Что вдруг - Роман Тименчик

Сам тон ее воспоминаний заслуживает быть отмеченным, ибо к 1949 году немало было сделано для того, чтобы представить пронинские подвалы филиалами реакционного и контрреволюционного ада. Остановлюсь лишь на одном примере, и остановлюсь подробнее, потому что с ним, возможно, связано происхождение одного из знаменитых русских стихотворений XX века.

«Привалу комедиантов», который, в отличие от утверждения Б.М. Прилежаевой-Барской, существовал после революции – до 1919 года, прозаиком Михаилом Козаковым была придана – не без известного исторического основания53 – репутация места сборища инсургентов54. Оно изображено в его пьесе «Чекисты» с установкой на «документальность».

Ремарка:

Литературно-художественное кабаре «Подвал поэтов», огромный подвал в доме на Марсовом поле. Было раньше так: из-под кружевных масок свет неясно освещал черно-красно-золотистую залу росписи художника Судейкина. Старинная мебель, парча, деревянные статуи из древних церквей. Лесенки, уголки, таинственные коридорчики. В глубине подвала – несколько рядов кресел перед эстрадой. Позади кресел – ряд столиков. Все это сохранилось, но роскошь мебели и стен заметно обтрепалась. Дыхание оскудения чувствуется на всем. Позолота обсыпалась, мебель – не в том порядке, что прежде, электричество горит «нервно», с частыми перебоями, лампочки раздражающе мигают. Подвал освещается толстыми восковыми свечами, оплывающими в подсвечниках. Сырость, не сдерживаемая жаром каминов, вступила в свои права. На многих посетителях «Подвала» – теплая (внакидку) верхняя одежда. Некоторые во фраках и… в валенках. Центр нашей сцены «судейкинский» зал, по бокам «уголки» и лесенки.

В декабре 1917 года в этом подвале в пьесе представлены Пронин (Рынин), Клюев (Корнев), Кузмин (1-й поэт, поющий, согласно «Петербургским зимам», «Нам философии не надо…»), Игорь-Северянин (2-й поэт), Савинков (Серебров), Зинаида Гиппиус (поэтесса кадетской газеты), Ахматова (поэтесса):

Рынин

Пьем за искусство! Долой политику и партии.

Поэтесса

Навсегда забиты окошки….Что там – изморозь или гроза?

Сапожков (пьянеющим голосом)

Гроза! Вихрь! Гроза!

Рынин

За комедиантов, господа! За нас всех!

Голоса (под звук рояля)

К чему бесплотные влеченья и романтизм?Гоните прочь вы все сомненья и драматизм.Дважды два – четыре, два да три – пять, —Вот и все, что мы можем,Что мы можем знать…

Поэтесса кадетской газеты

Стыдно! Русской интеллигенции стыдно за вас!

Сапожков

Фу ты – ну ты! (Насмешливо) Интел-ли-генция!

Поэтесса кадетской газеты

Фигляры вы, господа! Дряблые эгоисты!

Поэтесса

Ну, ну, Зинаида Николаевна! Это даже интересно.

Поэтесса кадетской газеты

Из дикарей, из русско-монголов в боги не прыгнешь! (Жест в сторону Корнева). У нас «политика» недостойна внимания поэта? (Жест в сторону третьего поэта). Ах, вот как? Но Ламартин, господа, немножко иначе вел себя в сорок восьмом году.

Серебров

Правильно, Зинаида Николаевна.

Поэтесса кадетской газеты

Он не плел безответственную меледу и не удалялся в «шелковый шепот травы»… Да и Жорж Занд перо свое не романами занимала в то время. А вы… кто вы… жалкие болтуны в тогах на немытом теле?! И на что вы России? (В зале шум, обида, наряду с шумом одобрения). Ей куда нужней пять русских генералов!

Ср. также сцену обыска в подвале:

[Чекист] Никит. (Рынину)

Ваш документ?

Рынин

Мой, помилуйте, кто же меня не знает? Рынин – есть Рынин. Помилуй, голуба!..

