Позывной «Пантера» - Михаил Нестеров

виды и способы переползания («червяк» – когда рядом враг; «обезьяна» – когда отходить или наступать; «на спине» – под колючей проволокой; «раненым» – на боку; «призрак» – если растяжка есть (руки впереди ног); «крокодил» – по воде).

Ты должен быть как блоха – бить и уходить! Если враг сильный – уходи. Если он уходит с поля боя – бей ему в спину».

– Ну и что это? – не понял Ленц, машинально складывая бумагу по сгибам.

– Совсем свежая запись одного из боевиков Асланбека, – пояснил Сергей. – Если бы Пантера сломался и работал на Давкаева, инструкции в блокноте наемника были бы совсем другими. Никаких червяков, обезьян и крокодилов. Я говорю о классике и партизанско-диверсионных методах, которым Пантюхин был обучен. Хоть одно слово из нашей «классики» вы нашли в инструкциях? Пантера жив, товарищ генерал, и он не сломался. Он дает нам знать об этом.

Он выжидающе посмотрел на генерала, но тот молчал. Обоснованно, как ему казалось. В отличие от Марковцева, Ленцу было что скрывать. И очередное дерзкое выступление Марка его ничуть не удивило, оно стало как бы реакцией секретного агента на молчание начальника военной разведки.

– Я, товарищ генерал, вроде как амнистированный, но хочу попросить вас о большем: отпустите меня и с этой службы, о которой я мог только мечтать.

И тут Марковцев сказал такое, отчего полковник Мещеряков едва не залез под стол.

– Вы не думаете чесаться. Я своими силами буду искать Пантеру. И найду его, чего бы мне это ни стоило.

– Закончил свое выступление? – ровным голосом спросил Ленц.

– Да.

«А не «так точно», – машинально отмечал сраженный наглостью Марковцева полковник Мещеряков. Но отчего-то видел на рудниках не Марка, а себя.

– Сходи в буфет, выпей коньяку. Через час жду тебя в кабинете. – Спрут под столом топнул ногой. – В моем кабинете!.. Скорее всего я приму твою отставку.

Часть II

«Возвращаясь с чужой войны»[18]

Глава 12

Временной отрезок

1

Андрей часто видел себя за штурвалом старенького самолета, на котором учился летать. Вот перед первым самостоятельным вылетом он проверяет тормоза шасси; колодки убраны механиком, суеверно крестящим самолет и курсанта, скрывшегося за стеклом фонаря, впереди – огромное поле аэродрома: манящее и отталкивающее.

Еще находясь на стоянке, он включает тормоза, потом увеличивает обороты двигателей, которые послушно, даже весело ревут в ответ. Как кони, нетерпеливы. Самолет удержался тормозами на месте – значит, с ними все в порядке.

Силовая установка работает нормально, рычаги, краны, тумблеры находятся в нужном положении. Что еще по инструкции?.. А, да, необходимо расстопорить ручку крана шасси; обогрев ПДВ включать не надо – не зима, обледенения не предвидится.

Получив разрешение на взлет, летчик взял ручку управления на себя, отклонил руль высоты вверх. Подбирая положение ручки, придал самолету взлетный угол атаки, на котором самолет и должен разогнаться на последнем участке пути. Главное в этом маневре то, что еще до отрыва самолета пилот уже подобрал балансировочный угол отклонения руля высоты.

И вот он уже рулит со скоростью двадцать километров в час, управляя самолетом путем раздельного торможения колес шасси – не самый надежный способ, при котором возможны перегрев колес и износ фрикционной пары.

Но это проба; тормоза, назначение которых – это торможение на пробеге, нужно оставить в покое. И попробовать рулить путем несимметричной тяги двигателей.

Взлетный угол самолета Андрей Семочкин отработал, сидя в кабине и ориентируясь по горизонту, запоминал положение самолета, поставленного на бетонку. Сейчас совсем другое – он готовится взлететь без инструктора. И момент подъема переднего колеса определил по указателю скорости, бросив взгляд на прибор, а не по временному отрезку, по пройденному пути, как это делают опытные летчики.

И вот меняется панорама. В первой половине разбега на стояночном угле атаки самолет сидел низко, бетонка была совсем рядом, и не чувствовалось, что машина сможет оторваться от земли. Но во второй половине разбега, при нормально поднятом переднем колесе, ВПП словно ушла вниз. С этого момента и появилось непередаваемое чувство свободного полета.

