"Наследие" Печать Бездны - часть 1 - Вячеслав Седов

Новости в Тределе распространялись с такой же чудовищной скоростью, с какой тамошних воинов учили рубить мечем. Общее негодование не выплескивалось наружу в виде камней и палок только благодаря завидной на Материке сдержанности жителей острова Палец Демона. Однако то, что сдерживалось, не исчезало, а пряталось за видимой покорностью владыке или королевским соглашениям — не важно. Теперь по ночам на улицу могли показать нос из числа наемников только убежденные самоубийцы. Благо, если на этом все закончится. Но, если бы подопечные Тарда действительно верили в это, они бы не стали окружать своего главаря со всех сторон живой стеной, обнажив оружие.

Феникс, знакомый с нравами островитян, тоже не отличился оптимизмом суждений. Тем более зная об отношении к своей персоне. Здесь, среди низких домишек и таких же невысоких ростом жителей он выделялся так, как нигде более. Даже в Истании, стране халфлингов, в зюдрадзельском порту он мог замешаться в толпе приезжих полукровок или ларонийских эльфов. Но в Тределе… Многие взгляды были обращены на него. Даже больше чем на остальных наемников и моряков. Потому что это он свершил злодейство — никто, разумеется, не стал разбираться кто кого первым пытался отравить. Потому, что он слишком не похож на человека… Помощник капитана, хоть и был полуэльфом, но в чертах лица угадывались знакомые для островитян линии подбородка, бровей, скул как у чистокровных феларцев. Не говоря уже о росте и телосложении.

Инквизиторы Фелара считали за бесовские «штучки» не только рыжие волосы, но даже заостренные уши, хоть маги и ученые мужи сорвали глотки, объясняя, что эльфийская кровь в потомках смешанных браков так же сильна как и человеческая. Островитянские же мистики определяли касание руки демонов в смертном по-другому: удлиненные руки и ноги по отношению к корпусу и «особенные» глаза. В тредельских обителях колдунов на стенах встречались изображения существ с длинными руками, ногами и огромными злыми глазами — йома, так их называли. Считалось, что в глубокой древности они обитали в проклятых лесах, где бесследно пропадала любая живая тварь. Правда, в еще более глубокой древности, «йома» собирали в своих рядах в сознании островитян куда больше разнообразных демонических тварей. Все изменилось, когда, расширяя свои княжества, правители наткнулись на пресловутые «проклятые леса» и приняли бой с загадочными обитателями. Победа досталась дорогой ценой, ведь противник мог забирать жизнь у человека простым прикосновением руки, а некоторые даже умели летать. Таким образом, простая экспансия претерпела метаморфозу в героическую борьбу лордов против «истинных» йома, перешедших из абстракции разношерстных «сил зла» ко вполне конкретному образу, но так и оставшись древним эпосом в анналах истории. Точно так же, как и вытеснение племен «диких дьянов» в хрониках Материка. Только Восемь Народов, едва прибыв с островов, не успели придумать какого-нибудь зловещего названия своему противнику, ведь у них оказалось много других дел. Например, возделывать поля на пепелищах «проклятых лесов», строить крепости и всячески укреплять границы захваченных территорий.

Карнаж шел, отделившись от сбившихся в кучу наемников и моряков, вынув меч и прижав лезвие обратным хватом к предплечью. В левой руке он вертел в пальцах перед носом заточенную метательную пластину. Зная, как легко правителю Тределя дать волю колдунам и мистикам, чтобы снова вместо «ран'дьянец» употреблялось куда более привычное жителям слово — «йома», «ловец удачи» посчитал вполне уместным показать, что у него тоже есть «клыки» и очень острые.

На город спускались вечерние сумерки, когда наемники оказались, по заверениям Гортта, недалеко от искомого места. Моряки и убийцы драконов поутихли в своем недовольном ворчании, лишь только после поворота в очередной переулок впереди показалась крыша довольно крупного здания среди тех хибар, что окружали их со всех сторон в той части Тределя, где теснилась островитянская беднота.

На этих улицах не хотелось оставаться ночью даже странствующему монаху, что уж говорить о голодных и злых от оказанного им приема наемниках. Карнаж шел теперь позади Тарда и его соратников. Из окон на тесные улочки падал тусклый свет, в котором поблескивало сжимаемое в руках оружие. Убийцы драконов со стороны походили на эдакого ежа, что с сопением и звяканьем таких своих иголок топотал кучей ног к будущему жилищу. До чутких ушей полукровки долетали приглушенные тонкими стенками хибар разговоры островитян. Некоторые оказывались слышны так хорошо, что можно было разобрать о чем судачили после дневных трудов эти бедняки. Как ни странно, но редко кто заговаривал о приезжих. Карнаж отдал должное Гортту, ведь гном увел отряд туда, где кого бы то ни было меньше всего могли интересовать дела и события богатых районов Тределя, резонно почитаемые здесь привилегией торговцев, воителей и ремесленников. Крестьянам от рождения был уготован на острове Палей Демона иной удел, не важно на каком берегу Саины или в какой части этого куска земли посреди морей они родились.

— Ну вот мы и пришли, — устало объявил Гортт, громко задубасив кулаком в дверь.

— Кого там еще черти принесли?! — донеслось из-за дверей.

Карнаж подумал, что он ослышался, но последующее ворчание и ругань на незваных гостей оказались тоже на фивландском. Где только не встретишь этих неугомонных гномов из какой-то новой швигебургской породы отчаянных путешественников, что так неожиданно расплодилась за прошедшую четверть века!

— Открывай! Мы сюда перлись не за тем, чтобы лясы точить с тобой, когда кишка кишке шиш показывает! — потребовал Гортт и пнул хлипкую на вид дверь мыском своего сапога.

— Мало ли какая дрянь тут шастает! Чего теперь, всем открывать что ли? — возразил незримый за дверью страж.

— Я тебе щас за «дрянь» бороду-то вырву и в зад затолкаю! Совсем зажрался, скотина, на харчах островитянских?! Сородичей уже признавать не хочешь!?

— Молоты Швигебурга! — рявкнул голос за дверью, сопроводив восклицание клацаньем металлической задвижки на маленьком зарешеченном оконце двери, — Ты кто вообще?!

— Гном в плаще! — по обыкновению на полез за словом в карман Гортт, — Открывай, тебе говорят! Свои.

— Свои-свои… — пробубнил страж, открывая засов, — Поди разбери, где «свои», когда каждый день среди этих островитянских рож… Тьфу ты, пропасть!

Через открытую дверь наемники и моряки проникли в узкий, едва освещенный парой чахлых факелов коридор. Гортт и Карнаж не сговариваясь отстранили Тарда назад и пошли впереди. Бритва сперва растерялся, но все же огрызнулся парой смачных выражений на подобную опеку. Рыжебородый гном и «ловец удачи» значительно опередили своих спутников и первыми вышли из темноты в яркий свет общей залы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});