Окровавленная красота (ЛП) - Филдс Элла

— Не стоит никуда бежать, Джемайма. Мы оба знаем, что это бессмысленно.

Я бы рассмеялась ему в лицо, но сейчас были дела поважнее. На кону стояла моя жизнь.

Каждой клеточкой я ощущала, что он все ближе.

И думала лишь о том, что не могу этого допустить.

Я тщетно всматривалась в темноту позади себя в попытках рассмотреть хоть что-то, от чего не заметила поваленный ствол дерева у себя под ногами и, споткнувшись, рухнула в прелую листву.

Нет, только не так глупо.

Невзирая на острую боль в лодыжке, мне все-таки удалось подняться хотя бы на четвереньки. Шелест листьев и хруст веток звучал все тревожнее, паника нарастала, и мой желудок предательски скрутило.

Я не успела сделать и нескольких шагов, прежде чем чья-то рука схватила меня за локоть, поднимая с влажной, пропахнувшей гнилостью земли. Сопротивляясь из последних сил, я взмахнула коленом и нанесла ему удар прямо в пах, отчего его хватка ослабла.

Я вновь понеслась прочь.

Я бежала, превозмогая боль, забыв о страхе, который беспрестанно подбивал меня удариться головой о ствол одного из деревьев, чтобы, наконец, очнуться это этого адского кошмара.

Я проигнорировала и то, что мое сердце обливалось кровью, и даже улыбнулась, когда сквозь паутину веток заметила отблеск фар одиноко проезжающего автомобиля.

Спасение было так близко. Оставалось только добраться до шоссе и дождаться кого-нибудь, кто поможет мне вернуться домой.

Из моих легких выбило воздух, когда острая пронзающая боль ударила мне в плечо.

― Вот черт, ― простонала я, потянувшись рукой, чтобы извлечь из своего тела что-то похожее на дротик. Я пошатнулась, ища опоры в стволе ближайшего дерева. Мое сердцебиение замедлилось, а от места укола по телу растекалось тепло, неуклонно проникая в каждую клеточку.

Не в силах держаться на ногах, я плюхнулась на пятую точку. Довольно жестко. Но я почти не почувствовала.

Все мои ощущения притупились, и я просто смотрела в небо, ища последний источник света ― луну.

Найдя, я просто залипла на нее, пока мое дыхание становилось все более слабым, а зрение тускнело.

― Я же говорил тебе, что бежать бесполезно.

Луна исчезла. Только его слова, сказанные бесстрастным тоном, следовали вместе со мной во тьму.

Проснувшись, я вздрогнула, моргнула в темноте, и тут же громкий вдох царапнул легкие. Голова, казалось, весила целую тонну. Я попыталась сесть, но не смогла пошевелиться, и не только потому, что в моем теле был яд. Кровь застыла в жилах, сердце ухнуло вниз прямо в глубины взбунтовавшегося желудка, когда поняла, что запястья и лодыжки привязаны к креслу, похожему на стоматологическое.

Запахи антисептика и отбеливателя наполняли воздух, который я с трудом вдыхала. Меня пронзила паника: глубоко, остро. Я зажмурилась, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, снова постаралась поднять голову и бросила взгляд на застежки вокруг запястий. На большее меня не хватило: голова раскалывалась, тело слишком ослабло, оставалось только сдаться и просто лежать.

Над головой вспыхнул тускло-оранжевый свет, больно ударив по глазам и заставив сердце биться еще чаще. Это напугало меня даже сильнее, чем человек, который его включил.

— Вот и хорошо, а то я уже начал беспокоиться. Ты давным-давно должна была очнуться.

Воспоминания о событиях, которые привели к тому, что я беспомощно лежала здесь, пока монстр, нахмурив брови, нависал надо мной, словно покрыла восковая пленка.

— Беспокоиться? — хрипло спросила я и сглотнула, пытаясь избавиться от похожего на вату осадка в пересохшем рту.

Томас кивнул и потянулся за стулом. Судя по скрипу колесиков, пол был твердым: дерево или бетон. Мягкое сиденье «фыркнуло», когда Томас опустился на него и придвинулся ближе.

— Ты должна была отключиться на час или два. Снотворное было слабым. — Он оглянулся через плечо, размышляя. — Возможно, у тебя низкая переносимость. Ты никогда в жизни не принимала снотворное или успокоительное.

