Воздушные пираты - Пол Стюарт

— Идёмте, — напомнил Шпулер. — Нужно найти раздатчицу ярлыков и немедленно купить белые кокарды. Без них любой работорговец может нас схватить и запросто выставить на продажу. — Его огромные тёмные глаза скользнули по теням, которые их окружали. — Я слышал, на каждой посадочной площадке обычно есть раздатчица, — сказал он. — Да, вот она. — Он указал на высокую узкую хижину, привязанную к дереву. — Здесь живёт раздатчица.

Прутик посмотрел туда, куда указывал Шпулер, и увидел одну из башнеобразных конструкций, которые он уже заметил раньше.

— Так чего же мы ждём? — спросил он.

Все вместе они прошли по слегка раскачивающимся мосткам. Слишком напуганный, чтобы смотреть по сторонам, Каулквейп вцепился взглядом в хижину, переходя по мосткам. Вблизи строение оказалось маленьким триумфом архитектуры Дремучих Лесов. Сделанное из лёгкого летучего дерева, оно одновременно казалось крепким и почти невесомым и было вырезано с большим искусством. Фонарь над дверью освещал табличку, на которой золотыми буквами было написано: «Раздатчица ярлыков Замшелое Перо». Прутик поднял кулак и постучал.

— Войдите! — раздался хриплый голос.

Когда Прутик уже собирался поднять щеколду, Шпулер остановил его, положив руку на плечо.

— Пусть она обязательно заговорит первой, — прошептал он. — Здесь так принято.

Прутик кивнул и открыл дверь. Они втроём вошли в тёмное помещение. Кислый дым от горящих масляных ламп, висящих по стенам, немедленно попал им в лёгкие, и у них заслезились глаза. Тёмная птица шрайк с серо-зеленым, металлического отлива оперением и когтями белыми, как слоновая кость, повернувшись к ним спиной, энергично передвигала на счетах разноцветные костяшки с нарисованными цифрами.

Прутик вышел вперёд и стал ждать, пока она закончит.

— Пятьдесят семь, пятьдесят восемь плюс штрафы за просрочку, — бормотала птица шрайк. — Вы что, не видите, я занята! — огрызнулась она.

— Мы хотим купить белые кокарды, — смело ответил Прутик.

Птица остановилась:

— Купить, вы сказали? Не просить, не одолжить, не обменять на что-нибудь?… — Она повернулась. — И на что вы собираетесь их купить? Мы не принимаем талонов или расписок. По две золотые монеты за человека.

Прутик сунул руку в карман, развязал кожаный мешочек, отсчитал шесть золотых монет и вручил их птице. Не говоря ни слова, птица шрайк взяла одну из монет и прикусила её своим зловещим искривлённым клювом. Потом взглянула на Прутика:

— Три кокарды, вы говорите?

— По одной на каждого, — ответил Прутик.

Птица хмуро кивнула и повернулась к закрытой двери в задней стене помещения. Когда она её открыла, за ней оказался тёмный сейф, врезанный в само дерево. Она подняла крышку стоявшей внутри коробки и извлекла три белые розочки в форме лесного чертополоха.

— Вот, — сказала она. — Кокарды дают вам право находиться на территории рынка в течение трёх дней и трёх ночей. После этого они сгнивают. Если вас поймают без кокард, то схватят и продадут как рабов.

— Три дня нам здесь будет больше чем достаточно, — заметил Прутик.

Птица шрайк неприятно фыркнула.

— Все вы так говорите. Я тебя предупреждаю, — сказала она. — Дни и ночи незаметно перетекают друг в друга на Великом Рынке Работорговли Шрайков. Наши посетители всегда жалуются, что время летит с невероятной быстротой…

— Поэтому-то нам следует поблагодарить вас и откланяться, — быстро вставил Прутик. — У нас так много дел. — Сказав это, он развернулся и вышел, остальные последовали за ним. Дверь с грохотом захлопнулась за ними.

— Мрачноватое создание, — прокомментировал Каулквейп.

— Ну, шрайки вообще не очень-то любезны, — нахмурился Шпулер. — Те, кого делают раздатчицами, обычно наиболее честны и вежливы по сравнению с остальными. — Он взглянул на друзей и сдвинул брови. — Прикрепите свою кокарду на грудь, там, где вы сможете за ней присматривать. Здесь полно типов с ловкими пальцами, а у шляп с кокардами есть ужасная привычка неожиданно теряться.

Когда, к удовлетворению Шпулера, кокарды были расположены и пристёгнуты, как надо, древесный эльф повернулся и направился в глубь Рынка Рабов. Остальные последовали за ним.

— Держитесь вместе, — посоветовал Шпулер. — Даже если вы свободные граждане с кокардами, всегда есть риск, что какой-нибудь беспринципный торговец схватит вас и запрёт, пока не сгниют кокарды, а потом объявит, что вы принадлежите ему или ей.