* * *

Через маленькое зарешеченное окно очередной темницы Андрей видит манящее к себе небо, облака – это небесное море, в которое он окунался, сидя за штурвалом «Су-24». В такие моменты боевая машина не походила на грача, скорее – на дельфина, умного и доброго. А когда он заходил на цель, то был похож на касатку, кита-убийцу. Как и касатка, не боясь сесть на мель, он на бреющем полете проносился над ровной местностью, круто уходил вверх с предгорий, парил над снежными вершинами гор.

«Касатка» повышенной живучести, имеющая цельносварную бронированную кабину, специальное стекло толщиной 65 миллиметров, особую систему тушения топливных баков, которые при попадании в них ракеты мгновенно заполняются полиуретаном. «Касатка», несшая на себе, кроме скорострельной пушки, четыре тонны боевой нагрузки. «Касатка», атакующая, как правило, с предельно малых высот, то есть в несколько раз точнее других боевых машин. «Касатка», имеющая глаза – летчика, который атакует только те цели, которые видит своими глазами; не имея специального локационного оборудования, она не в силах преодолеть сумеречный эффект.

Андрею Семочкину довелось посидеть за штурвалом новейшего самолета «Су-39», которого на вооружении наших ВВС пока нет, вооруженного не имеющей аналогов в мире радиолокационной станцией «Копье». В свои двадцать шесть он управлял модернизированной машиной «Су-25Т», на которой установлен круглосуточный автоматический прицельный комплекс «Шквал» с управляемым вооружением «Вихрь». Вот это машина! С системой распознавания и автоматическим сопровождением танка или машины и уничтожением этих подвижных целей; несущая на себе корректируемые авиабомбы «КАБ-500 ОКР» и ракеты «Х-25» с лазерной головкой самонаведения. Летал на этом самолете ночью и сливался с ней, как черное тело пантеры...

* * *

Это утро как две капли походило на то, когда на окраине Элистанжи была обнаружена банда Исрапила Абдулгамидова. Такое же теплое и солнечное, с массой белоснежных облаков, плывущих по небу. На горизонте они соприкасались с горными вершинами и казались их отражением в небе.

* * *

Взлетали в то утро как обычно. Избегая отрыва на разгоне, ведущий начал разгон не одновременно с подачей команды ведомым, а несколько позже. Ведомый за счет избытка скорости сблизился с ведущим; а чтобы его скорость сравнялась со скоростью ведущего, сместил сектор газа вперед и установил оптимальные для этого маневра обороты турбин. И занял заданное место в строю – пристроился, накренившись в спутной струе ведущего и едва не свалившись на крыло.

– Хотел развернуться? – услышал летчик ведомой «сушки» голос диспетчера, видевшего крен боевого самолета.

– Да, заскучал по дому, – спокойно отозвался Андрей, отвечая на свои незамысловатые позывные и возвращая элерон в прежнее положение: сваливание в возмущенной зоне – вещь рядовая. А меньше чем через полминуты после пролета самолета спутная струя ослабевает и кренение попавшего в нее самолета легко устраняется.

Четыре «грача» летели курсом на юго-восток Чечни, чтобы отбомбиться по заданным целям. Все пилоты имели больше сорока боевых вылетов.

Под крылом проносились заснеженные овалы равнин, квадраты селений и заброшенных полей, четкие нити дорог, кружева ручьев и мелких рек, движущаяся навстречу мозаика горных вершин.

Красиво. Сверху все красиво. И инверсионный след ракеты, сорвавшейся с кронштейна, и взметнувшееся с земли облако гари. Все естественно: падающие бомбы, свистящие ракеты, взрывы гранаты и дробь крупнокалиберного пулемета боевого самолета видятся и сверху, и снизу, как атмосферные осадки.

Цель в семи километрах восточнее Элистанжи попала в зеленоватое перекрестие. Теперь при любом маневре самолета ракета полетит туда, куда надо.

Пуск. Точное попадание. Четверка «сухих» разворачивается, чтобы нанести еще один удар, потом еще – и вернуться на грозненский военный аэродром.

Строения, пораженные ракетами лазерного наведения на цель, через крышу выбрасывали из себя щепки, обломки кирпичей, отфыркивались гарью, пылью и клубами дыма. Из окон, догоняемые обломками мебели и обрывками одежды, вылетали фрагменты тел чеченских бандитов...

Брата командира грозненского ОМОНа Исрапила Абдулгамидова не разорвало на части, а придавило бетонным блоком. И умер чеченец сразу, не мучаясь. Повезло.

2

Чечня, Грозный

База грозненского ОМОНа располагалась в двух старых кирпичных зданиях. Дорогу к базе преграждал шлагбаум, вход стерегли вооруженные омоновцы-постовые. Жили все по типу командированных из Пензы, Тулы, Питера: все вместе, в казармах.