Я проигнорировала, что он знал обо мне такие личные вещи, что яд подействовал сильнее, чем предполагала, и сосредоточилась на главном. Мне нужно было точно знать, что он собирается делать.

— Ты меня убьешь? Поэтому наблюдал и преследовал?

— Я так и думал, что они узнают об этом. — Томас задумчиво скривил губы и вздохнул. — На самом деле, ты сама виновата, что оказалась здесь.

— Сама виновата? — Я громко рассмеялась, и горло разболелось сильнее.

Томас кивнул.

— Помимо прочего, именно ты проявила ко мне интерес. Обычно люди инстинктивно знают, кто я такой, и держатся подальше. Но только не ты. — Его глаза заблестели, отчего голубой цвет стал насыщеннее. — Ты не представляешь, что это делает с таким человеком, как я. Мимолетная улыбка, мимолетное прикосновение, один мимолетный поцелуй, множество вопросов. В конце концов, мы бы оказались здесь. Это было предопределено.

Я тоже знала. С первого нашего разговора знала, что он другой. Мне хотелось сказать ему об этом, но я только сильнее сжала губы в упрямом инстинкте самосохранения.

Чудо, что я еще не вопила от ужаса. Его слова, мое затуманенное сознание, которое изо всех сил пыталось сложить целую картину, окружающий полумрак, сквозь который мне все же удалось рассмотреть старый камин и коробки у стены.

Томас продолжал говорить, либо игнорируя мое смятение, либо наслаждаясь им.

— А теперь давай сыграем в последнюю игру, хорошо?

Последнюю…

Он потянулся за чем-то за своей спиной. Серебро блеснуло в слабом свете лампы, покачивающейся над головами. Инструменты. Возможно, оружие. Даже не рассматривая вблизи, было ясно, что это не украшения для Хэллоуина.

— Нет, н-нет. — Я закрыла глаза и сильнее сжала бедра, когда мне вдруг нестерпимо захотелось пописать. — Пожалуйста, отпусти меня. Я буду…

— Тише, Голубка. Здесь ты в надежных руках.

До моих ушей донеслось шуршание, и от страха я резко открыла глаза, хотя разум желал отключиться и исчезнуть.

Томас держал в руках планшет и перебирал что-то похожее на листки бумаги.

— Вернемся к текущему вопросу. Игра называется «правда или ложь». — Он вытащил карандаш из верхней части планшета. — Все довольно просто. Давай начнем.

— Начнем? — невнятно выкрикнула я. — Я никогда ничего не делала. Я даже не знала, что ты такое… чудовище.

Карандаш издал царапающий звук.

— На первый вопрос ты ответила. Следующий.

Я сжала кулаки и почувствовала, как начали потеть ладони.

— Развяжи меня, пожалуйста.

— Нет, пока мы не закончим.

— Закончим? — Я пыталась не завизжать, но ничего не вышло.

Томас равнодушно оглядел меня с ног до головы, затем снова уткнулся взглядом в планшет.

— Не надо так драматизировать. С тобой все в порядке. Я попросил Мерри принести тебе воды и фруктов, чтобы ты оправилась после пробежки по лесу.

Фрукты?

— Что, черт возьми, происходит?

Он вздохнул и положил планшет на колено.

— Я терпеливый человек, Голубка. Но терпение не безгранично, особенно после последних двадцати четырех часов. — Он наклонился вперед, его голос стал мягким, но пропитанным предупреждением: — Начинай задавать вопросы, которые теснятся в твоей прекрасной головке от страха, или все может стать для тебя еще сложнее.

Он поглядел на стену, заставленную сверкающими инструментами, и я судорожно сглотнула.

— Хорошо.

В любом случае, я мало что еще могла сделать.

Он ждал.

Дерьмо.

— Мне сказали, что ты… — Я шмыгнула носом, облизывая пересохшие губы, когда он приподнял бровь в ожидании. — Что ты убивал людей.

Карандаш снова царапнул по бумаге.

— Предполагаю, раньше ты об этом не знала?

— Да.

— Верно. — Еще одна царапина. Вероятно, он вычеркивал что-то из списка.

От того, как Томас открыто признался в убийствах, у меня похолодело внутри.