовь с одной модной московской поэтессой, которая оттягивала на себя столько времени и сил, что еще чуть-чуть, и это начало бы сказываться на работе. И тут как раз во время стендовых испытаний малой модели тахионной пушки навернулся фазовый магнитный синхронизатор. Обычное, казалось бы, дело. Но на институтском складе запасного не оказалось, а завод-изготовитель индифферентно сообщил, что может поставить новый не ранее чем через неделю. Над испытаниями натурально нависла угроза срыва, поскольку график пользования институтским стендом был составлен на год вперед, и никто не уступил бы молодому и дьявольски талантливому еврею и доктору наук Френкелю ни дня. В основном по двум первым причинам.

Изя встал на уши. Затем пробился на прием к директору института и попросил о помощи.

– Что я могу сделать? – удивился директор.

– Позвоните на завод-изготовитель, – попросил Изя. – Они же явно нам головы морочат. Что значит, через неделю? Мне нужно завтра. В самом крайнем случае, послезавтра.

– Ха-ха, – сказал директор. – Ты знаешь, сколько таких синхронизаторов выпускает в месяц завод?

– Понятия не имею, – признался Френкель.

– Зато я имею. Восемь штук. По два в неделю.

– И что?

– А то, что требуется их в два раза больше. Через неделю – это нам еще повезло, поскольку киевляне вошли в наше положение и согласились отдать свой. В обмен на большой кольцевой индуктор. Я скрепя сердце согласился, потому что индуктор… Но тебе это, как я понимаю, неинтересно.

– Отчего же, – вежливо возразил Изя. – Очень интересно.

– Не п…зди, – сказал директор.

– Не буду, – быстро согласился Изя. – Но что мне делать? Может, самому на завод съездить?

– Бесполезно. Если бы даже ты умел давать взятки, они не возьмут. – Директор закурил, подумал. – С Кирилычем говорил?

Кирилыч, шестидесятитрехлетний институтский механик, был мастером на все руки. Ходили слухи, что в молодости он в одиночку в гараже при помощи отвертки, кувалды, паяльника и, понятное дело, такой-то матери собрал линейный ускоритель. Действующий. На спор.

– А как же, – вздохнул Изя. – Сразу к нему и пошел. Кирилыч мне и сказал, что номер дохлый, только замена.

– Стареет Кирилыч, – сказал директор. – Не поспевает за прогрессом. Ты вот что… Есть у нас в институте лаборантка, Татьяна Лютая. Молодая такая, фигуристая, скуластенькая. У Габрилевича работает. Видел?

– Может, и видел, – пожал плечами Изя. – Мне как-то, знаете, не до молоденьких лаборанток. Тем более чужих. Я работаю.

– Вот и хорошо, – сказал директор. – Поговори с ней. Габрилевич как-то хвастал, что эта деваха электронного черта лысого починит, буде таковой появится и сломается. Талант, говорит. Уникум. С учетом того, что женского пола, да еще и симпатичная, так и вовсе феномен.

– Что, сильнее Кирилыча? – не поверил Изя.

– Габрилевич утверждает, что сильнее. Но я, как ты догадываешься, соревнование между ними не устраивал.

– Что-то не верится… – начал было Френкель, но директор его перебил:

– Изя, – сказал он, – кончай ныть. Ты пришел ко мне за помощью, как к своему директору и начальнику. Я помог, как смог. Чего тебе еще надо? Или разговаривай с этой Татьяной, или жди неделю, или просто иди в жопу.

– Понял, – сказал Изя и пошел. Искать Татьяну.

Надо ли говорить, что она согласилась посмотреть закапризничавший синхронизатор и починила его? Так они и познакомились. Потом было много чего. Успешные стендовые испытания малой модели тахионной пушки. Мелодраматичный, скандально-громкий разрыв с модной поэтессой, за ходом которого с удовольствием следила вся богемно-тусовочная Москва.

Переманивание Тани в свою лабораторию и ссора на этой почве с Габриловичем.

Госпремия и орден Трудового Красного Знамени за создание действующего прототипа тахионной пушки и разработку теории n-Реальности.

Начало строительства БТП – Большой тахионной пушки.

Смертельный вирус, вырвавшийся из-под толщи антарктического льда.

Пандемия.

Война.

Паника.

Смерть миллиардов.

Его доклад Центральному комитету партии о возможности спасения человечества в другой Реальности.

Единственный «выстрел» БТП, в результате которого группа Шадрина отправилась в 68-й год.

Переселение с поверхности в ПЛКОН.

Десятилетия жизни и работы под землей, на глубине двух километров.

