Душа - Алиса Селезнёва

брюки. – Пошли. Покажешь дорогу.

– Куда это? – не поняла я.

– К Пестеревой. Надо разруливать эту Санту-Барбару.

При слове «Санта-Барбара» я засмеялась. Тётя Глаша всегда говорила нечто подобное, когда слышала очередную деревенскую сплетню о любовницах и жёнах. Она и сама была не прочь рассказать кому-нибудь историю своей жизни, всегда приговаривая при этом, что по её мотивам можно снять неплохой сериал.

– Никуда ты не пойдёшь! – закатила глаза я. – Хочешь, чтобы тебя в обезьянник отправили. Мы вроде уже решили, что ты домой возвращаешься.

– Никуда я теперь не поеду, если мать Саввы – призрак, а не эта кусачая, как ты говоришь, тётка, то…

– Дай мне пять дней. Ладно, – замахала я перед ним руками, словно собиралась сдаваться, – три дня. Я понаблюдаю, послушаю. Поговорю.

– Ты уже разговаривала.

– Просто дай мне шанс! Я хочу поговорить с Альбиной. Мать Саввы кто-то из этих двоих, либо та, кого они обе знали. Через три дня я вернусь в город и всё-всё тебе расскажу.

– А как же твои отец и муж?

«Демидыч» старательно сверлил меня взглядом. Он догадывался, что давит на больное, но сдаваться не собирался. Посмотрев на библиотеку ещё раз, я потёрла грудь и решила принять его вызов.

– Вариантов у нас немного. И пока я разбираюсь с матерью Саввы, ты приглядишь за папой и Ромкой…

***

Электричка, увозящая «Демидыча», медленно набирала ход. Он стоял у окна, придерживая ладонями открытую форточку. Выдавив улыбку, я помахала ему рукой. В ответ он тоже помахал мне, не обращая внимания на сидящих рядом людей и абсолютно пустой перрон, а потом резко пропал из вида. Один за другим вагоны мчались мимо меня со скоростью ветра, но лицо не обдавало холодом, а волосы лежали на плечах ровными прядями. Глядя на пустые рельсы, я опять невольно вспомнила Ромку. Когда-то он также провожал меня на электричку, а я стояла у окна и придерживала руками форточку.

Дом Пестеревой мне удалось отыскать достаточно быстро. При жизни я обычно плутала в малознакомых местах. Папа полушутя-полусерьёзно говорил, что я могу потеряться в трёх соснах. Ромка поддакивал ему, обзывая меня жертвой географического кретинизма. Я тогда сильно обижалась на них, хотя действительно путалась в улицах и находила нужное место только благодаря хорошо подвешенному языку. Удивительно, но после того, как моя земная жизнь закончилась, проблемы с ориентированием на местности пропали сами собой.

Квартира №77 буквально утопала в роскоши. В гостиной стоял огромный диван с шёлковыми подушками, в спальне – встроенный шкаф с зеркалом от пола до потолка, кухня ломилась от бытовой техники. Если не считать цветочные горшки и светильники, то ярких предметов в квартире почти не было, как, впрочем, и фотографий – их заменили огромные репродукции Шишкина и Репина. Видимо, Екатерина Сергеевна всерьёз интересовалась живописью либо делала вид, что интересуется ею.

Девушка-призрак как обычно сидела на полу, только в этот раз колени не обнимала, потому что легонько прищёлкивала пальцами, вероятно, пытаясь воспроизвести мелодию, которая играла в её голове.

– Меня зовут Наташа, – предприняла я новую попытку познакомиться. – А ты Альбина?

На минуту щёлканье прекратилось. Девушка уставилась на меня своими огромными глазищами, которые, скорее всего, при жизни были серыми точно мокрый асфальт, и недовольно поджала губы. Звук собственного имени заставил её вынырнуть из пучины выдуманного мира и сфокусировать взгляд на мне:

– Ты кто такая? – раздражённо сказала она. – Как попала сюда? Выметайся немедленно. Если эта увидит тебя, попадёт всем.

– Эта – твоя мать?

Девушка-призрак громко цокнула языком и отвернулась. Голос у неё был низким и неприятным. Во время пения он звучал совершенно по-другому. Наверное, поэтому она предпочитала считать машины и деревья слегка нараспев.

– Послушай Альбина. – Я села на пол перед ней и протянула руку в знак приветствия. – Мне нужна твоя помощь.

– Ты должна уйти, – взвизгнула она. – Если ты не уйдёшь, эта рассердится и накажет меня.

– Она даже не увидит меня, не бойся.

– Не увидит? Это как так?

– Потому что я как ты.

– Как я?! – Альбина прищурилась, фыркнула и даже попыталась пожевать губу. Естественно, это у неё не получилось, как и у меня двумя часами ранее.

В светло-голубом атласном халате из ванной вышла Екатерина Сергеевна, включила телевизор и прилегла на диван. Девушка-призрак чуть приподняла брови, посмотрела на мать долгим пронзительным взглядом, а потом опять принялась щёлкать в воздухе пальцами. Я встала на ноги и прошлась по гостиной. Чем больше я наблюдала за Альбиной, тем сильнее понимала, что та даже не догадывается о своей «недожизни». Она словно потерялась в пространстве и времени. Я могла поклясться, что Альбина проживает снова и снова один и тот же день…

Спать Екатерина Сергеевна легла поздно и прямо на диване, а на утро позвонила кому-то и, жалуясь на жуткую мигрень, сказала, что на работу не выйдет. Пролежала на диване ещё пару часов, а затем, кое-как собравшись, пошла не то в магазин, не то в аптеку. Альбина вскочила с пола, как только её мать взяла со стола сумку, попинала воздух в прихожей и тихонько проскользнула в дверь. Я осталась в квартире одна и решила устроить небольшой обыск.

С открыванием ящиков пришлось повозиться, но никакой информации о Савве я в них не обнаружила. Видимо, все вещи, связанные с Нестеровым, прятали хорошо и, скорее всего, не в доме.

К полудню обе женщины вернулись в квартиру, Екатерина Сергеевна отправилась в ванную, Альбина разместилась на ковре, облокотившись на любимую стену. Если она и заметила меня, то виду не подала и с удовольствием принялась напевать совершенно новую песню.

В шкафах я больше не рылась и просто наблюдала за хозяйками квартиры. Та, что постарше, долго просматривала какие-то бумаги, а потом принялась строчить кому-то гневное письмо на компьютере. Та, что помладше, без устали следила за движением теней на потолке и наматывала на пальцы волосы. Наверное, мы бы ещё очень долго так сидели втроём, если бы не произошло кое-что странное.

Внезапно мне стало как-то неприятно, даже больно, будто кто-то скрутил мои внутренности, сжал их, замесил, как тесто, и вытащил наружу. Я ахнула, Альбина сдавленно закричала. Екатерина Сергеевна замерла в полушаге от нас. Лишь спустя минуту я поняла, что она прошла сквозь меня к окну.

– Как? – удивлялась Альбина. – Как ты это делаешь? Смотри, смотри на эту. Она словно грузовик мороженого проглотила.

Губы её растянулись в улыбке, но смех застрял где-то в горле. Девушка-призрак закашлялась и замахала на меня руками. Воспользовавшись моментом, я снова попыталась разговорить её:

– Если поможешь