Случайный контракт - Наталья Ручей

в прошлую нашу поездку, я бы это и раньше отметила.

Но, думаю, дело еще и в том, что ему подходит эта машина. Черный Мерс. За рулем другой его трудно представить.

В какой-то момент я понимаю, что мы едем куда-то не туда, и начинаю осматриваться.

— А…

— Во-первых, — говорит рассудительно Воронов, — ты не уточнила, к кому домой ты хотела бы поехать. Сама понимаешь, в данных обстоятельствах есть как минимум два варианта. Во-вторых, ты не назвала свой адрес, поэтому оставила мне всего один вариант. Ну а в-третьих, ты не уточнила, когда именно хотела бы туда попасть. А так как все зависело от меня, проникновение в свой дом я решил отложить.

— Почему? — удивляюсь я. — Нет, не то чтобы я хотела… Но так, любопытно.

— Вот как раз поэтому. Предпочитаю, чтобы женщина, которая находится в моем доме, этого хотела, а не была там чисто из любопытства.

Развернувшись, я с интересом смотрю на него. Я вижу его уже не впервые, но никогда не смотрела на него как на мужчину. Танец не в счет, там у меня не было времени что-то анализировать.

А он ничего. Не красавец, конечно: черты грубые, резкие. Но вполне ничего. Высокого роста, хорошо сложен, слегка крупноват, как по мне, но не за счет жировых отложений. Взгляд тяжелый, характер… сложный. Он же неуступчивый, любит настоять на своем. А еще злопамятный. Никак не простит мне, что я отметилась на его капоте. Не представляю, как с ним можно ужиться.

— И что? — не удерживаюсь от вопроса. — Такая женщина есть?

Он поворачивает голову и окидывает взглядом мои ноги.

— На постоянной основе пока только горничная.

А голос такой грустный-грустный, как будто она его мучает. И такой вздох тяжелый, что прямо трогает сердце. А мне становится так смешно, что с трудом удается сдержать улыбку. Не идет ему образ страдальца. Понятно же, что, если бы горничная так его не устраивала, он бы ее уволил. Да и на мужчину, который переживает, что до сих пор не женат, он не очень похож, о чем свидетельствует тот же взгляд на мои ноги и дама, которую он оставил гулять на террасе.

Машина заезжает на заправку. Ничего не спрашивая, Воронов выходит из машины. Возвращается спустя минут десять с каким-то пакетом и закидывает его в багажник. Мы снова трогаемся. Огни города остаются где-то там, позади, впереди только дорога и темнота, разбавленная светом фар.

— Куда мы все-таки едем?

— Почти приехали. Потерпи.

Ну и конечно, теперь, после этих слов, мое любопытство, наоборот, становится только сильнее. Я начинаю нетерпеливо осматриваться, но подсказок не становится больше. В какой-то момент машина мягко съезжает с трассы, едет по гравию и ухабам, а потом останавливается.

— Пойдем.

Я вздыхаю и смотрю на свои туфли: вообще-то жалко. Ни одна прогулка не компенсирует эту потерю.

— Чем займемся? — спрашиваю я, выходя из машины. — Будем ловить ежиков или померзнем без цели?



Воронов накидывает мне на плечи пиджак. А потом разворачивает спиной к себе, и я восхищенно выдыхаю. Огни. Много огней. Часть города как на ладони — переливается, напоминая сейчас поле из светлячков.

— Красиво! — не сдерживаю восторга.

— В детстве, — слышу за спиной голос Воронова, — когда мне казалось, что хуже уже не бывает, я прибегал сюда. Смотрел на большой город, такой маленький город, и понимал, что мои проблемы его не волнуют. И двигался дальше.

Обернувшись, я смотрю в волевое лицо. Не могу представить его мальчишкой. И тем, кто может бежать от проблем, не зная, как их разрешить.

— У вас было трудное детство?

— Уличные драки, скандалы дома, директор школы, которая постоянно грозилась меня выгнать, сигареты в подворотне, первый поцелуй, от которого меня тошнило два дня. Оно было веселым, но это я сейчас понимаю. Есть у этого места такая магическая особенность: когда сюда возвращаешься, прошлые проблемы кажутся мелочью.

Отвернувшись, я смотрю, смотрю на огни. Переливаются, как будто заигрывают со мной.

Становится немного прохладней, и я обхватываю себя руками. А потом снова тепло.

— Держи.

Александр протягивает мне пластиковый стаканчик — что в нем, разобрать не могу, но пахнет приятно. Ага, и щекочут нос пузырьки.

— Шампанское?

— Отметим наш совместный дебют на паркете. Ну или можешь предложить другую причину — тоже сойдет. Просто очень хочется выпить.

Я улыбаюсь, потому что, хотя в его руке тоже стаканчик, уверена, что спиртное он пить не будет. А сделав глубокий вдох, убеждаюсь в этом окончательно: кофе, у него в руках кофе.

— Спасибо, — говорю я, вспомнив, что так и не поблагодарила его за помощь на вечеринке. — На самом деле… Знаете, это случается редко, но у меня просто нет слов…

— Ну так и побереги их пока, — усмехается он. — У нас целая бутылка шампанского, я тебе еще не один раз налью.

Мы долго стоим — вот так, молча и просто глядя на город. И то ли это место и правда магическое, то ли все дело в шампанском, на душе становится легче. Стираются из памяти сочувственные взгляды знакомых, злорадные сожаления, блекнут драгоценности, которые я видела на Милене. Все кажется каким-то далеким. И нереальным.

— Нравится?

Я делаю глоток и киваю. А потом неожиданно понимаю, что он не об этом. Пальцы… я чувствую его пальцы на своей коже. Они играют с моими волосами, скользят по шее, исследуют скулы.

Обманчивая нежность. Они просто позволяют привыкнуть к себе. Я понимаю это где-то на уровне инстинктов, которые вдруг просыпаются.

У Валеры другая женщина. Я свободна. Могу просто расслабиться — почему нет?

Но даже мысль об этом вызывает у меня отторжение.

Рано. Слишком рано. Я не могу так, как он. Для него все было просто: утром я, вечером — кто-то еще. А я не могу.

В момент, когда Воронов обхватывает пальцами мой подбородок и пытается развернуть к себе, я резко дергаю головой, высвобождаясь из захвата.

— Спасибо. Думаю, с меня массажа достаточно.