Вехи жизни. Зеев Жаботинский - Иосиф Недава

  В речи о плане «эвакуации», произнесенной в Варшаве в октябре 1936 года, он сказал: «Не думайте, что я бросил слово «эвакуация» случайно. Долго, очень долго я искал это слово. Тысячу и один раз я проверял и взвешивал и не нашел более подходящего выражения… Когда я нашел слово «эвакуация», что я представлял за ним? Я представлял, как генерал осматривает свое войско с высокой горы и замечает, что один из полков находится под огнем противника, И вот генерал (а не враг, который продолжает стрелять) решает по своей воле и для пользы дела вывести этот полк, находящийся в опасности. Или другой пример: в Швейцарии есть вулкан, извергающий огненную лаву. У его подножия расположена деревня, и ей угрожает опасность. Поэтому правительство принимает решение и прежде всего в интересах населения этой деревни переселить ее жителей в безопасное место. Мы, объявляя о плане «эвакуации», тоже поступаем так из чувства нашей национальной самостоятельности. Ведь мы хотим этого, и это нам выгодно. Ведь хотим спасти евреев от приближающейся лавы, и разве может кто-либо из вас, господа, отрицать, что эта лава существует, что она приближается и что нам нужно принять меры против нее?»

  В другом месте он пишет (1936 год): «Не знаю, придется ли вывезти всех евреев из всех стран или существуют такие оазисы, из которых не нужно будет вывозить более половины или трети… В ближайшие десять лет нам предстоит поселить в Эрец-Исраэль миллион или два миллиона евреев, а может быть, еще больше… Верит ли кто-нибудь из вас, что можно починить эту разваливающуюся телегу, называемую диаспорой».

  С большим опозданием, непосредственно перед катастрофой, Жаботинский извлек из глубин сионистских архивов, в которых хранились все «фантастические планы», не осуществленную программу Нордау 1919 –1920 годов, получившую лишь слабые отклики в сионистском лагере. Великий прорицатель Нордау утверждал, что декларация Бальфура не будет эффективной, пока евреи не станут большинством в Эрец-Исраэль и не начнут строить со всей энергией «национальный дом» от фундамента до крыши без вмешательства извне. Для этого он предложил перевезти в Эрец-Исраэль 600 тыс. евреев. Когда его спросили, где эти люди будут жить, он ответил: «Климат страны такой, что они смогут спать в палатках». На вопрос американских сионистов, кто возьмет на себя бремя этой массовой репатриации, он ответил: «Вы».

  Программа Нордау никогда не обсуждалась в сионистских кругах, и Жаботинский до конца жизни упрекал себя в равнодушии к ней. В 1938 году он одобрил ее, и в «десятилетнем плане», принятом на съезде Новой сионистской организации (т.н. Пражский конвент) были намечены меры для репатриации в течение 10 лет полутора миллионов евреев, но было уже слишком поздно.

  Главным новшеством в учении Жаботинского была идея о военном духе. Эта идея как будто простая и известна каждому, кто изучает историю: народ никогда не получал государство в виде подарка от других народов. Страна завоевывается оружием, и родина возвращается народу в результате героических подвигов его сынов. Эта мысль сегодня является аксиомой, тем более, что в наш век военная сила стала повсеместно международным языком. Но это сегодня. А ведь эти мысли Жаботинский высказывал много лет назад. Его не поняли и подвергли резкой критике. Еще в 1926 году, в период расцвета пацифизма в Европе, Жаботинский опубликовал в варшавской газете «Хайнт» статью «У камелька» с призывом к еврейской молодежи «научиться стрелять!» Создание еврейского легиона в первую мировую войну было революционным шагом в истории еврейского народа. Жаботинский был одинок в борьбе за воссоздание военных традиций. Многие говорили, что еврей не годится в солдаты, что милитаризм – чужеродный побег на древе еврейской истории. Много лет добивался Жаботинский восстановления легиона и размещения его в Эрец-Исраэль. Он не считал «хагану» (самооборону) заменой легиона, который является символом суверенной государственной власти. Если бы еврейский легион не был расформирован после первой мировой войны, государство Израиль, несомненно, было бы создано раньше.

  Следует отметить, что подход Жаботинского к военному вопросу был не результатом чувствительности или романтики, а логическим выводом. Его мировоззрение основывалось на святости жизни. Он любил мир и ненавидел милитаризм. «Б-г свидетель, – писал он в одной из статей, – что мне противны войны и армия; для меня они всего лишь жестокая отвратительная необходимость, и ничего больше». Но когда он пришел к заключению, что этой «необходимости» не избежать, он преодолел свои чувства и указал нужное направление. В книге «Симон Назорей» Жаботинский устами своего героя говорит современной молодежи: «Железо. Пусть копят железо. Пусть отдают за железо все, что у них есть: серебро и пшеницу, масло и вино, стада, жен и дочерей – все за железо. Ничего на свете дороже нет, чем железо».

  Жаботинский осознал необходимость в военной силе уже в свое первое поселение Эрец-Исраэль в 1908 году. В то время он разобрался в сути арабской проблемы и определил свое отношение к ней. Ему было ясно, что любая колонизация вызывает антагонизм со стороны местных жителей. К этому надо подготовиться. История учит, что местные жители никогда не встречали колонизаторов с распростертыми объятиями. Когда в Америку прибыли первые европейские поселенцы, материк был в значительной степени пуст. Число индейцев не превышало одного или двух миллионов, и несомненно было место для прибывающих. Несмотря на это, туземцы отчаянно сопротивлялись. «Поэтому заселение может развиваться лишь с применением силы, независимой от местного населения, под защитой железной стены, которую местное население не в силах пробить… Не хочу сказать, что невозможно никакое соглашение с арабами Эрец-Исраэль. Невозможно только добровольное соглашение, пока у арабов еще гнездится искра надежды, что им удастся избавиться от нас… Единственный путь к такому соглашению – это железная стена, то есть наличие такой силы в Эрец-Исраэль, на которую никоим образом не повлияет арабское давление».

  Идею «железной стены» Жаботинский впервые развил на заседании сионистского исполкома в Праге в июле 1921 года.

  По мнению Жаботинского, аксиомой для решения арабского вопроса является публичная и откровенная постановка вопроса, без всяких замалчиваний. Его статья «О железной стене» написана в 1923 году. Уже тогда он определил свое трезвое и реалистическое отношение к арабам. Он не принадлежит к ненавистникам арабов и не призывает к их изгнанию из Эрец-Исраэль. Его отношение к ним определяется их отношением к сионизму. Арабам в Эрец-Исраэль следует проникнуться сознанием, что эта страна должна быть еврейским государством и что евреи со всех концов света смогут создать свою родину. Арабам не надо бояться положения меньшинства, «ибо евреи готовы предоставить арабскому меньшинству в еврейском Эрец-Исраэль максимум тех прав, которые они требовали для себя и никогда не достигли в других странах». Более того, универсальная справедливость требует, чтобы кочующий народ, преследуемый во всем мире, как меньшинство, нашел наконец убежище на своей исторической родине. Справедливость требует правильного раздела имущества человечества между всеми народами! В выступлении перед комиссией Пиля Жаботинский сказал: «Есть только один путь к компромиссу. Говорите арабам правду, и тогда вы увидите, что араб разумен, араб смышлен, араб порядочен, араб способен понять, что поскольку есть три, четыре или пять чисто арабских государств, то будет только справедливо, если Британия превратит Эрец-Исраэль в еврейское государство. Тогда наступит изменение и в отношении арабов. Тогда будет почва для компромисса, тогда будет мир».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});