Поэтесса

Да это же Рынин, товарищ комиссар! Петр Петрович Рынин…

Никита (добродушно)

Ну, Рынин так Рынин!55

Возможности этих эпизодов были высоко расценены критикой:

В пьесе Козакова помимо персонажей, двигающих сюжет и выражающих основные идейные конфликты, имеется много характерных эпизодических фигур. Среди них явные враги вроде поэта Корнева, юродствующего «мужичка» в шелковой косоворотке, чей исторический прообраз легко угадывается в пьесе. Выразительно нарисованы Козаковым затерявшиеся в непонятных им событиях люди вроде Рынина из «Привала комедиантов» <…> Козаков правильно поступил, уделив им место в своей пьесе: это позволило ему передать колорит интеллигентско-мещанского быта эпохи. Очень показательна 1-я картина 2-го акта, изображающая артистический кабачок «Привал комедиантов». Целиком оправданная тематически, она сделана с настоящей театральной яркостью. В большом подвале на Марсовом поле, где тусклый свет из-под кружевных абажуров освещает декадентские росписи Судейкина, собираются остатки буржуазной богемы. Тут звучат прелюды Рахманинова, и люди, боящиеся заглянуть в лицо событиям, охотно слушают стишки мирных поэтов – «милый вздор».

А среди всего этого «милого вздора» заговорщик устраивает свидание со шпионкой, английский «журналист» Эркварт инструктирует Сереброва. Тут же пьянствует эсер Сапожков, пробравшийся в ВЧК, читает свои антисоветские аллегории поэт Корнев, и кадетская поэтесса призывает расслабленных поэтов к активному сопротивлению большевикам.

Эти колоритные эпизоды для режиссера-постановщика – благодарнейший материал, в котором соединяется реалистическое изображение событий с большой театральной выразительностью56.

Ахматова, которая всегда настойчиво подчеркивала, что она в «Привале комедиантов» «вообще не бывала»57, и, вероятно, склонная среди своих поэтических двойников числить и образы Клеопатры, могла по поводу появления лицедейки, наряженной Ахматовой, вспомнить диалог из «Антония и Клеопатры»:

Клеопатра

Ну вот, Ирада!Мы, видишь ли, египетские куклы,Заманчивое зрелище для римлян.Толпа засаленных мастеровых,Орудуя своими молотками,Собьет помост; дышать мы будем смрадомОрущих жирных ртов и потных тел.

Ирада

Да не попустят боги!

Клеопатра

Нет, Ирада,Все так и будет: ликторы-скотыНам свяжут руки, словно потаскушкам;Ватага шелудивых рифмоплетовОславит нас в куплетах площадных;Импровизаторы-комедиантыИзобразят разгул александрийский.Антония там пьяницей представят,И, нарядясь царицей Клеопатрой,Юнец пискливый в непристойных позахПорочить будет царственность мою.

Ирада

О боги!

Клеопатра

Вот что ожидает нас.

(пер. М.Донского)

Вместе с другими биографическими аналогиями58 связка У. Шекспира и М. Козакова могла стать побудителем к созданию ахматовской «Клеопатры» 1940 года.

Некая загадочность, переведенная разоблачителем буржуазных кабаре в конспирологический план, видимо, ощущалась в пронинских подвалах. Ахматова, как известно, вспоминала «пеструю, прокуренную, всегда немного таинственную “Бродячую Собаку”»59, а создатели кабаре сами намекали на сокровенность предприятия, уподоблявшегося масонской ложе – в списке атрибутов членов правления к новогоднему карнавалу при встрече 1913 года: циркуль, молоток, сажень Г.Д. Ротгольца, треугольники А.П. Зонова, В.А. Шпис-Эшенбруха и Н.К. Цыбульского, песочные часы К.М. Миклашевского60.

Если не все тайны, то некоторые секреты мемуаров Б.М. Прилежаевой-Барской открывает.

Как и при первой публикации, я хочу выразить неизменную благодарность вдове Моисея Семеновича Лесмана – Наталье Георгиевне Князевой за предоставление текста для печати.

* * *

Во втором дворе подвал.В нем приют собачий.Всякий, кто сюда попал,Просто пес бродячий!Но в том гордость,Но в том честь,Чтоб в подвал пролезть.Хау! хау!61

Да, «в подвал пролезть» – дело трудное. Не все имели доступ сюда.

Отъявленные «фармацевты»62 не пользовались правом входа в «Собаку».

Кто же такие «фармацевты»? Это все те, кого не впускали в «подвал».

Кто же определял это «право»? Кто дал эту кличку всем тем людям, которые не могли попасть в «подвал», туда,

где бродяжки снуюти глинтвейн они пьют,прославляя собачью обитель,

где главным украшением был

камин, что поставил Фомин63,и где Данчик, кто Кранц64,продает померанц.и где «Пронин Борис вдохновитель».

С Пронина-то все и началось – он мозг и сердце кабачка. Ему принадлежала «великая идея»65.