Хождение к морям студёным - Вадим Бурлак

Для жилья путешественники выдолбили углубление в торосе. Свое пропитание они пополняли охотой на тюленей. Судя по дневникам, все трое не поддавались унынию и отчаянию.

В те дни Андрэ писал: «Настроение у нас довольно хорошее, хотя шутки и улыбки не стоят в порядке дня. Мои молодые товарищи справляются лучше, чем я смел надеяться. Поддержанию нашего мужества помогает еще то обстоятельство, что мы за последние дни так быстро снесены к югу…»

Но опасность подстерегала отважную троицу каждый день. После раскола их льдины им пришлось перебраться на другую, гораздо меньших размеров, а значит, и менее надежную.

Наконец путешественникам удалось высадиться на остров Белый. Здесь они прожили до середины октября, пока не наступила трагедия. Многие исследователи истории освоения Арктики так до конца и не могут понять, в чем ее истинная причина.

У путешественников оставался достаточный запас продуктов, спичек, керосина, теплой одежды, медикаментов. На острове, неподалеку от их стоянки, накопилось множество плавника, так что с дровами не было проблем.

Перенапряжение, болезни, обморожение? Какие-то неведомые простым смертным причины?

Еще одна не раскрытая до конца арктическая трагедия. Еще одна ее роковая тайна… Еще одна дань Арктике за дерзновенную попытку человека нарушить ее покой…

Но голубь не садится на лед,

Но розы не растут во льдах…

Сохранилось предание, что рядом с останками Андрэ обнаружен мертвый голубь. А среди страниц дневника чудом сохранились два засохших розовых лепестка. А вокруг места гибели полярного исследователя, как всегда, от горизонта до горизонта был только лед, лед, лед…

В холодных серо-стальных водах неподвижно стоит на якоре «Заря», солнечный диск медленно исчезает за пламенеющим на горизонте огненным морем — там, где далеко-далеко находится моя родина!

Сквозь «дым Млечного Пути»

Что должно свершиться — то сбудется! Даже в простейших

случаях многое зависит от выбора и воли…

Эдуард Толль

Полет Белой совы

Даже в сумерках молодой полярной весны она отчетливо виднелась на фоне высоких лиловых облаков. Странные, необычные для совы движения. Она то взмывала вверх, то почти припадала к заснеженной тундре. Описывала ровные круги и металась зигзагами. При этом не издавала ни единого звука. Бесшумный полет над бесшумной тундрой.

Птица несколько раз устремлялась в сторону моря, но какая-то невидимая преграда не позволяла продолжить этот полет. Словно прозрачная стена отбрасывала назад полярную сову. И она снова беспорядочно махала крыльями, теряя перья, поднимаясь и почти припадая к земле, бросаясь то в одну, то в другую сторону. Белая птица напоминала бабочку, бьющуюся в оконное стекло.

— Никогда не видел, чтобы сова так вела себя, — произнес я и вопросительно взглянул на Николая.

Старик напряженно всматривался в ее полет, но потом все же обернулся ко мне:

— Хаар эбэ биллэ буруо халлаансиигэ…

Тут же, сообразив, что я ничего не понял, перевел с якутского:

— Полярная сова почуяла «дым Млечного Пути»…

Но смысл произнесеного все равно остался мне неясным.

Старик вдруг поднял вверх руку и сделал круговое движение.

— Буруо халлаансиигэ — «дым Млечного Пути» — это такая невидимая завеса. Как исчезает она, как появляется — знают немногие, — пояснил Николай. — Простой человек может увидеть лишь маленькую частицу этой завесы высоко в небе. И зовется она полярным сиянием. Но птицы и звери ощущают ее появление…

О «дыме Млечного Пути» мне уже приходилось слышать на Новосибирских островах. Говорили, что эта завеса незримо отделяет прошлое от настоящего и будущего. Угадай, где находится эта завеса, сумей проникнуть сквозь нее — и окажешься то ли в минувших временах, то ли в не наступивших…

Старику не понравилась моя недоверчивая улыбка, и он опять произнес нечто загадочное. — Лишь эхо наших желаний проходит сквозь «дым Млечного Пути», — Николай снова взглянул на полярную сову. — Быть сегодня сильному небесному свечению. Так всегда происходит, когда зверь или птица учуют «невидимую завесу». А эта, — старик показал на полярную сову, — видно, почуяла свою старость и скорую смерть и теперь хочет улететь в прошлое, где была сильной и молодой. Туда — в другие времена, другие земли…

— Какие земли ты имеешь в виду? Уж не Арктиду ли? Гинерборею? Землю Санникова? — все так же с усмешкой спросил я.