Смерть одного за другим коллег и друзей.

Отчаяние.

Надежда и вера, не имеющие под собой ни малейших оснований.

И, конечно же, любовь.

Они так и не поженились официально. Сначала было как-то не до оформления отношений, а потом и вовсе ни малейшего смысла в этом не осталось. Перед Богом же, если предположить, что Он, несмотря ни на что, существует, они давным-давно были мужем и женой.

– Я пойду с тобой, – сказала Таня.

– Это глупо.

– Глупо как раз идти одному. И я могу тебе это доказать в два счета.

– Попробуй.

– Легко, – сказала Таня. – Первое. Ты хоть и гений, но ни хрена не смыслишь в починке чего бы то ни было. Вспомни, когда последний раз ты вознамерился починить книжный шкаф, то едва не пропорол себе насквозь руку шуруповертом. Я даже не уверена, сможешь ли ты определить, неисправны датчики или нет.

– Мне и не нужно это определять, – возразил он. – У нас есть исправные запасные. Я просто заменю старые на новые. Вне зависимости, исправны старые или нет. Это не слишком сложно.

– И ты дашь сам себе гарантию, что все сделаешь правильно? – саркастически усмехнулась она.

Изя задумался. Такой гарантии он дать не мог.

– Я не могу рисковать твоей жизнью, – сказал он наконец. – Если подхвачу Вирус…

– Не морочь мне голову. – Таня скривилась, как будто проглотила дольку лимона, а Изя в миллионный раз поразился тому, как ей идет любое выражение лица. – Я еще не выдвинула свой второй аргумент. А он такой. Или мы идем вместе, или не идет никто. И гори все огнем. Заметь, я не предлагаю идти только мне.

– Этого еще не хватало! – вскричал Изя.

– Но именно это и было бы самым логичным.

– Почему?

– Потому что, балда Давидовна, если ты прав и Реальности начали пересекаться, то только ты можешь объяснить людям Реальности-2, что их ждет. Буде таковые появятся. И не только объяснить, но и внятно рассказать, что нужно делать. Значит, ты должен остаться в живых в любом случае. Следовательно, и рисковать тебе нельзя.

Изя снова впал в задумчивость.

– Нет, – пришел он к выводу. – Я не могу этого допустить. В конце концов мужчина я или где? И плевать на логику и рациональность. Да пусть хоть вся Вселенная катится к чертям! Впрочем, она, кажется, и катится.

– Вот именно, – сказала Таня. – Полностью с тобой согласна, милый. Поэтому мы идем вместе.

Через три с половиной часа, когда уже были принесены со склада и протестированы запасные континуум-датчики, а они пообедали и, как всегда, прилегли отдохнуть минут на сорок, он спросил:

– Если всегда выходит по-твоему, то кто, спрашивается, главный в нашей семье?

– Конечно, ты, – ответила она полусонным голосом.

– Почему?

– Потому что, дурачок, самые главные идеи генерируешь ты. Идеи и стратегические направления. А я только помогаю их воплотить и не сбиться с пути. Спи давай. Нам до темноты надо обернуться.

– Спи давай, молчи давай, – повторил Изя их древнюю, еще со времен жизни на поверхности присказку и закрыл глаза. Впервые за последние несколько месяцев он чувствовал себя уверенно и спокойно.

14

В России пандемия неизвестной болезни, убивающей всякого, кто ею заразился, в течение суток, началась с Ростова-на-Дону. В США – с Чикаго, штат Иллинойс. Во Франции – с Марселя. В Китае – с Шанхая. С учетом того, что все четыре города славились своим криминальным бандитским прошлым, чувствовался в этом совпадении некий зловещий сарказм судьбы. Теми тонкими натурами, кто был готов это почувствовать и верил в судьбу. Остальным было не до глупостей – выжить бы. Очень скоро выяснилось, что очаги заражения практически совпадают с координатами тех мест, где был замечен странный туман, в котором пропадали люди. Не везде, но совпадают. И тут же обозначилась прямая зависимость между болезнью и теми, кто вернулся после исчезновения – примерно десять-двенадцать процентов вернувшихся оказались заражены и умерли быстрой и мучительной смертью. Успев перед этим заразить десятки и сотни людей по всему миру. К тому времени, когда умные головы свели разноречивую информацию воедино и сделали выводы, было уже поздно – неизвестный ранее вирус, от которого фактически не было защиты, пожирал жизни на всех континентах Земли, исключая (по некой иронии судьбы, но то, что это ирония, выяснилось позже) только Антарктиду. И делал это с такой ужасающей скоростью, что эпидемиологи и военные отказывались верить статистическим данным.