Прутик презрительно скривил губу.

— У этих работорговцев что, совсем чести нет? — спросил он.

— Честь нельзя купить или продать, капитан, — лукаво улыбнулся Шпулер. — А деньги — единственное, что здесь имеет значение.

Прутик нахмурился. Если кто-то из его команды действительно оказался на рынке рабов, то какие шансы есть у них найти его в этом сборище торгашей и корыстолюбцев?

— На Рынке Рабов есть аукцион, — продолжал Шпулер. — Большой Центральный Аукцион. Я подумал, может, нам начать оттуда.

Прутик кивнул.

— Тогда идёмте, — устало согласился он. — Но постараемся не терять друг друга из виду и будем держать глаза и уши открытыми.

Тем временем в Санктафраксе бушевал свирепый шторм. Ураганные ветры и страшный град обрушивались на воздушный город. Небо над ним превратилось в огромный котёл, в котором кипели, клубились тучи, исторгавшие вниз раз за разом ветвистые молнии. В кабинете Прутика в богато изукрашенном здании Школы Темноты и Света пурпурный свет пламени печи мелькал на обеспокоенных лицах воздушных пиратов.

— Вот всего этого сидения на месте и ожидания я не выношу! — пожаловался Рован Хит, широкими шагами расхаживая туда-обратно по маленькой комнатёнке.

Тугодум, который сидел, развалившись на стуле, и выковыривал ногтем мясо из зубов, поднял на него глаза.

— Кажется, это всё, чем занимаются учёные! — проворчал он. — Кучка праздных слабаков, вот они кто.

— Подумать только, — сказал Хит, морщась от неприятных предчувствий при каждой вспышке молнии, — не хотел бы я оказаться на улице в такую ночь. Знаешь, могу поклясться, что погода становится всё хуже.

Тарп Хаммелхэрд поёжился и подошёл к плите, чтобы погреть руки.

— Одно небо знает, каково сейчас, должно быть, в Дремучих Лесах, — заметил он. — Я надеюсь, капитан Прутик в безопасности.

Хит обернулся к нему, и шрамы у него на лице задрожали.

— А что если он никогда не вернётся? — спросил он. — Неужели нам придётся всю оставшуюся жизнь провести в этой тесной, маленькой комнатке?

— Капитан позаботился о нас, — сказал Тарп. — Самое меньшее, что мы можем сделать, — это ждать его здесь.

— Да, но сколько ждать? — настаивал Хит.

— Столько, сколько потребуется, — твёрдо ответил Тарп. Градины стучали в оконное стекло, заглушая звук его голоса. Тарп вздрогнул и выглянул в окно. — Да защитит тебя небо, капитан Прутик! — прошептал он. — Пусть удача сопутствует тебе в поисках членов экипажа, которым повезло меньше, чем нам…

— И возвращайся как можно быстрее! — добавил Рован Хит.

Великий Рынок Работорговли Шрайков не был похож ни на что ранее виденное Прутиком и Каулквейпом: расползающийся во все стороны лабиринт простирался на огромные расстояния, так что не хватило бы целого дня, да и ночи, чтобы пересечь его из конца в конец; впрочем, в этом месте, куда никогда не проникал солнечный свет, и потому освещенном горящими лампами и потрескивающими факелами, время вообще не имело значения.

Друзья быстро шли по висящим в воздухе мосткам, по верёвочным лестницам. Налево, направо. С одной площадки на другую. Казалось, будто их проглотил какой-то огромный страшный зверь и теперь они блуждают по его внутренностям. Вверху, внизу, со всех сторон их окружала лихорадочная суета, потому что жизнь бежала по венам этого чудовищного организма. Воздух казался застоявшимся, оранжево-красным и пульсировал подобно бьющемуся сердцу. На первый взгляд — хаос, однако при ближайшем рассмотрении обнаруживался скрывающийся за ним порядок, общая цель.

Друзья проходили мимо мелкорозничных торговцев; магазины, лавки, переносные раскладные столики… Продавцы, съехавшиеся со всех концов Края, пытаясь привлечь внимание покупателей, кричали о том, что такого прекрасного товара по таким ценам они больше нигде не найдут. Одна торговка, которая устроилась на платформе прямо у них над головами, одинокая троллиха с белой кокардой, пришпиленной на высокую, украшенную перьями шляпу, продавала блестящие драгоценности.

— Гляди! — воскликнул Каулквейп. — Они живые!

Прутик пригляделся. Парнишка оказался прав. Все ожерелья, браслеты и броши блестели не из-за драгоценных камней, а благодаря живым светлячкам, которые были в них закреплены тоненькими проволочками, опутывавшими их горящие брюшки.