— Может быть, может быть… — недовольно пробормотал в ответ Николай.

Остерегайся шестипалого шамана

Еще на первом курсе студент Дерптского университета Эдуард Васильевич Толль услышал о таинственной Земле Санникова. Услышал и тут же был очарован мечтой о ней.

В университетской библиотеке он отыскивал материалы, связанные с экспедициями в Северном Ледовитом океане, расспрашивал преподавателей, переписывался с Географическим обществом, несколько раз приезжал в Санкт-Петербург покопаться в архивах и встретиться с мореходами, поморами и путешественниками.

В 1881 году, за год до окончания университета, Эдуард Толль познакомился в столице с одним странным человеком, назвавшим себя Егорием, который уверял, что ему удалось добраться до Земли Санникова.

Бывший моряк и охотник, Егорий в 40 —60-х годах добывал моржей в районе Новосибирских островов. Однажды вместе с двумя товарищами он отправился на промысел с острова Котельный. Места эти были для них незнакомые.

Один якутский охотник посоветовал Егорию двигаться строго на север, где в четырех-пяти сутках перехода образовалась огромная полынья.

— Опасайся только шестипалого шамана, — предупредил якут. — Где удачная охота — там и кружит шестипалый. А чего кружит, чего добивается — никто не ведает. Морочит он людям головы, сбивает с пути, заводит туда, откуда нет возврата… Какой ему прок от этого — не знаю…

Богатую морским зверем полынью Егорий и его товарищи отыскали. Но в первый же день приключилась беда: все оказались в воде. Егорию удалось выбраться на лед, а вот его напарники утонули. Помочь им он не смог.

Но и Егорию досталось от «купания» в ледяной воде.

На другой день он уже не мог двигаться. Начался жар, кашель, руки и ноги не слушались, потом — потеря сознания, бред, видения.

Вот тогда и явился к нему шаман с шестью пальцами на каждой руке. Дословно не помнил Егорий, что нашептывал и чем заманивал его тот шаман. Лишь смутно помнил, будто убеждал шестипалый уйти в землю блаженных людей. Где та земля, зачем она Егорию и какая корысть шаману от заманивания — так и осталось неизвестно.

Поднялась вдруг метель, скрылось солнце, и Егорий почувствовал, как часть льдины, где он лежал, откололась. Ветер тут же погнал обломок льдины куда-то дальше на север. А впереди, над водой, в белой метельной круговерти плясал, кувыркался и орал что-то неразборчивое проклятый шаман.

Изредка он замирал и подолгу смотрел с разинутым ртом и выпученными немигающими глазами: не отстал ли Егорий на своей льдине?

Потом шестипалый вдруг исчез, будто провалился то ли в небесную, то ли в океанскую бездну.

Вслед за этим угомонился ветер. Солнце зажгло розовым светом льды, а вокруг Егория появились какие-то странные лики. Вроде бы люди, но созданные из разноцветных туманов. Двигались они медленно и плавно, словно боялись развеяться.

А говорили с больным охотником тихо и по-доброму.

— Кто вы? — испуганно прошептал Егорий.

— Мы — те, кто жил здесь тысячи лет назад. Для нынешних народов нас уже нет, но мы есть… Ты попал к нам случайно, пройдя сквозь завесу «дыма Млечного Пути».

Хоть и не зло отвечали ему, да все же не на шутку оробел Егорий. Стал ссылаться на болезнь и жаловаться на козни шестипалого шамана.

— Знаем, — ответили охотнику. — Не по своей воле, не сам ты выбирал путь. А шестипалый шаман — враг опыта прошлого. Он хочет внести сумятицу, спутать разные времена, прошлое, настоящее, будущее… Мы вернем тебя в твой мир…

Как Егорий снова оказался на острове Котельный, он не помнил. Но сразу почувствовал себя здоровым. Только усталость еще несколько дней давала себя знать, да по ночам, то ли во сне, то ли на самом деле, являлся шестипалый шаман, снова кривлялся, плясал и упрекал: «Зря вернулся, Егорий… Надо было оставаться в том мире…»

В память об учителе

Конечно, рассудительный студент Эдуард Толль не очень-то поверил бывшему охотнику из Заполярья. Но все же подумал, что крупица правды в его истории есть, и эта крупица правды — существование земли за Новосибирскими островами. Тем более что предположение о загадочной земле высказывал известный русский ученый и путешественник Александр Федорович Миддендорф.